Александр Авдеенко - Следопыт

• Название: Следопыт
• Автор: Александр Авдеенко
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Эта книга — солдатская биография пограничника-сверхсрочника старшины Александра Смолина, награжденного орденом Ленина. Он отличился как никто из пограничников, задержав и обезвредив несколько десятков опасных для нашего государства нарушителей границы.

Документальная повесть рассказывает об интересных эпизодах из жизни героя-пограничника, о его боевых товарищах — солдатах, офицерах, о том, как они мужают, набираются опыта, как меняются люди и жизнь границы.

Известный писатель Александр Авдеенко тепло и сердечно лепит образ своего героя, правдиво и достоверно знакомит читателя с героическими буднями героев пограничников.

---

— Старшина работает в питомнике. Я сейчас позову его сюда. Дежурный!

Майор остановил начальника заставы.

— Не надо. Я сам пойду к нему.

В дальнем углу двора заставы, на самом высоком, сухом и доступном солнечным лучам месте поднимается удлиненный, высотой в два метра и шириной метров в пятнадцать дощатый навес с покатой назад крышей. Это и есть питомник заставы. Навес обшит с боков и сзади, разгорожен на трехметровые отделения глухими перегородками. В каждом стоит будка. Четыре занимают сторожевые собаки Лена, Амур, Барс, Дик. Пятую — розыскная Аргон. К каждому отделению пристроен четырехметровый индивидуальный выгул, отгороженный от соседних высокой металлической сеткой.

Смолин заканчивал мыть горячей водой со щелоком деревянный пол и стенки будки, когда сквозь металлическую сетку увидел офицера в фуражке с синим околышем и в погонах с синей окантовкой. Государственная безопасность! Случилось что-то чрезвычайно важное, раз майор Голубенко сам пожаловал сюда.

Бросил швабру, ополоснул руки в дезинфекционном растворе и подошел к сетке. Следопыт был в резиновых сапогах, в старом, изрядно потрепанном, давно списанном обмундировании.

— Здравствуйте, товарищ майор!

Все люди, которым улыбался Смолин, немедленно отвечали ему приветливой, сердечной улыбкой.

— Здравствуй, Саша!

Все, знавшие Смолина больше одного часа, называли его только по имени. В самое короткое время он всем становился наилучшим товарищем и другом.

— По мою душу прибыли, товарищ майор?

— Что ты, Саша. Твоя душа недосягаема. Приехал посмотреть на тебя и Аргона. Кстати, где он?

Смолин показал на собаковязь, удаленную от питомника метров на полтораста.

— Проветривается на солнышке, пока я дезинфицирую его покои… Значит, приехали специально посмотреть на нас?

— И посмотреть, и поговорить.

— Ну! Теперь похоже на правду. Что, предстоит какой-нибудь поиск?

— Нет, только разговор.

— Хорошо. Я сейчас. Приму душ, переоденусь.

— Не надо, Саша. Работай, а я посмотрю на Аргона, покурю, скажу тебе пару слов и уеду.

— Но, товарищ майор…

— Ничего, Саша, ничего! Я никуда не спешу. Давай работай.

Майор пошел к собаковязи.

Смолин обжигал металлическую часть выгула гудящим лилово-белым огнем паяльной лампы, время от времени поглядывал на майора и гадал, зачем тот пожаловал к нему. В том, что прибыл по важному делу, он не сомневался.

Закончив обжигать перегородку, он выключил паяльную лампу, взял щетку, скребницу, суконку и подошел к Аргону. Вопросительно взглянул на майора, как бы предлагая начать разговор. Но тот, по-видимому, счел момент для своей «пары слов» пока неподходящим. Спросил:

— И часто вам приходится выполнять работу парикмахера?

— Каждый день утром до кормления и дополнительно после прогулки. Иначе нельзя. Розыскная собака должна содержаться в идеальной чистоте. Аргон же у нас чистюля каких свет не видал.

— И много вашего времени уходит на туалет красавца?

— Больше, чем на поиск и преследование нарушителя.

Отвечая майору, Смолин осторожно, по направлению шерсти, чтобы не поцарапать кожу и не причинить боль, расчесывал Аргона. Начал с головы. Потом — на шею, туловище, хвост и ноги. Особенно бережно расчесывал густой опаловый подшерсток — главное украшение овчарки. Аргон стоял как вкопанный. Хребет чуть выгнут, хвост поднят трубой, уши обмякли, глаза закрыты, морда скалится. Стоило Смолину на мгновение прекратить расчесывание, как он обернулся и тихонько цапнул его за кисть руки: давай, мол, продолжай.

Майор засмеялся.

— Да он у вас, оказывается, баловень! Вот тебе и гроза нарушителей.

Смолин отложил роговой гребень и взял жесткую щетку. Чистил от головы к хвосту и от хвоста к голове, против шерсти Аргон блаженствовал. Замер. Еле дышит.

Закончив чистку, Смолин взял черную суконку и протер, пригладил все тело Аргона. Его золотисто-песочная шерсть стала гладкой, блестящей и как бы засветилась. Но туалет на этом еще не закончился. Смолин вымыл руки и закурил только после того, как протер чистой влажной тряпочкой глаза и уши собаки. Хлопнул по крупу:

— Вот и все! Гуляй!

Майор тоже закурил и покачал головой.

— Да! Мне здорово повезло. Я увидел черную работу прославленного следопыта. Жаль, ни в кино, ни по телевизору не показывают этого.

— А зачем показывать? Ничего интересного.

— Саша, ты любишь своего Аргона? — вдруг спросил майор Голубенко.

— Любишь?.. Не то слово.

— И границе будет плохо без Аргона. А бандиты кровно заинтересованы, чтобы ты остался без Аргона.

Смолин понял, что начался настоящий разговор, ради которого приехал майор на заставу. Молчал и ждал, что еще он скажет. Непременно скажет! Он только начал. Голубенко любовался Аргоном, описывающим бешеные петли вокруг собаковязи, и говорил:

— Нам стало известно, что бандиты задумали уничтожить тебя и Аргона. В самое ближайшее время.

— Вот как! Неужели противник такой пронырливый, что проберется к нам на заставу?

— Разумеется, мы уверены, что не проберется, но принять меры должны.

— Хорошо, товарищ майор, я заберу Аргона домой.

— Да, надо. Временно. И сам, пожалуйста, без особой нужды не показывайся в городе. Бандеровцы, как ты знаешь, здорово умеют стрелять. Особенно из-за угла. Остерегайся.

А Смолин рассмеялся. Голубенко с удивлением посмотрел на него.

— Правильно, значит, воюем. Заслужили ненависть врага.

Повернулся к собаке, скомандовал:

— Ко мне, Аргон!

Овчарка сейчас же подбежала, села у ног Смолина, оскалила морду в улыбке. Следопыт погладил собаку по голове.

— Слыхал новость? Нас с тобой убить собираются. Кто? Известно, кто. Те, кому мы с тобой в печенки въелись. Нарушители.

При слове «нарушители» Аргон ощетинился, навострил уши, зарычал.

— Ну, что скажешь по этому поводу, псина? Будем остерегаться или?.. Отвечай. Голос!

Аргон сделал стойку и ожесточенно залаял.

Смолин сказал полушутя-полусерьезно:

— Слыхали, товарищ майор, ответ? Аргон говорит, наплевать нам с высокого дерева на угрозы противника. Мы не боимся его. Пусть он нас боится.

Дождь хлынул после захода солнца и не переставал до рассвета.

В эту глухую, сырую и холодную ночь Смолин и Стебун были разделены лесами, полями, оврагами, городами и деревнями. Государственной границей. И пропастью разных взглядов на жизнь, одно перечисление которых заняло бы много страниц.

Весь вечер Стебун лежал на той стороне, в кустах и, наблюдая за границей, ждал своего часа. Смолин был в кинотеатре на последнем сеансе и домой вернулся поздно, под сплошным дождем. Принял горячий душ. Поужинал. Долго пил чай. Лег в постель за полночь и сейчас же заснул. Хорошо спится в дождливую ночь!

Между двенадцатью полуночи и первым часом нового дня Стебун выбрался из мокрых кустов и напрямик, вслепую преодолел узкое, заваленное ночной темнотой пространство, разделяющее два государства. Шел без оглядки, уверенный, что непогода скроет его следы, Даже на КСП не принял никаких мер, чтобы замаскировать отпечатки резиновых сапог. Все за него сделает дождь. Не остерегался и дальше. В час двадцать семь, ориентируясь по компасу, вышел из пограничной зоны. В два двадцать семь удалился от границы на целых десять километров и попал в лесной массив. Здесь, стоя под огромной лохматой елью, немного передохнул от быстрой ходьбы, от холодного дождя и, спрятав голову под полу непромокаемой куртки, выкурил сигарету.

В два тридцать шесть двинулся дальше по заранее проложенному маршруту.

Примерно в это же бремя пограничный наряд, идущий вдоль КСП, обнаружил следы нарушителя.

Смолин был поднят по тревоге а два часа тридцать две минуты. Стебун имел перед ним огромное преимущество и во времени и в расстоянии. Следопыт одевался и обувался, а нарушитель уже прокладывал второй десяток километров своей тропы.

Стебун благополучно обошел все препятствия и ловушки, а на Смолина с первого шага обрушилась неудача. Аргон обычно всегда расчетливо и ловко прыгал на седло лошади и оттуда без осложнений перебирался в свою люльку. На этот раз сорвался и, пытаясь задержаться, оцарапал когтями бок лошади. Ласточка испуганно шарахнулась в сторону и наступила на лапу собаки. Аргон завизжал и заковылял к своему другу, прося помощи. Смолин, холодея от страха, осветил карманным фонариком лапу. Слава богу, кажется, не раздроблена. Повреждение поверхностное. Пройдет. Должно пройти. Схватил собаку в охапку, усадил в плетеную люльку и сам вскочил в седло. Скакал по грязи, по лужам, рвал плотную завесу дождя. Вода ручьями стекала с его плаща. Незащищенный от дождя Аргон стал пепельно-темным, уменьшился чуть ли не вдвое. Жалкий вид был у красавца.

Стебун пробился через лесной массив и вышел на опушку. Рядом была дорога. Она мерцала в темноте большими лужами и глубокой, полкой воды, колеей. По проселку никто не ехал. Он был пустынным. Но нарушитель шел по обочине, готовый каждое мгновение скрыться в чаще леса. Дорога служила ему хорошим ориентиром. Он был уже вблизи своей первой перевалочной базы — глухого лесного хуторка. Там он просохнет, выспится в тепле и пойдет дальше.