Джеймс Купер - Прерия

• Название: Прерия
• Автор: Джеймс Купер
• Жанр: Вестерн
• Год: 1927

---

Матори скользил между нежными, гибкими ветвями хлопчатника. Его шаги напоминали извилистые движения змеи; его тело сжималось и вытягивалось, смотря по тому, приходилось ему идти по широкому или по узкому месту. Добравшись до ограды, он прежде всего окинул местность быстрым взглядом, потом предусмотрительно приготовил себе отступление, удалив с пути все, что могло бы помешать этому. Затем он в первый раз встал во весь рост и прошел по лагерю, как гений зла, ища объекта, с которого можно было бы начать осуществление своих адских замыслов. Он заглянул в хижину, где спала жена переселенца с детьми, прошел мимо нескольких исполинских тел, небрежно растянувшихся на земле в совершенно бесчувственном состоянии, и, наконец, добрался до места, занимаемого самим Измаилом. Такой проницательный человек, как Матори, не мог не сообразить, что глава переселенцев теперь был в его власти. Он долго смотрел на спящего. И в то же время он обдумал шансы на успех своего предприятия и самые верные способы полностью воспользоваться его результатами.

Он вложил в ножны нож, который вынул в первую минуту, и хотел уже идти дальше, но Измаил вдруг повернулся и спросил грубым голосом: «Кто там?». Для того, чтобы спастись из такого критического положения, дикарю потребовалась вся его изворотливость, все присутствие духа. Передразнив прерывистый, непонятный звук голоса говорившего, он тяжело бросился на землю, как бы собираясь заснуть. Измаил видел его, но смутно, через полуоткрытые веки. Хитрость была слишком смела и слишком хорошо исполнена, чтобы не иметь полного успеха. Переселенец медленно закрыл глаза и уснул, не подозревая, что среди его семьи находится такой опасный враг.

В течение нескольких минут, показавшихся ему очень долгими, Матори должен был оставаться в принятом им положении, пока не убедился, что за ним не наблюдают. Но если тело его было неподвижно, то деятельный ум работал непрестанно. Он употребил эти минуты на составление плана, который должен был отдать в его руки лагерь со всем его содержимым. Как только неутомимый дикарь убедился, что ему не грозит никакая опасность, он встал и с присущей ему ловкостью и осмотрительностью пополз к ограде, за которой находился домашний скот.

Он тщательно осмотрел первое попавшееся ему животное. С неутомимым любопытством провел рукой по густой шерсти, ощупал тонкие, нежные члены. Бедное животное терпеливо и кротко подчинялось ему, как будто какой-то тайный инстинкт подсказывал ему, что в этих огромных пустынях человек является все же самым верным защитником. Однако, дикарю пришлось отказаться от этой добычи, которая не могла быть полезной ему в его смелых экспедициях. Зато сильная радость охватила его, когда он очутился среди вьючных животных. Он еле сдержал громкие восклицания, готовые сорваться с губ. Все опасности, угрожавшие ему, были забыты, и осторожная осмотрительность воина уступила на минуту место неумеренному восторгу дикаря.

Глава V

Ничто не нарушило спокойствия прерии, пока воин-тетон так отважно выполнял свое опасное предприятие. Все его подчиненные неподвижно стояли на своих местах, со всем терпением дикарей ожидая сигнала к началу действий. Зрителям, находившимся на небольшом возвышении, о котором мы уже упоминали, и с тревогой и беспокойством вглядывавшимся вдаль, все это не было видно. Они видели только однообразную пустыню, освещенную неверным светом бледных лучей луны, с трудам пробивавшихся сквозь облака. Лагерь выделялся более темным пятном; полосы света обрисовывали волнистые вершины холмов. Повсюду царил глубокий, внушительный покой пустыни.

Невозможно описать интереса, испытываемого теми, кто хорошо знал, что затевалось под покровом безмолвной ночи. Волнение зрителей возрастало по мере того, как проходили минуты, и ни малейший звук не достигал их слуха. Дыхание Поля становилось все сильнее и прерывистее, и Эллен не раз испытывала невольный страх, когда он внезапно вздрагивал. Она чувствовала это, опираясь на его руку, в поисках защиты.

— Ну! — воскликнул Поль, не в состоянии сдерживать дольше свое нетерпение. — Ну, старый Измаил, вот когда ты можешь показать себя! Докажи, что кровь Кентукки, течет в твоих жилах! Ребята, стреляйте, стреляйте вниз, стреляйте в землю: краснокожие, ползут в траве!

Но голос его потерялся в криках, воплях, восклицаниях, раздавшихся одновременно изо ртов пятидесяти людей. На месте остались только караулившие пленников, но и они исполняли свой долг с принуждением, и нетерпением, какое выказывают верховые лошади, стоящие у барьера и ожидающие только сигнала, чтобы броситься на арену. Они размахивали руками, скакали, прыгали, как упоенные радостью дети, а не разумные взрослые люди, испускали самые яростные, дикие крики.

И тут послышался новый шум, похожий на шум, производимый множеством ног буйволов. Действительно животные Измаила, сбившись в кучу, быстро бежали в сторону пленников.

— Они украли весь скот переселенца, — сказал Траппер, внимательно прислушиваясь. — Эти гады не оставили ему ни одной лошади.

Не успел он договорить, как все стадо испуганных животных взобралось на маленький холм, где были пленники, и, преследуемое толпой существ, почти не имевших человеческого вида, пронеслось мимо. Толпа бежала за животными во весь дух и понукала их сзади.

Стремление к бегству передалось и лошадям индейцев. Издавна привыкнув разделять пылкое нетерпение своих хозяев, они бросились с почти неудержимой быстротой. В эту минуту, когда все глаза были устремлены на людей и животных, как бы несшихся в вихре, Траппер с силой, которой нельзя было подозревать в его возрасте, вырвал нож из рук своего неосторожного стража, одним взмахом руки перерезал ремень, к которому были привязаны все лошади. Топая ногами, с громким ржанием животные разбежались во все стороны.

Уюча обернулся к Трапперу с быстротой и свирепостью тигра. Он схватился за ножны, как будто для того, чтобы взять так неожиданно похищенное у него оружие, потом ощупал ручку своего томагавка, все время следя за бегущим стадом с сожалением, которое всегда должен испытывать индеец западных стран при таком зрелище. Жажда мести и алчность боролись в его душе; борьба была ужасна, но коротка. Алчность одержала верх: не прошло и минуты, как все сторожившие пленников бросились в погоню за стадом. Траппер спокойно смотрел на своего врага, пока тот колебался после смелого поступка старика, расправиться ли с ним или броситься за скотом. Как только Уюча последовал примеру товарищей, Траппер сказал со свойственным ему глухим, сдержанным смехом, указывая на бегущего индейца:

— Нрав всех краснокожих одинаков повсюду: и в прерии, в лесах! Позволь-ка кто-нибудь такую вольность с часовым-белым — он получил бы, по-крайней мере, хороший удар по голове в награду, а вот тетон бежит себе за своими, лошадьми, как будто думает, что две ноги стоят четырех в подобном случае! Ну, плуты переловят весь скот до рассвета, потому что тут разум действует против инстинкта. Положим, разум ничтожный, но все же в индейце много человеческого. Боже мой! Вот такими краснокожими, как делавары, Америка могла бы гордиться! Но что сталось с этим могучим народом! Он рассеян и почти весь уничтожен! Право, переселенец хорошо сделает, если поселится там, где находится в настоящее время. Если природа и отняла у него удовольствие очистить землю от деревьев, которые должны были расти здесь, то воды уж тут в изобилии. Вот своих четвероногих он видел в последний раз, или я плохо знаю коварство сиу.

— Не лучше ли нам добраться до лагеря? — сказал охотник за пчелами. — Если старый Измаил не очень изменился, то здесь произойдет настоящая схватка.

— Нет, нет! — поспешно проговорила Эллен.

Траппер осторожно закрыл ей рот рукою.

— Тс! Говорите тихо! — сказал он. — Малейший звук может выдать нас. Достаточно ли храбр ваш друг? — прибавил он, обращаясь к Полю.

Молодой человек, в свою очередь, прервал его слова:

— Остерегайтесь назвать Измаила моим другом. Он не имеет ни малейшего отношения…

— Хорошо, хорошо, кто бы он ни был, станет ли он жалеть порох и дробь для защиты своего добра?

— Своего добра? Да, конечно, он не станет жалеть даже для защиты того, что не принадлежит ему. Можете вы мне назвать, старый Траппер, имя человека, который уложил посланца шерифа, собравшегося прогнать плантаторов, беззаконно поселившихся у Буйволового озера в старом Кентукки? В тот день я преследовал великолепный рой, осевший, наконец, в дупле засохшего бука; а чиновник лежал распростертым как раз у подножия того самого бука. Пуля прошла через «милостью божьей»[7], которая была у него в кармпне жилета у самого, сердца, как будто он думал, что кусок овечьей кожи может служить панцирем и против пули скваттера[8]. Ну зачем сердиться, Эллен? Ведь не доказано, что это был Измаил; человек пятьдесят других могли сделать то же.