Дженнифер Хеймор - Герцог и служанка

• Название: Герцог и служанка
• Автор: Дженнифер Хеймор
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44449-4

Гаррет, герцог Колтон, поклялся найти и уничтожить своего заклятого врага, — но неожиданно влюбился в его сестру, юную и невинную Кейт, простую служанку.

Скандал! Как может аристократ отдать сердце безродной девице? Взять Кейт в жены? Немыслимо.

Забыть о ней? Невозможно.

Остается одно — соблазнить девушку и вызвать в ней ответную страсть…

---

Доктор очень аккуратно взял в руки локоть Ребекки, а затем молниеносно — никто даже среагировать не успел — провернул кости.

Ребекка, как обещала, громко завопила, изогнулась дугой, била ногами. Едва оглушительный вопль начал стихать, доктор снова повернул руку. — Нет! — кричала Ребекка. — Нет, нет, нет!!!

Она мотала головой из стороны в сторону, а доктор, игнорируя ее вопли, мольбы и рыдания, еще раз вправил кости на место. Кейт бормотала что-то утешительное, Ребекка цеплялась за ее руку, как утопающий — за соломинку.

— Тс-с, — ворковала Кейт. — Потерпи еще, осталось совсем чуть-чуть, правда, доктор?

— Правда, — нетерпеливо отвечал доктор Барнард.

— Пожалуйста, хватит, — стонала Ребекка.

Доктор сосредоточенно потягивал, проворачивал и подталкивал кости, пока не удовлетворился результатом. Потом, жестом показав конюхам, чтобы они не отпускали ее, он надел на Ребекку перевязь, подготовленную миссис Смит.

— Вот и все, можете ее отпустить, — объявил он, в конце концов.

Ребекка в мгновение ока свернулась дрожащим калачиком. Кейт обошла кушетку, встала на колени рядом с Бекки и убрала пряди волос с мокрых щек Бекки. Тетя Бертрис сложила руки на груди и обвела всех хмурым взглядом.

Доктор отвел Гаррета в сторону.

— Я вправил перелом, насколько мог, ваша светлость, и я буду каждый день приходить и проверять его, однако я опасаюсь за ее свободу движений в будущем. И ее локоть…

— Я не намерен обсуждать с вами страхи, — отрезал Гаррет. — Будем решать проблемы по мере их появления.

Что можно сделать, чтобы рука зажила как можно скорее и лучше?

— Полная неподвижность. Сначала должен срастись перелом. — Доктор оглянулся на рыдающую Ребекку. — Ее будут мучить сильные боли, ваша светлость. Я дам вам успокоительное для нее.

Гаррет посмотрел на Кейт, которая продолжала что-то нашептывать Ребекке. Ее утешения возымели действие, потому что рыдания Ребекки перешли во всхлипы. Кейт умела утешать. Гаррет вспомнил о ее братишке, которому с трудом давался каждый вздох. Сперва Гаррет удивлялся: почему Кейт говорит, что нужна Реджинальду? Теперь он понял. Без ее ласковых прикосновений и успокаивающего голоса мальчик просто не выжил бы.

Кейт, почувствовав его взгляд, посмотрела на него. Он быстро отвернулся — но не настолько быстро, чтобы не заметить румянец, вспыхнувший у нее на щеках.

Интересно, можно ли чем-то помочь мальчику? Гаррет посмотрел на доктора Барнарда оценивающим взглядом:

— Доктор, пока вы еще здесь, я хотел бы, чтобы вы осмотрели еще кое-кого.

Глава 13

Гаррет бродил по Колтон-Хаусу. Уже пробило три часа ночи, а он все еще не спал. Он просто не мог заснуть в этих стенах. После нескольких бессонных, наполненных кошмарами месяцев, что Гаррет провел в Лондоне по возвращении из Бельгии, жизнь на свежем воздухе, под открытым небом, действительно успокаивала его. А теперь он уже неделю как живет под крышей родного дома — и категорически не мог спать. По ночам он бродил по дому и предавался воспоминаниям.

Гаррет поднялся по центральной лестнице, перешагивая через две ступеньки за раз и глядя на потолок. Белая лепнина с розетками, расписанная лесной зеленью штукатурка — и голенький розовощекий купидон, который целится в сердце каждого, кто поднимается по лестнице.

Когда он уезжал на войну, этой фрески еще не было. Впрочем, в доме за годы его отсутствия мало что изменилось. Во многом дом оставался таким же, каким Гаррет его помнил, и возвращение разбудило в нем множество живейших воспоминаний. Он в подробностях вспомнил детство, особенно годы, после смерти от лихорадки родителей Тристана, когда тот приехал жить в Колтон-Хаус. Гаррету было тогда восемь, Тристану, его двоюродному брату, — пять.

Самые яркие события его юности происходили здесь, в этом доме. После того как мать умерла в родах, разродившись мертвой девочкой, Гаррет стал замкнутым, серьезным ребенком. От отца ждать любви не приходилось. Тетя Бертрис переехала жить к ним, но материнские чувства были ей не знакомы, и она понятия не имела, как общаться с хмурым задумчивым мальчиком, в которого превратился Гаррет.

Гаррет ступил на лестничную площадку.

Сколько всего произошло в этом тихом доме, в этих темных коридорах! Сколько воспоминаний можно пережить еще раз!

Когда приехал Тристан, также подавленный смертью родителей, что-то проскочило между ними — какая-то волшебная искра. Она вернула дыхание жизни этому дому. Гаррет и Тристан друг в друге обрели любовь и поддержку, которых не получали от взрослых.

А потом они познакомились с Софи. Поначалу они видели ее только в церкви по воскресеньям, но потом тетя Бертрис сдружилась с ее матерью, и они стали встречаться чаще. Она жила в двух милях от Колтон-Хауса, и ее родители, любящая пара, не запрещали ей бегать по округе с Гарретом и Тристаном. Несомненно, они надеялись, что когда-нибудь Софи выйдет замуж за одного из них. И вряд ли предвидели то, что она выйдет за обоих, усмехнулся про себя Гаррет.

В детстве Гаррет, Тристан и Софи провели много счастливых дней в Колтон-Хаусе, особенное раздолье им было весной и летом, когда отец Гаррета и тетя Бертрис отправлялись в Лондон и только слуги пытались урезонить детвору.

Проходя мимо двери в комнату Ребекки, Гаррет замедлил шаг. Его сводная сестра родилась гораздо позже, когда он учился в Итоне, и разница в возрасте вместе с расстоянием помешали им сблизиться. Однако по какой-то неведомой ему причине она питала к нему сильнейшую сестринскую привязанность — той ночью в Дебюсси-Мэноре Ребекка это доказала.

Он винил в ее страданиях себя. Она была так юна, так наивна, а он — слишком сосредоточен на себе и Софи, и потому не уберег ее.

Ему многое нужно исправить. Он хотел сблизиться с ней, защитить ее, заботиться о ней столько, сколько потребуется.

Дальше по коридору располагалась дверь в кремовую комнату. Там спала Кейт. Гаррет остановился у двери и прижал ладонь к крашеному дереву. Внутри стояла тишина.

Кейт. Что-то в груди притягивало его к ней.

За последние несколько дней она очень изменилась, стала непроницаемой, вежливой. Но закрытой, как слуги, которые все время после возвращения из Бельгии смущали его. Она так отличалась от той девушки, которую он встретил у пруда. Девушки, которая думала, что он явился прямиком с Олимпа.

Он скучал по ней.

И все же она поступала правильно, отталкивая его. Слишком многое стояло между ними, а он ничего не мог ей предложить.

Нет, это ложь. Он мог предложить ей кое-что — себя самого. И плевать он хотел на то, что он герцог, а она дочка домоправительницы. Впрочем, у нее на этот счет имелось другое мнение. Своей отстраненностью она показывала, что пропасть между их социальными статусами слишком широка для нее — не перешагнуть.

Ему нужно каким-то образом выстроить мост через эту пропасть. Он ненавидел эту странную разлуку с ней. Она выпивала соки из какой-то его части, из той самой, которую сама же и вернула к жизни в Кенилуорте. Он хотел заполучить эту драгоценность обратно.

В этот самый момент за его спиной отворилась дверь кремовой комнаты, и Гаррет отпрянул в сторону, словно обжегшись. В проеме двери появилась Ребекка, одетая в одну только ночную рубашку, специально переделанную так, чтобы ее удобно было носить с перевязью. Надевать халат в ее положении было бы слишком мучительно и неудобно.

Последние дни Ребекка провела, одурманенная болью и опиумной настойкой, но рука ее заживала прекрасно. После того как четыре дня назад доктор наложил шину ей на руку, она быстро пошла на поправку.

— Гаррет? — Бекки замерла на пороге, удивленно приподняв темные брови.

— Мне не спится, — тихо пояснил он, не желая разбудить Кейт и Реджинальда.

И хоть ему и хотелось повернуться и покинуть «место происшествия», он не двигался. Ведь это было бы бегством, а его сестре между тем, может быть, что-то нужно.

— Тебе чего-нибудь принести? Боль не дает спать? Почему ты не позвала горничную?

— Я просто… предпочитаю быть одна. Я собиралась в библиотеку. — Она улыбнулась. — Я дочитала книгу, и мне нужна новая. У меня совсем режим сбился, — неловко пояснила она, отводя глаза. — Весь день сплю, а ночью читаю.

— Наверное, это из-за опиума.

Она задумалась.

— А может, я просто с трудом привыкаю… — Она посмотрела ему в глаза. — К дому и к тому, что я одна.

— Конечно. Я понимаю.

— В любом случае днем болит сильнее. — Она указана на свою руку. — Мне тогда нужен опиум.

Она выглядела очень рассудительной, и глаза ее прояснились, серебристая поволока туманящей мозг боли ушла.

— Ты уверена, что все в порядке?

Она кивнула.

— Тогда я тебя оставлю. Ты знаешь, где меня искать, если тебе что-то понадобится.