Александр Авдеенко - Следопыт

• Название: Следопыт
• Автор: Александр Авдеенко
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Эта книга — солдатская биография пограничника-сверхсрочника старшины Александра Смолина, награжденного орденом Ленина. Он отличился как никто из пограничников, задержав и обезвредив несколько десятков опасных для нашего государства нарушителей границы.

Документальная повесть рассказывает об интересных эпизодах из жизни героя-пограничника, о его боевых товарищах — солдатах, офицерах, о том, как они мужают, набираются опыта, как меняются люди и жизнь границы.

Известный писатель Александр Авдеенко тепло и сердечно лепит образ своего героя, правдиво и достоверно знакомит читателя с героическими буднями героев пограничников.

---

В сильном свете фар один за другим мелькали на поворотах зелено-красные пограничные столбы и высокие дозорные вышки.

Генерал молча смотрел влево, на границу. Лицо его, обычно приветливое, добродушное, было сурово сосредоточенным. Кузьма Евдокимович думал о границе. Нет, не о реке, не о контрольно-следовой полосе и не о зелено-красных полосатых столбах и инженерно-заградительных сооружениях. Он думал о том, что составляет плоть и душу государственного рубежа — о людях, о пограничниках. Генерал мысленным взором окинул весь передний край своего округа, растянувшийся от скалистых подоблачных гор до дремучих лесов и непроходимых болот. И перед ним предстали лица начальников отрядов, работников политотделов, комендантов участков, начальников застав, старшин сверхсрочной службы, сержантов, молодых пограничников и старых боевых соратников по службе на румынской, польской, черноморской границах и на дальневосточной, у озера Хасан. Много их было, этих лиц, перед мысленным взором генерала. Генерал вглядывался в эту живую границу и думал: все ли он сделал, чтобы люди занимали места на границе согласно своим способностям, опыту?

— Застава! — вполголоса проговорил адъютант.

Лучи фар выхватили из мокрой тьмы ночи большой пруд, поросший камышом, плотину, каменные стены водяной мельницы и приземистое жилое здание на берегу. Это застава капитана Двуреченского. С тыла к ней примыкал большой густой лес. На той стороне, на западном берегу реки, сияли огни населенного пункта.

«Здесь генерал обязательно остановится», — подумал адъютант. Шофер, по-видимому, подумал о том же и замедлил ход «газика».

С правой стороны дороги стояла группа пограничников. Когда машина остановилась, подошел молодой стройный офицер с капитанскими погонами и отрапортовал о том, что на заставе никаких происшествий не произошло.

Гребенник пожал руку капитану и, не выпуская ее, добродушно сказал:

— Поздравляю, товарищ Двуреченский!

На лице капитана отразилось изумление:

— С чем, товарищ генерал?!

— Как это «с чем»? Ты что, не рад рождению сына?

Капитан смутился:

— Я не думал, что вы знаете.

— Знаю, товарищ Двуреченский. Очень рад твоему счастью. А это Варваре Федосьевне, — и он протянул капитану коробку с конфетами. — Передай и поздравь ее с рождением сына.

— Спасибо, товарищ генерал, — взволнованно ответил капитан.

И снова дозорные вышки, пограничные столбы, леса, болота и кустарники, заставы, а генерал все едет и едет и не собирается, кажется, останавливаться.

Грунтовая дорога выскочила из леса и под прямым углом врезалась в широкое шоссе. Шурша галькой, напоминавшей о море и горных реках, «газик» побежал быстрее. Показалась окраина деревни.

— Вот здесь мы и остановимся! — сказал генерал.

Шофер затормозил машину у большого дома, где размещалась застава.

Почему генерал выбрал именно эту заставу? Чем она хуже или лучше других?

Небольшая комната почти вся занята громадным ящиком, поставленным на высокие ножки. В нем размещен искусно сделанный макет участка границы и подступов к ней: шоссейная и проселочная дороги, кладбище, одинокое дерево, кустарник, взорванные доты, инженерно-заградительное поле, контрольно-следовая полоса, дозорные тропы, канавы, овраги. Два пограничника по команде «смирно» стоят перед макетом. Оба в плащах, с оружием. Старший лейтенант Шорохов предельно скупыми, точными словами рисует обстановку на участке границы и торжественно отдает приказ на ее охрану. Пограничники внимательно, сосредоточенно слушают. Потом старший из них слово в слово повторяет приказ: как и куда они должны двигаться, с какими мерами предосторожности, что делать в случае обнаружения нарушителя, как опознавать поверяющих. И в его юношеском голосе ясно звучат гордые, торжественные интонации приказа старшего лейтенанта.

Генерал стоит в затемненном углу комнаты и молча наблюдает за пограничниками. Много раз он был и на месте старшего лейтенанта Шорохова и на месте наряда. Тысячи раз он отдавал и слушал приказ об охране государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. И всякий раз, было ли это на сопках у озера Хасан или на берегу Тихого океана, на Днестре или Черноморье, — всюду и везде в такие моменты восторженно-взволнованное чувство наполняло его. Волновался он и теперь.

Когда пограничники ушли, Кузьма Евдокимович медленно приблизился к старшему лейтенанту.

— Вы всегда так отдаете приказ на охрану границы.

— Всегда, товарищ генерал. — Старший лейтенант вопросительно взглянул на генерала: хорошо это или плохо, что он всегда именно так, как сегодня, отдает приказ?

— Правильно делаете, товарищ Шорохов. Отдача приказа на охрану государственной границы — это не формальная церемония, не игра высокими словами, а один из самых рабочих и торжественных моментов пограничной службы. Командир в подобных случаях так должен говорить, чтобы его слова не только запомнились солдату, но даже и светились в его сердце. Тогда и вот эти овражки, и эти дороги, и это кривое дерево, и эта тропинка не забудутся ни завтра, ни через год, ни через двадцать лет.

Генерал положил руку на ящик, закрыл глаза, и пальцы его начали осторожно ощупывать макет: углубление, возвышенность, дорогу, берег реки, леса, болота.

— Я и вот так, с закрытыми глазами, могу пройти всюду, где охранял границу. Сотни километров. По берегу океана. По тайге. В горах.

— Я вас понял, товарищ генерал. Благодарю.

Кузьма Евдокимович быстро открыл глаза, взглянул на ладно скроенного, подтянутого офицера. Да, этот действительно все понял. Гребенник улыбнулся старшему лейтенанту и направился в другие комнаты.

В ленинской комнате, в этом своеобразном маленьком клубе заставы, собрались свободные от службы пограничники. Одни читали газеты, журналы, книги, другие играли в шахматы, третьи разучивали новые песни. И при этом умудрялись друг другу не мешать.

Пограничники вскочили, как только вошел генерал. Кузьма Евдокимович поздоровался, попросил солдат заниматься своими делами. Солдаты сели, но, конечно, уже никто не читал, не разучивал песен, ни играл в шахматы.

— Ужинали, товарищи?

— Ужинали, товарищ генерал! — откликнулись пограничники.

— Хорошо. Значит, будем беседовать, не оглядываясь на часы. Как ваша фамилия? — спросил Кузьма Евдокимович, обращаясь к молодому солдату, сидящему с ним рядом.

Тот бойко отчеканил:

— Рядовой Шулехин.

— Давно служите на этой заставе?

Шулехин опустил глаза и тихо, словно был в чем-то виноват, произнес:

— Недавно, товарищ генерал.

— Год служите?

Шулехин смотрел себе в ноги и медлил с ответом. Кузьма Евдокимович терпеливо ждал.

— Меньше года, товарищ генерал, — делая над собой усилие, наконец произнес Шулехин.

— Месяцев шесть?

— Еще меньше.

— Три?

Никандр Шулехин быстро, с отчаянной решимостью, победив смущение, вскинул голову, прямо и смело встретил взгляд своего собеседника.

— Никак нет, товарищ генерал. Рядовой Шулехин служит на этой заставе всего три дня.

Пограничники засмеялись. Засмеялся и Кузьма Евдокимович.

— Не может быть. Не верю. — Гребенник покачал головой. — Настоящего пограничника я за версту увижу.

Шулехин обрадованно подтвердил слова генерала:

— Я тоже не верю, товарищ генерал, что я всего три дня как служу на заставе. Если начну другим счетом считать свою службу, так лет этак пятнадцать, не меньше, наберу.

— Это как же вы считаете?

— Если засчитаю мое пограничное наследство, Мой старший брат Алексей служил на западной границе. Там и погиб. Другой брат, Аркадий, охранял границу в Карелии. Ранен. Третий брат, Павел, вернулся домой с забайкальской границы. Братья, бывая в отпуску, так много рассказывали о своей службе, что я еще с детства полюбил и западную и карельскую границы. Сейчас мне кажется, что я служил вместе с братьями.

— Правильно подсчитываете свой срок пограничной службы, товарищ Шулехин. Очень правильно! О ваших братьях — замечательных советских пограничниках — я знал, а теперь и с вами познакомился…

— А вы, товарищ генерал… — вдруг начал Никандр Шулехин и смущенно замолчал. Щеки его, слегка покрытые светлым пушком, густо покраснели.

Генерал слегка наклонился к Шулехину, как бы ожидая вопроса.

— Я хотел спросить, товарищ генерал, вы давно служите на границе?

— Очень давно. Тридцать пять лет назад я впервые стал часовым границы на берегу Днестра.

— На берегу Днестра? — неуверенно спросил кто-то.

— Да. Почему удивились? Вы не знали или забыли, что наша граница с Румынией десять лет назад проходила по Днестру? И этой границы, где мы теперь несем с вами службу, тоже не было. И многих других не было. — Генерал медленным взглядом обвел солдат. — Тридцать пять лет назад граница была совсем другой.