Михаил Одинцов - Преодоление

• Название: Преодоление
• Автор: Михаил Одинцов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

От взгляда на луну угол, под которым истребитель идет вверх, кажется Ивану еще больше, и ему невольно в шутку или всерьез думается: "Самолетик, куда же ты меня, чертушка, несешь? Луна-то уже ниже нас, а мы с тобой все куда-то торопимся?"

Одиннадцать тысяч...

Сохатый выводит машину в горизонтальный полет и выключает форсаж. Двигатель с воющей высокой ноты переходит на добродушную воркотню, освобождая летчика от стартового напряжения.

- Земля, я - сто второй. Зону дежурства занял!

- Сто второй, выполнять правый вираж!

Теперь от пилота требуется повиновение командному пункту, который своими локаторами просматривает воздушную даль на сотни километров. Вначале земля найдет в безбрежном океане темноты несущуюся песчинку - "самолет врага", потом наведет на него дежурящий на высоте истребитель. Зона позволяет перехватывать цель на максимальном удалении от охраняемого объекта.

Сохатый делает вираж. Звездный хоровод катится влево. Крен на развороте увеличивается - звезды набирают скорость. Крен уменьшается - небо заметно успокаивается, и сонмы искрящихся миров плывут плавно, струятся по фонарю не торопясь. Вираж перед атакой для Сохатого подобен ожиданию команды на выстрел.( когда рука уже на спусковом крючке. Иван Анисимович весь внимание - ждет указаний КП и слушает, как в эфире на его радиоволне появляются новые голоса - взлетевшие за ним летчики докладывают о своей готовности к бою. Им придется атаковать условного противника вслед за их командиром. Все, как на войне: первый не сбил, бьет второй, третий. Но "враг" должен быть уничтожен. А уж потом, на земле, как говорится: "Кому пироги и пышки, а кому синяки и шишки". Никто без оценки не останется.

- Сто второй! Курс триста градусов.

Сохатый разворачивает "Миг" на заданный курс, а сам чувствует, как поджимаются мышцы и обостряется внимание.

- Сто второй, включить форсаж: высота пятнадцать тысяч!

- Форсаж включен!!

Внешне это просто: рычаг оборотов двигателя повернуть до предела, нажим пальцем на гашетку - и у тебя в подчинении мощность почти двух двигателей.

Работа реактивного двигателя - пламя. В камерах сгорания ровный огненный поток, нагревающий воздух, который идет через РД сотнями кубометров, являясь главным рабочим телом. Полет на пламени, на энергии управляемого пожара, которая рождается в реактивном сопле. Кто из летчиков его возраста в тридцатые и сороковые годы думал или надеялся дожить до нового века в авиации, когда полет на энергии реактивной струи станет привычной повседневностью!

"Форсаж включен". Через рев двигателя и свист обтекающего самолет воздуха, преодолев толстое стекло фонаря кабины, изоляцию гермошлема, доносится громкое "пуф", затем - толчок в спину. И машина рывком бросается вперед.

Огненная стихия обычно устрашает и завораживает человека своей почти неподвластной силой. А сейчас у него в руках укрощенный взрыв, взрыв не мгновенный, а растянутый во времени не на секунды, а на минуты, десятки минут по желанию пилота, было бы только топливо.

Работа двигателя на форсаже всегда казалась Сохатому прекрасной, потому что в этот момент РД отдает себя полностью огню, скорости и пилоту, напрягается до крайнего предела. Огонь, взнузданный разумом, загнанный в металл форсажного раструба и подвластный летчику, его воле!

Форсаж и все убыстряющийся полет вызывают новые ритмы вибраций. Они нарастают и учащаются. Стрелки приборов скорости ползут вправо, потом чуть затормаживаются, подрагивая, и самолет на какое-то мгновенье "замирает", будто решая, как поступить: разгоняться еще или нет?..

И вот свершается то, к чему в прошлом стремились многие авиаторы: преодоление звукового барьера. Стрелки приборов, судорожно качнувшись, прыгают, показывая, что рубеж звука пройден. Теперь "Миг" летит плавнее, как будто его окружает уже не воздух, а плотная маслянистая жидкость, гасящая дрожь конструкции и заглушающая шум полета.

Но тише стало только в кабине. А по земле следом за истребителем катится грохот сверхзвукового полета. Кто-нибудь там, внизу, может быть, даже поругивает авиацию и летчика, которому "и не спится, и дома не сидится". Он, этот ворчун, вряд ли думает о том, что в небе не просто летчик, стерегущий небо. Что пилот - человек, находящийся в данный момент внутри крылатого снаряда, летящего со скоростью шестьсот - семьсот метров в секунду. Правда, в космический век это не так уже много, но и немало, если учесть, что многие артиллерийские снаряды, а тем более мины, имеют на траектории гораздо меньшие скорости...

С ростом скорости полета у Сохатого все сильнее бьется сердце и он слышит в себе новую радость и силу.

- Скорость!

Он любит наблюдать картину и слушать ритмы сверхзвукового полета. Особенно любит он такой полет в ясный день, если смотрит из кабины под солнце. Когда скорость машины подходит к двум тысячам, воздух над крылом и впереди самолета, косыми струями уходящий назад, становится зримым, а накрывающий голову фонарь начинает дымиться, будто с его нагревающейся от трения поверхности испаряется невидимая жидкость. Это зрелище всегда заново захватывает Сохатого, ему всякий раз начинает казаться, что он - сама скорость! Скорость!

Человек приручил копя и морскую волну, придумал колесо и парус, сделал лыжи и велосипед, изобрел уйму разных машин, главное назначение которых скорость.

Мы торопимся... Человечество, разогнавшись до второй космической, и не думает останавливаться, наоборот - испытывает все большую неудовлетворенность малостью этой скорости, пытаясь достичь большего.

- Сто второму, левым разворотом на курс сто сорок градусов!

- Выполняю маневр!

Самолет начинает описывать в черном небе огромную дугу. И чтобы сократить ее длину, сэкономить на развороте время, Сохатый накреняет истребитель на крыло под восемьдесят градусов, берет ручку управления на себя, заставляя "Миг" выполнять разворот круче, с минимально возможным радиусом.

Управляя, Сохатый делает только часть работы. Просто полет сам по себе никому не нужен. У перехватчика задача одна - доставить оружие на рубеж открытия огня. Иван разворачивает машину, а сам в это время включает радиолокационный прицел в боевой режим. Ему надо успеть проверить его работу до обнаружения цели и убедиться в готовности ракет... Все можно было бы, конечно, сделать и раньше, но он всегда оставляет эти важные и нужные манипуляции на последний момент, чтобы "противник" не мог его обнаружить своими бортовыми средствами радиоразведки. Обнаружив, начнет маневрировать, что усложнит атаку или ответными техническими средствами сделает ее невозможной. В мирном небе учатся-то сразу две противные стороны; одна нападает, а вторая обороняется.

- Сто второй, на курсе сто сорок. Цель вижу. К работе готов. Оружие на боевом.

Бортовой локатор истребителя нашел в темноте неба самолет "врага", и теперь он яркой меткой сверкает на зеленоватом экране.

- Сто второй, высота цели двадцать тысяч метров, после атаки уход вниз! Атака разрешена!

Летчик, имитирующий врага, увидел Сохатого своими радиоглазами и начал маневрировать из стороны в сторону. Усложняет ему обстановку, идет на малой скорости.

"Ну что же, посмотрим, что у него из этого получится. Главное вовремя распознать хитрости противника, не выпустить его с индикатора обзора".

Перехватчик летит то в правом, то в левом развороте, гоняется за "врагом". Цель пока выше его на целые километры.

"Пора! Двигателю полный форсаж!" - решает Сохатый.

- Земля, я - сто второй, атакую на горке!

Генерал поднимает машину вверх... Прицел захватывает "противника" в режим стрельбы. Ракеты тоже "учуяли врага". В наушниках гермошлема появляются сигналы: "Готовы к пуску!"

- Можно! Наблюдаю!

Сохатый нажимает боевую кнопку...

- Пуск! - Нажимает еще раз. - Второй пуск!..

- Земля, сто второй атаку закончил.

Пуски сделаны: первый в предельной дальности, второй - почти в упор. Сбит "враг" или нет, можно будет определить только на земле.

Перехватчику надо уходить вниз - освободить воздух для летчиков, идущих следом.

Иван выключает форсаж, выпускает воздушные тормоза, поворачивает "Миг" на спину и берет ручку на себя, чтобы уйти под самолет-цель. Если этого быстро не сделать, то можно столкнуться с "противником".

Резкое торможение. Создается впечатление энергичного кульбита через голову, а чуть позже - крутого пикирования.

Сохатый проходит верхнюю часть горки в положении "вверх колесами". Но полета вниз головой не чувствует: перегрузка прижимает его к сиденью. И только силуэтик самолета в окошечке авиагоризонта, повернутый "лапками" шасси к верхней части кабины, убеждает в том, что все же он летит в положении "наоборот".

Верх и низ, земля и небо сейчас для Сохатого были довольно абстрактны. Видимый им мир "упростился": за фонарем безмерная темнота с немигающими фонариками звезд, в кабине - густой красный свет, заливающий приборы. И только на них - земные категории понятий.