Мариан фон Штауфер - Либер Хаотика: Слаанеш

• Название: Либер Хаотика: Слаанеш
• Автор: Мариан фон Штауфер
• Жанр: Фэнтези

Оставив позади пропитанные кровью страницы Либер Кхорн, мы с лёгкостью и бережностью переходим к Либер Слаанеш, книгу, посвящённую Владыке Извращений и Повелителю Восхищения Болью. Решив ещё раз перечитать собранные ранее страницы этой книги, которая после публикации хранилась в запечатанном свинцовом ящике, я заметил, что с листами её бумаги произошли незначительные изменения. Распечатав её, я ощутил тонкий аромат, исходивший от неё. Поначалу этот аромат мне показался весьма приятным, я ощутил даже некоторую лёгкость, когда он проник в мои лёгкие. Однако после нескольких вдохов я ощутил тупую боль позади глаз, и волны наступающей тошноты стали выворачивать меня. То, что было опьяняющими духами, в мгновении стало кислятиной. Работа с рукописью вновь стала чудовищным мучением. Я испытал видения, тревожащие и возбуждающие в равной мере, и сон стал невозможен для меня. Когда эти силы полностью овладели мной, мои грёзы заполнились мерзостью и развратом. Я был невыразимо счастлив, когда всё это наконец закончилось. Говорят, что один из экземпляров этой книги попал в лапы культа демонопоклонников из Вольфенбурга. Они наложили на него своё грязное колдовство и даже обернули книгу в кожу демона, так что теперь даже коснувшись этого тома означает проклясть себя. Поэтому читайте эту книгу на свой собственный страх, опасаясь за свою мораль, которая может не устоять перед искушениями, лежащими перед вами...

---

Я был свидетелем допроса Дольмансе самим маршалом Клементом из числа охотников на ведьм, и мне стало ясно, что, несмотря на очевидную извращённость, Маркиз крайне образованный и эрудированный человек. С особым разрешением, данным мне Теогонистом Фолькмаром и властью, которое оно даёт мне над некоторыми положениями канонов, я смог потребовать отложить казнь Маркиза, для того, чтобы получить знания из первых рук по поводу психологии и убеждений культиста Хаоса.

Со своей стороны, Маркиз согласился поговорить со мной, но до тех пор, пока я буду именно говорить с ним, а, не выражаясь его собственными словами, «проповедовать убогую веру зигмаритов». Да этот человек продолжает упорствовать в своей ереси!

Хотя я знаю, что я должен ненавидеть его за его преступления против нашей страны и нашей Святой Церкви, я без принуждения признаюсь, что учёный во мне находит трудным презирать человека, владеющего таким разумом и такими знаниями, как он. Я начал мою беседу с ним, изложив этот самый факт. Далее приводится запись его ответа и последующего разговора:

Альфонс Дольмансе: А почему вы должны, герр Рихтер? В конце концов, моя неудача не столько результат моих собственных мыслей и действий, сколько результат мыслей и действий других, более глупых людей! Я художник, учёный и эстет, и тот факт, что мои верования не соответствуют вашим собственным, это не очень-то хорошая причина для разумного человека, чтобы поддаваться ненависти!

Рихтер Клесс: Это так, Маркиз. Но вы должны признать, что с моей стороны это больше, чем проявление религиозной нетерпимости. Вы поклонялись запретному божеству, которое побуждает совершать самые ужасающие деяния во имя Его.

АД: Это преступление твоей собственной аскетичной религии, которая утверждает, что все творения Богов Хаоса ужасны. Очевидно, что этот довод ничего не стоит. Разве я ужасен? Нет, не отвечай. Я опасаюсь, что этот занудный Зигмар выбил из тебя слишком много рассудка, для того, чтобы ты дал мне честный и обоснованный ответ. Подумай вот над чем: если Боги Хаоса представляют только страдание и мерзость, то у них будет мало приверженцев, а без душ приверженцев, что питают и движут их вперёд, их сила, в конце концов, начнёт исчезать из нашего мира. Почему они должны наносить себе вред, отвращая свою паству?

РК: Значит, ты веришь, что Хаос предлагает нечто иное, чем вечное проклятие?

АД: Конечно, я верю в это! И это нечто большее, чем простая вера, Рихтер. Гораздо большее. Хаос предлагает быстрое исполнение мечтаний и услаждение Самости. И из всех богов Хаоса, Повелитель Слаанеш делает это предложение самым искусительным образом.

РК: Значит, ты принял зло просто для «услаждения Самости», как ты выразился?

АД: Ты забегаешь вперёд, Рихтер. Скажи мне, что ты подразумеваешь под словом «зло»?

РК: Я считаю, что зло, по крайней мере, в случае с культистом Слаанеша вроде тебя, будет означать распущенность и неописуемые извращения, ведущие к себялюбивому, исполненному поиском наслаждений безумию.

АД: О, как это характерно для вас. Что же, я уверен, что некоторые буйные последователи моего Повелителя Слаанеша могут произвести впечатление «распущённых» и «неописуемо извращённых безумцев» - по крайней мере, с вашей точки зрения, но, надо признать, что подавляющее большинство Его смертных последователей – утончённые и образованные люди, такие же, как я. Такие же, как ты.

РК: Я не такой, как вы.

АД: Ты так уверен? Я знаю много священников, что отвернулись от своих угрюмых религий, чтобы вкусить удовольствий Слаанеша. Почему ты думаешь, что ты совсем другой?

РК: Я знаю, что для меня нет ничего привлекательного в жестокой извращённости, которой жаждет ваш отвратительный бог.

АД: Отвратительный? Разве наслаждение отвратительно? Почему ты считаешь, что Повелитель Удовольствий жаждет только извращённости от Своих последователей? Слаанеш, помимо всего прочего, также является олицетворённым проявлением удовольствия, и, что ещё более важно, желания исследовать удовольствия. Ему безразлично, как мы достигаем этого удовольствия, достаточно того факта, что испытываем его.

РК: Ты хочешь сказать мне, что твоему богу нет дела до разврата? Мы оба знаем, что это неправда.

АД: Я не сомневаюсь, что Слаанеша радуют все поступки, что доставляют нам чувственное удовольствие. Но, с позволения сказать, ты слишком зациклен на том, что ты называешь «развратом». Несмотря на весь наш несомненный интеллект, мы, люди, всё-таки создания природы. Всякое чувство или влечение, которое мы испытываем, а также поэтому и каждое действие, что мы совершаем, есть результат нашего естественного состояния бытия, а не просто давления на нас какой-то коварной внешней силы.

РК: Итак, ты утверждаешь, что Слаанеш не потворствует гедонизму во имя Своё?

АД: Вовсе нет. Я пытаюсь сказать, что боги не что иное, как отражения наших собственных чувств и влечений, они результат наших желаний, а не их собственных. Вы не можете осуждать никого из них за то, что они делают, ибо они не больше, чем просто проекции тех процессов, что делают нас людьми. Мы – это они, и они – это мы.

РК: Но Боги Хаоса представляют собой только крайности! Ни в одном из них нет никакой добродетели.

АД: Ох, Рихтер, почему вы, зигмариты, всегда так повёрнуты на «добродетели», как будто бы вы одни являетесь её хранителями? Такой образованный человек, как ты, наверняка изучал историю. Ты должен был заметить, что нет никакой неизменной морали, а есть громада преходящих убеждений, которые меняются от века к веку. И все те вещи, которые ты считаешь добродетелями, они просто поименованные отклики мироздания, обусловленные географией этого мира и той изменчивой средой, которую мы, люди, создали вокруг себя, и которая затем повлияла на нас. «Добродетель» - это слово, рождённое от недостатка воображения и страха экспериментов над тем, что является человеческим, или же, скорее страха увидеть себя тем, чем мы действительно являемся.

РК: Похоже, ты забываешь о своей бессмертной душе, Маркиз. Что с тобой произойдёт, когда ты умрёшь, и твой отвратительный бог придёт, чтобы забрать твою душу? Куда тогда денется твоя развращённая чувственность?

АД: Ага, теперь мне стал понятней ход твоей мысли. Значит, страх наказания в загробной жизни – это та движущая сила, которая скрыта за твоей нравственностью? Я должен был догадаться. Что же, задам тебе вопрос: если Слаанеш действительно продукт и персонификация всех удовольствий и наслаждений, тогда, быть может, он не настолько ужасающий бог, как ты думаешь? Как ты уже успел неоднократно упомянуть, мой бог часто воплощает невоздержанность чувств, но Он также бог удовлетворения, радости и просто удовольствия. Но ты выглядишь скептиком. Я понимаю тебя, Рихтер. Я чувствовал себя так же, как ты чувствуешь себя сейчас, когда я узнал правду. Для нас так легко принять, что этот бог Хаоса представлен лишь в «испорченных» актах насилия или садизме, но намного трудней для нас принять, что Он также продукт чувств, порождённых любовью и эстетическим восприятием. Но это правда. Влияние Слаанеша простирается на все вещи, что приносят нам удовольствие, независимо от того, каким способом оно достигается, или какой вид или форму оно приобретает – и поэтому объемлет все страстные и творческие области деятельности. Хотя я бы мог успешно поспорить с тобой насчёт полного отсутствия всякой загробной жизни, но, если задействовать воображение и представить, что за покровом смерти нас ждёт новая жизнь, то, возможно, моя будет доставлять удовольствия больше, чем та, которую предлагает твой безрадостный властолюбивый бог.

РК: Ты пытаешься расшатать мои убеждения, Дольмансе. У тебя ничего не выйдет. Я читал доклады солдат, что сражаются на наших северных границах. Слаанеш источник страданий и развращённости. И больше ничего.

АД: Если всё так просто, то, как ты думаешь, почему так много художественных и философских учреждений было основано затем, чтобы скрыть культ Слаанеша? Причина, по которой романтики, идеалисты и интеллектуалы тянутся к Слаанешу, заключается именно в том, что Он величайшее создание и покровитель красоты, любви и эстетизма. И все виды чувственных удовольствий от искусства, музыки и дружеских отношений дают Ему силу. Даже то удовлетворение, которое, как я полагаю, ты получаешь от почитания Млатодержца, тоже является формой удовольствия, и, поэтому питает моего Повелителя Слаанеша.

РК: Нет! Я не... Это бессмысленный разговор, Дольмансе. Наша беседа окончена.

АД: Как же ты и твои собратья боитесь простых истин! Спроси самого себя: неужели это так сложно – принять бога, который просит от тебя только получать большее удовольствие от вина, которое ты пьёшь, или от пищи, которую ты ешь? Как соблазнительно будет получать такое же удовольствие от простейших вещей в нашей жизни, как и от великих достижений или умственных усилий? Как может это не быть притягательным?