Сергей Снегов - Остров, не отмеченный на карте

• Название: Остров, не отмеченный на карте
• Автор: Сергей Снегов
• Жанр: Научная Фантастика

Доктор Альфред Сток не переставал удивляться неожиданному повороту своей жизни, пока отнюдь не радовавшей удачами: биография доныне складывалась не из шагов на высоты, а из падений в ямы.

И вот теперь его пригласили работать на закрытый остров, где можно заниматься самыми бесполезными и необычными исследованиями. Но так ли уж бесполезны они?

---

– Теперь вы понимаете, высокочтимый доктор Сток, как важно переоборудование вашего импульсатора, освещающего возможности жизни клетки, в орудие, прерывающее её жизнь. Ибо смерть есть высшее завершение жизни и без овладения смертью нельзя ни познать, ни усовершенствовать жизнь.

Это произнёс Хирон Спадавеккия, и доктор Сток покорно ответил:

– Да, вполне понимаю, – и дотронулся рукой до головы: почудилось, что голова, поскрипывая, медленно вращается на шее.

6

Доктор Сток погрешил бы против истины, если бы сказал, что мысли, столь сильно полонившие его на другой день после беседы с директором острова, возникли сразу в логическом завершении. Вначале он испытывал только растерянность и беспокойство. Ему не нравилось назначение, предписанное его открытию. Но он не мог бы выдвинуть других аргументов, кроме того, что ему жалко расставаться с убеждением в абсолютной бесполезности своей работы. Доктор Сток и сам понимал, что такого рода аргументы прозвучали бы весьма несолидно.

Он уселся за пульт и механически заиграл на клавиатуре импульсатора. Резонансные импульсы бомбардировали мишень. В мишени – колбочке с биологическим раствором – резвились живые клетки. На счётчике появлялись цифры резонансных напряжений в молекулах клеток. Доктор Сток усилил резонансные импульсы, и слабые внутримолекулярные связи стали рваться. Клетки уже не резвились, а судорожно подёргивались в растворе. Он ещё усилил импульсы – теперь рвались и более прочные связи. В колбочке прекратилось всякое движение, кроме бессмысленно-механического перемещения клеток. Доктор Сток провёл рукой по лбу, стирая лёгкую испарину. У него возникло ощущение, что он совершил убийство, а не провёл научный опыт.

«Сущая же чепуха! – вслух сказал он себе. – Успокойся. Ты и раньше, проверяя резонансные пределы межатомных связей, убивал живые клетки. Ничего нового не произошло. Возьми себя в руки!»

В руки он взять себя смог, но успокоения обрести не сумел. Раньше он убивал проверяя, сейчас убил, чтобы убить. Это было нечто иное.

Время подошло к шестнадцати, и доктор Сток ушёл в ресторан.

Он хмуро ел, не обращая внимания на соседей. Ему показалось, что Арчибальд Боймер вопросительно поглядывает на него и при этом так гримасничает, словно даёт знак, что хотел бы пообщаться. Сток повернулся спиной к специалисту по экспериментальной астрологии. И тут до него дошло, что его соседка, мужиковатая, но приятная дама, тоже, как и он, пребывает в состоянии угрюмого сосредоточения: она ела, не глядя на еду, хмурилась, её тёмные глаза пристально вглядывались в какую-то точку на столе, а в той точке ничего не было. Только собственная душевная подавленность не дала Стоку сразу разглядеть, что с Агнессой Коростошевской нехорошо. Он постарался загладить свою невнимательность.

– Добрый день, Агнесса! Что у вас случилось?

Её ответ прозвучал непривычно глухо:

– Почему вы думаете, что со мной что-то случилось?

– Вы не похожи на себя.

Она оглянулась на зал. Большинство сотрудников уже удалилось. Но номер одиннадцатый не торопился. Доктору Стоку показалось, что астролог не так пережёвывает пищу, как прислушивается к его разговору с Агнессой. Она, вероятно, тоже подумала об этом, потому что понизила голос.

– Что вы делаете по вечерам, доктор Сток?

– Чаще всего сижу в лаборатории, иногда читаю в гостинице старые книги.

– Вы не любите ночные прогулки по берегу океана?

– Никогда не прогуливался.

– Приглашаю вас погулять со мной сегодня вечером.

– Согласен. Но вы не ответили на мой вопрос. Что с вами случилось?

– На прогулке отвечу. Зайдите за мной перед заходом солнца.

– Вы живёте в номере двенадцатом?

– Естественно. Теперь давайте кончать еду в молчании, чтобы не возбуждать постороннего любопытства.

Ровно в восемь доктор Сток постучался в соседнюю дверь. Агнесса была уже одета для прогулки. Он хотел заговорить, она приложила палец к губам и показала глазами на стену. Он понял, что она опасается, как бы номер одиннадцатый, профессор Арчибальд Боймер, не стал подслушивать.

На улице доктор Сток спросил:

– Наша встреча, я догадываюсь, чем-то для вас опасна, Агнесса?

– Для вас тоже, доктор Сток.

– Вы побоялись и слово вымолвить в номере, но совсем не боитесь того, что нас видят прогуливающимися.

– Опасность не в том, что мы вместе, а в том, какой поведём разговор. Слово важней прикосновения рук. Помолчим, пока не выйдем на берег.

Доктор Сток много раз видел океан в конце их улицы, но ни разу к нему не выбирался. И, восхищённый, он несколько молчаливых минут только вглядывался в морской простор и вдыхал морской воздух. Солнце заходило справа, оно стало большим и красным – и золотисто-красным стал весь океан. Озарённый и преображённый, он беспокойно шевелился от берега до горизонта, в нём вздымались и распадались широкие волны, и всё в нём было игрою золота и огня: ложбины волн сияли тёмной вишней, склоны валов сверкали красным и жёлтым, а гребни извивались шарфами дымно-розовой пены. Доктор Сток проговорил скорей для себя, чем для спутницы:

– Волны вспыхивают и гаснут.

– Вы что-то сказали, доктор Сток? – переспросила она. – Пойдёмте подальше. Я знаю местечко, где скала нависает и над водой, и над землёй. Там хорошо сидеть в одиночестве.

До скалы было с полкилометра. Сток шёл за быстро шагавшей Агнессой и спотыкался: берег был усеян валунами, а доктор Сток не мог оторвать глаз от волшебства света, рождавшегося в океане, и не глядел под ноги. Он молчаливо корил себя: почти месяц прожил на острове, мог много раз видеть закат, но и не подумал ни разу об этом. Зато сегодня жадные глаза с лихвой вбирали в себя красоту, которую он раньше не замечал.

Агнесса остановилась у высокого гранитного валуна.

– Я пойду впереди, а вы взбирайтесь осторожно, тропка крутая.

На вершине она уселась лицом к городу, а не к океану. «Хочет видеть, не подбирается ли кто посторонний», – догадался доктор Сток. Он уселся так, чтобы видеть её лицо и буйство красок в океане.

– Я вас слушаю, Агнесса.

Она сухо сказала, всё так же всматриваясь в линию берега:

– Хочу стать детоубийцей. Вы должны мне помочь, доктор Сток.

Доктор Сток успел привыкнуть к тому, что на Нио всё содержит в себе одновременно два утверждения: «возможно» и «невозможно». И поэтому заранее настроил себя на то, что здесь надо ожидать любых неожиданностей. Но признание Агнессы Коростошевской было всё же из тех, о коих он не мог помыслить.

– Детоубийцей, я не ослышался, Агнесса?

– Вы не ослышались. Я хочу убить своего сына, своё единственное творение – Бриарея. Без дружеской помощи я не справлюсь.

– Объясните, Агнесса, что всё-таки случилось?

– Доктор Сток, расскажите, каким вам видится наш Нио? Можете говорить откровенно: наступает темнота, а в темноте никто к нам не подберётся на вершину скалы.

Стоку показалось, что небольшая доза иронии и пара-другая шуток весьма облегчат столь драматично начавшийся разговор. Он вспомнил, что ему говорили о Нио – и генерал-профессор Лесли Говард Гордон, и специалист по экспериментальной астрологии Арчибальд Боймер, и толстый Джон Паолини с руками, похожими на распахнутые веера, и величественный Хирон Спадавеккия, и сама мужиковатая, но милая Агнесса Коростошевская, и все другие научные сотрудники.

– Что такое остров Нио? Это ИВН, то есть Институт Возможных Невозможностей, который иные именуют Институтом Невозможных Возможностей, хотя генерал-профессор Гордон отдаёт приоритет возможности невозможного. Здесь любой специалист имеет широкий простор в выборе исследовательской темы – только личная прихоть определяет, кто над чем трудится. Руководители Нио гордятся, что они обеспечили абсолютную свободу творчества, лишь в раю можно найти ещё бо́льшую, раскованность, зато в раю, по агентурным сведениям директора острова, вседозволенность любого поиска часто смахивает на мучительное выдумывание уродств. Правда, и на Нио хватает конструирования уродов. Он не всё здесь может одобрить. Он скорей бы вырастил у свиньи рога, чем умножал собачьи ноги, рога были бы свинье гораздо полезней, чем пятая нога собаке: она перекапывала бы рогами землю. Но он никому не навязывает своих оценок. И конечно, он не собирается порочить Бриарея, у него в мыслях не было осуждать творение Агнессы Коростошевской.

– Также и ваше, доктор Сток. Не забывайте, что вы частичный отец моего сына – в масштабе одной задней головы и четырёх боковых рук. Так вот, директор острова уведомил меня, что Бриарея считают законченным, вполне удавшимся и будут тиражировать. Допустить этого я не могу.

– Тиражировать? Как это понимать?

– Буквально. Воспроизводить точными копиями в большом количестве экземпляров. Из одного сотворённого мной Бриарея сделают сто, двести, тысячу. На западной стороне острова размещается тиражный завод. Все создания, принятые администрацией, направляются в тиражирование. Их очень мало, принятых в тираж, но зато из одного оригинала возникает много копий. Тиражированные изделия транспортируют в специальные подземелья – живых существ или полуживых киборгов консервируют холодом и нейтральным газом, а механизмы просто складируют. Заготовка впрок… Неужели вы об этом не знали, Сток?