Александр Дюма - Анж Питу

• Название: Анж Питу
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-7287-0030-6

«Анж Питу», третий роман А. Дюма в серии «Записки врача», посвящен началу и первым месяцам Великой Французской революции.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

Меж тем Малыш шагом тронулся с места, а Питу двинулся вперед рядом с ним, придерживая одной рукой корзины. Что до мадемуазель Катрин, погрузившейся в мечтания не менее глубокие, чем грезы Питу, она опустила поводья, не боясь, что ее лошадь понесет, тем более что чудовища в окрестностях не водились, а Малыш породой мало напоминал коней Ипполита.

Наконец конь остановился, а вместе с ним машинально остановился и Питу. Перед ними были ворота фермы.

— Смотри-ка! Это ты, Питу! — воскликнул мужчина могучего телосложения, с горделивым видом поивший коня из небольшого пруда.

— О Боже! Да, господин Бийо, это я самый и есть!

— У бедняги Питу новое горе! — сказала Катрин и спрыгнула с лошади, нимало не заботясь о том, что юбка ее, взмыв кверху, явила всему миру цвет ее подвязок, — тетка выгнала его из дома.

— Чем же еще он не угодил старой ханже?

— Пожалуй, тем, что я не силен в греческом, — отвечал Питу.

Этот фат еще хвастался! Ему следовало сказать «в латыни».

— Не силен в греческом, — сказал широкоплечий мужчина, — а на что тебе сдался этот греческий?

— Чтобы толковать Феокрита и читать «Илиаду».

— А какой тебе прок толковать Феокрита и читать «Илиаду»?

— Тогда я смогу стать аббатом.

— Ерунда! — сказал г-н Бийо. — Разве я знаю греческий? Разве я знаю латынь? Разве я знаю французский? Разве я умею писать? Разве я умею читать? И разве все это мешает мне сеять, жать и убирать хлеб в амбар?

— Да, но вы, господин Бийо, вы же не аббат, вы земледелец, agricola, как говорит Вергилий. О fortunatos nimium…[16]

— И что же, по-твоему, земледелец, у которого имеются шестьдесят арпанов земли под солнцем и тысяча-другая луидоров в тени, хуже длиннорясого? Отвечай немедленно, скверный служка!

— Мне всегда говорили, что быть аббатом — это самое лучшее, что есть на свете; правда, — добавил Питу, улыбнувшись самым пленительным образом, — я не всегда слушал то, что мне говорили.

— Ну и молодец, что поступал так, экий ты чудак! Видишь, я тоже могу говорить стихами, коли захочу. Мне сдается, из тебя может выйти кое-что получше, чем аббат, и тебе очень повезло, что ты не станешь заниматься этим ремеслом, особенно по нынешним временам. Знаешь, я фермер и разбираюсь в погоде, а нынче погода для аббатов скверная.

— Неужели? — спросил Питу.

— Да, скоро быть грозе, — отвечал фермер. — Ты уж мне поверь. Малый ты честный, образованный…

Питу поклонился, очень гордый тем, что впервые в жизни заслужил титул образованного.

— Значит, ты можешь зарабатывать на жизнь и не став аббатом.

Мадемуазель Бийо, вынимая из корзин цыплят и голубей, с интересом прислушивалась к беседе Питу с ее отцом.

— Зарабатывать на жизнь — это, должно быть, очень трудно, — сказал Питу.

— Что ты умеешь делать?

— Я-то? Я умею ловить птиц на ветку, намазанную клеем, и расставлять силки. Еще я неплохо подражаю пению птиц, правда, мадемуазель Катрин?

— О, еще какая правда, он распевает, точно зяблик.

— Да, но все это не профессия, — сказал папаша Бийо.

— А я о чем говорю, черт подери?

— Ты ругаешься, это уже недурно.

— Как, неужели я выругался? — воскликнул Питу. — Простите меня великодушно, господин Бийо.

— О, не за что, со мной это тоже случается, — отвечал фермер. — Эй, дьявол тебя задери, будешь ты стоять спокойно! — крикнул он своему коню, — этих чертовых першеронов хлебом не корми, только дай погарцевать да поржать. Но вернемся к тебе, — продолжал он, вновь обращаясь к Питу, — скажи, ты ленив?

— Не знаю; я занимался только латынью и греческим, и…

— И что?

— Честно говоря, я знаю их довольно скверно.

— Тем лучше, — сказал Бийо, — это доказывает, что ты не так глуп, как я думал.

Питу раскрыл глаза так широко, что они едва не выскочили из орбит: первый раз в жизни он слышал такие речи, решительно противоположные всем теориям, какие ему доводилось слышать прежде.

— Я тебя спрашиваю про другую лень: скажи, боишься ли ты усталости?

— О, усталость, это другое дело, — отвечал Питу, — нет, я могу пройти хоть десять льё и вовсе не устать!

— Ладно, это уже кое-что, — продолжал Бийо, — если ты похудеешь еще на несколько фунтов, то сможешь стать рассыльным.

— Похудею? — сказал Питу, взглянув на свою тощую фигуру, длинные костлявые руки и длинные ноги, похожие на жерди. — Сдается мне, господин Бийо, что я и так уже достаточно худ.

— По правде говоря, друг мой, — сказал фермер, покатившись со смеху, — ты настоящий клад.

Питу впервые слышал столь высокую оценку своей скромной персоны. Чем дольше он разговаривал с папашей Бийо, тем сильнее удивлялся.

— Послушай, — сказал фермер. — Я спрашиваю, ленишься ли ты, когда тебе задают работу?

— Какую работу?

— Вообще работу.

— Не знаю; я ведь никогда не работал.

Катрин рассмеялась, но папаша Бийо на этот раз остался серьезен.

— Подлые священники! — воскликнул он, погрозив могучим кулаком в сторону города. — Вот кого они растят из молодежи — никчемных бездельников. Какую пользу, спрашиваю я вас, может принести своим братьям вот этот малый?

— О, очень небольшую, я это прекрасно понимаю, — отвечал Питу. — К счастью, у меня нет братьев.

— Под братьями, — возразил Бийо, — я разумею всех людей на земле. Или, может быть, ты хочешь сказать, что люди друг другу не братья?

— Нет, конечно, не хочу, да об этом и в Евангелии говорится.

— Все люди братья и равны меж собой, — продолжал фермер.

— Э, нет, это дело другое, — сказал Питу, — если бы мы с аббатом Фортье были равны, он не стал бы так часто охаживать меня плеткой и ферулой, а если бы мы были равны с моей теткой, она не выгнала бы меня из дому.

— А я тебе говорю, что все люди равны, — настаивал фермер, — и скоро мы докажем это тиранам.

— Tyrannis! — откликнулся Питу.

— А пока, чтобы доказать это, — продолжал Бийо, — я беру тебя к себе.

— Вы берете меня к себе, дорогой господин Бийо; вы, должно быть, хотите посмеяться, если говорите такое?

— Вовсе нет. Послушай, сколько тебе нужно, чтобы не умереть с голоду?

— Ну, примерно три фунта хлеба в день.

— А кроме хлеба?

— Немного масла или сыра.

— Отлично, — сказал фермер, — я вижу, прокормить тебя не трудно. Вот мы тебя и прокормим.

— Господин Питу, — вмешалась Катрин, — разве вы больше ничего не хотели узнать у моего отца?

— Я, мадемуазель? Ах, Боже мой, нет.

— В таком случае зачем же вы сюда пришли?

— Затем, что сюда шли вы.

— Ах вот как? Очень мило с вашей стороны, — сказала Катрин, — но я не слишком доверяю комплиментам. Вы пришли, господин Питу, чтобы справиться у моего отца о вашем покровителе.

— Ах да, правда! — сказал Питу. — Подумать только, я про это совсем забыл.

— Ты хотел узнать что-то о достойнейшем господине Жильбере? — спросил фермер, причем в голосе его зазвучало беспредельное почтение.

— Именно так, — отвечал Питу, — но теперь мне это без надобности: раз господин Бийо берет меня к себе, я могу спокойно дождаться возвращения господина Жильбера из Америки.

— В таком случае, мой друг, долго ждать не придется, ибо он уже оттуда вернулся.

— Неужели? — воскликнул Питу. — Когда же это?

— Точно не знаю; но неделю назад он был в Гавре, потому что у меня в седельной кобуре лежит пакет, который он отправил мне по приезде; я получил его сегодня утром в Виллер-Котре, и вот вам доказательство.

— А почему вы знаете, отец, что пакет от него?

— Черт подери! Потому, что в пакете было письмо.

— Простите, отец, — улыбнулась Катрин, — но я думала, что вы не умеете читать. Вы ведь везде хвастаете, что не знаете грамоте.

— Что да, то да, хвастаю! Я желаю, чтобы обо мне могли сказать: «Папаша Бийо никому ничего не должен, даже школьному учителю; он сам составил свое состояние». Вот чего я желаю. Так что письмо прочел не я, а сержант жандармерии, которого я встретил на обратном пути.

— И что там говорится, отец? Господин Жильбер по-прежнему доволен нами?

— Суди сама.

И фермер, вынув из кожаного бумажника письмо, протянул его дочери.

Катрин прочла:

«Дорогой мой господин Бийо!

Я возвратился из Америки, где видел народ более богатый, великий и счастливый, чем наш. Все дело в том, что он свободен, а мы нет. Но и мы также движемся к новой эре, и каждый должен трудиться, дабы приблизить день, когда воссияет свет. Я знаю Ваши убеждения, дорогой господин Бийо, знаю, как велико Ваше влияние на собратьев-фермеров и всех достойных работников и земледельцев, которыми Вы управляете не по-королевски, а по-отечески. Внушайте им принципы самоотвержения и братской любви, которые Вы, как я мог убедиться, исповедуете сами. Философия всеобъемлюща, все люди должны узреть при свете ее факела свои права и обязанности. Посылаю Вам книжицу, где названы все эти обязанности и права. Ее автор — я, хотя мое имя не выставлено на обложке. Распространяйте содержащиеся в ней идеи — идеи всеобщего равенства; устройте так, чтобы долгими зимними вечерами кто-нибудь читал ее вслух Вашим работникам. Чтение — пища для ума, как хлеб — пища для тела.