Брэм Стокер - Дракула

• Название: Дракула
• Автор: Брэм Стокер
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94698-038-8

Настоящее издание является попыткой воссоздания сложного и противоречивого портрета валашского правителя Влада Басараба, овеянный мрачной славой образ которого был положен ирландским писателем Брэмом Стокером в основу его знаменитого «Дракулы» (1897). Именно этим соображением продиктован состав книги, включающий в себя, наряду с новым переводом романа, не вошедшую в канонический текст главу «Гость Дракулы», а также письменные свидетельства двух современников патологически жестокого валашского господаря: анонимного русского автора (предположительно влиятельного царского дипломата Ф. Курицына) и австрийского миннезингера М. Бехайма.

Серьезный научный аппарат — статьи известных отечественных филологов, обстоятельные примечания и фрагменты фундаментального труда Р. Флореску и Р. Макнелли «В поисках Дракулы» — выгодно отличает этот оригинальный историко-литературный проект от сугубо коммерческих изданий. Редакция полагает, что российский читатель по достоинству оценит новый, выполненный доктором филологических наук Т. Красавченко перевод легендарного произведения, которое сам автор, близкий к кругу ордена Золотая Заря, отнюдь не считал классическим «романом ужасов» — скорее сложной системой оккультных символов, таящих сокровенный смысл истории о зловещем вампире.

---

Брэм Стокер «Дракула»

Михаил Одесский «ЯВЛЕНИЕ ВАМПИРА»

Повелитель вампиров Дракула — навязчивая идея XX столетия. Исторический Дракула — государственный деятель небольшого центрально-европейского государства, чье правление было недолго и малоэффективно. И вот говорят скептики в сердце своем и в книгах: два этих персонажа никак не связаны, ирландский писатель Брэм Стокер по чистой случайности выбрал в герои невероятно успешного романа валашского воеводу. Впрочем, Дракула производил шокирующее впечатление и на своих не слишком впечатлительных современников из далекого XV в., так что его малоэффективное правление было весьма эффектно. По крайней мере, Джон Типтофт, граф Уорчестер, очевидно усвоивший уроки «дракулического» менеджмента во время дипломатической службы при папском дворе, в 1470 г. принялся сажать на кол мятежников в Англии, но вскоре сам был казнен за поступки — по определению приговора, — «противные законам данной страны».

Влад Дракула и его государство

Впрочем, не следует клеветать на Центральную Европу. У себя в Валахии (современной Румынии) и сопредельных государствах Дракула также запомнился в качестве кровавого исключения.

Прозванный Дракулой — «сыном дьявола», Влад происходил из рода Басараба Великого, правителя Валахии (1310–1352), в тяжелой борьбе отстоявшего независимость своего государства от Венгрии. Дед Дракулы, воевода (другое именование правителя Валахии — господарь) Мирча Старый (1386–1418), благодаря мудрости и военным удачам заслужил славу «румынского Карла Великого», хотя в итоге признал себя вассалом Турции. Но тут у него не было выхода. В XV в. православная Валахия оказалась яблоком раздора для Венгрии и Турции. За Венгрией стояло католичество, за Турцией — ислам. Борьба двух супердержав реализовывалась в смене хозяев валашского трона. Как правило, принц из династии Басараба, претендовавший на трон, уже занятый ставленником одной из держав, получал поддержку (финансовую, военную и т. п.) ее соперницы, после чего, опираясь на группу недовольных бояр, затевал смуту и, если удача ему сопутствовала, становился господарем.

Отец Влада Дракулы — Влад Дракул — прожил беспокойную жизнь, полную побед и поражений, и его сын родился не на территории Валахии, а в трансильванском городе Сигишоара. Трансильвания, которую по милости Стокера принято считать землей Дракулы, не входила в состав Валахии, но по праву может именоваться родиной знаменитого воеводы.

В 1436 г. Влад Дракул, свергнув двоюродного брата при поддержке венгерского короля (одновременно — императора) Сигизмунда Люксембурга, получил валашский престол. Но позже, уступая турецкому давлению, был вынужден отправить заложниками ко двору султана двух малолетних сыновей — Влада и Раду. Венгрия, в свою очередь, тоже усилила давление. Воеводе Владу постоянно приходилось маневрировать, изыскивая компромиссы. Тем не менее в 1447 г. он был убит по приказу регента венгерского королевства — легендарного Яноша Хуньяди, а в 1448 г. его сын захватил престол, однако был тут же изгнан и снова вернул утраченные права в 1456 г. — теперь уже всерьез и по румынским меркам надолго, на шесть лет. В одиночку начав войну против могущественного покорителя Константинополя Мехмеда Завоевателя, Влад рассчитывал на помощь венгерского короля Матьяша Корвина (сына Яноша Хуньяди) и двоюродного брата — молдавского господаря Стефана Великого. Но родственник не пришел на помощь и коварно попытался захватить румынскую крепость Килию, а король Матьяш, хоть и получил от Папы Римского деньги на новый крестовый поход, предпочел в войну не ввязываться. В 1462 г. Дракула был разгромлен и бежал к венгерскому королю. Новым господарем стал брат — Раду по прозвищу Красивый, а венгры неожиданно бросили Влада в темницу. Он оставался за решеткой более десяти лет. Французский король Генрих IV говорил, что Париж стоит мессы — Дракула ценой перехода в католичество обеспечил себе свободу, брак с родственницей Матьяша Корвина и его помощь в новой военной авантюре. В 1476 г. Дракула в третий раз попытался завладеть Валахией, вступил в столицу, но вскоре погиб в бою: его убили собственные воины — якобы приняв за турка, окружили и пронзили копьями. Обнаружив оплошность, очень сожалели. Неясно, правда, почему воевода, успев зарубить пятерых нападавших, не успел объяснить, кто он такой. И почему «скорбящие» соотечественники, обезглавив государя, отослали трофей турецкому султану.

А в Англии любимец романтиков горбун Ричард III посильно сводит к минимуму число родственников, а во Франции судят маршала Жиля де Рэ, неустрашимого паладина Орлеанской Девы — за изуверские пытки и казни детей, а в православной Руси великий князь Василий II с кузенами «вынимают» друг другу глаза. Казалось бы, по тогдашним стандартам — жизнь у Дракулы как жизнь. Но нет — даже в ту мрачноватую эпоху Влад Дракула выделялся патологической кровожадностью. Врагов, союзников, подданных — он обезглавливал, сжигал, сдирал кожу, принуждал к людоедству, варил заживо, вспарывал животы. Особенно преуспел в сажании на кол. В зависимости от социального статуса жертв колы различались по длине, диаметру, цвету, из них составлялись причудливые инсталляции — «сады пыток», где «взыскательный художник» пировал на досуге. Так и запомнился Влад соотечественникам — с прозвищем Цепеш (букв. «Сажатель-На-Кол»). Согласно русским источникам, стойкий воевода и в венгерском плену не забыл привычных забав: добывал (ловил, покупал) мышей, птиц, которых пытал, обезглавливал и, разумеется, сажал на кол.

Кроме того, Дракула отличался колоритным чувством юмора. Его жизнеописания пестрят «смеховыми» проделками и анекдотами. Вот валашский воевода, встретив крестьянина в рваной рубахе и узнав, что тот женат, повелевает отрубить нерадивой супруге руки и посадить на кол: лентяйке руки не нужны — она и так безрукая, потому и жить ей незачем. Или, к примеру, собрал Влад со всего валашского воеводства нищих, больных и спрашивает: «Хотите ли, чтоб сделал я вас счастливыми на этом свете, и ни в чем не будете нуждаться?» Нищие и больные неосторожно (и неостроумно) ответили радостным согласием, Дракула же, заперев их в большом здании, всех сжег. И сострил: «Пусть не страдает никто из них на этом свете от нищеты и болезней». А как он шутил на сексуальные темы!

Однако не вероотступничество, не жестокость и не юмористический душевный лад заключают последнюю тайну Дракулы. На последнюю тайну здесь только намек. Хотя в древних сочинениях слово не произнесено, современники явно считали валашского воеводу злокозненным чернокнижником и вампиром. Это нашло выражение в имени, точнее — прозвище: Дракула.

Автор древнерусского «Сказания о Дракуле-воеводе» прямо говорит, что «именем Дракула валашским языком, а нашим — Диавол. Так зломудр — как по имени, так и житие его». Русский книжник допускает ошибку, впрочем, не принципиальную. По-румынски «дьявол» — это «дракул» (dracul), «Дракула» (Draculea) же — «сын дьявола».

Прозвище Дракул, т. е. «дьявол», получил отец Влада. Историки утверждают, что связь с нечистой силой в данном случае ни при чем. Отец Дракулы вступил при дворе Сигизмунда Люксембурга в элитарный орден Дракона, созданный для борьбы с «неверными», главным образом — с турками. Этот орден, его элитарный характер и герб описаны в хронике Э. Виндеке, современника и биографа Сигизмунда Люксембурга.[1] Став господарем, Дракул по-прежнему относился к своим рыцарским обязанностям настолько серьезно, что повелел изобразить дракона — элемент орденской символики — даже на валашских монетах (а ведь изображение на монетах считалось сакральным). В результате рыцарственный воевода якобы заработал у невежественных соотечественников свое прозвище: «Дракул» означает по-румынски не только «дьявол», но и «дракон». В таком случае имя Дракула можно понимать как «сын человека по прозвищу Дьявол». Византийский хронист Халкокондил именует «Дракулой» и Влада, и его брата Раду Красивого,[2] а в сербской летописи повествуется о том, что турецкий султан ходил на «Дракоулика Влада»[3] — Влада Дракуловича.

Пусть так. Но те же историки осторожно добавляют, что, возможно, подданные понимали прозвище господаря и в первом смысле. Ведь если прозвище Дьявол, неочевидное для православного государя, закрепилось, значит, о властителе сложилось соответствующее представление.

Это — об отце, то же самое можно сказать о сыне. Имя Дракула в равной мере значит «сын человека по прозвищу Дракул» и «приверженец Дьявола, следующий путями тьмы». Такого рода указания обыкновенно не относятся к «нравственному облику» — чаще имеется в виду непосредственная, «реальная» связь с нечистой силой.

С точки зрения «закодированной» в древнерусском «Сказании» тайны особый интерес представляет эпитет «зломудр». Это краткое прилагательное принадлежит к разряду «потенциальных слов»: несмотря на прозрачность смысла и структуры, оно изобретено автором «Сказания», а потому на современный русский язык его не столько переводят, сколько передают перифрастическим словосочетанием — «жесток и мудр». Логика словотворчества, вероятно, основана здесь на том, что слово «зломудрый» напоминает слово «злохитрый», которое часто встречается в древнерусских текстах: для «злохитрого» «зломудрый» — как бы превосходная степень.