Вадим Сухачевский - Иная сила

• Название: Иная сила
• Автор: Вадим Сухачевский
• Жанр: Мистика

Действие происходит в Петербурге в последние дни XVIII века. Мальтийский рыцарь, приехавший в Россию, несет в себе великую ТАЙНУ и из-за этого попадает в паутину загадочных событий. Фоном романа является подготовка покушения на императора Павла, борьба различных сил и интриги масонов. Но есть еще и некая ИНАЯ СИЛА, — только распознав ее, можно избежать верной смерти.

---

Все заговорщики мною либо уже схвачены, либо раскрыты и будут схвачены в ближайшее время. Вынужден буду даже пожертвовать нашим другом G.

Однако благодаря этому, как никогда, заслужился доверия Урода. При таких условиях мы можем приступать к осуществлению нашего плана, ничего не опасаясь. Даже нерешительность А. нам не помеха. Пускай себе пребывает в нерешительности до самого конца, который, если не будем медлить мы, тоже, полагаю, не замедлится.

Само время призывает Вас торопиться, дорогой Платон!

Пален

* * *

Ваше Императорское Величество!

Я был слеп. Только Ваша прозорливость и Промысел Божий спасли Отечество от неминуемой беды!

Да, заговор среди якобински настроенного офицерства тлел и грозил обернуться пожаром!

Нынче он мною раскрыт. Арестовано свыше 100 офицеров лейб-гвардии, лишь немногим удалось скрыться за границей.

А душой заговора, тем самым G., оказался не кто иной, как князь Гагарин. Увы, не удалось захватить его живым; должно быть чувствуя, что раскрыт, он принял накануне яд. Оставил после себя лишь тысячи листов безумного конституционного бреда.

Зато ныне, когда заговор обезглавлен и моими силами идет тушение последних его искорок, безопасности Вашего Величества уж ничто более не грозит.

Также представляю Вашему Величеству уточненный список ущерба от водной стихии.

Пален

* * *

Собственной рукою Его Императорского Величества начертано

В желтой тетради для ремарок забавного свойства

Прочел в «С.-Петербургских ведомостях», что 140-пудовый африканский единорог, испив ведро русской водки, вследствие отравления всего организма немедля отошел в мир иной.

Призываю тогда к себе князя Вербицкого, славного своею приверженностью к Бахусу, и говорю ему: «Что, князь, в состоянии ли вы осилить полведра сего крепкого русского напитка?» Сошлись окончательно на том, что полведра — это навряд ли, а вот четверть он осилит без большой угрозы для своей жизни.

Тогда, рассмеявшись, говорю:

«В таком случае, князь, должны вы иметь вес более тридцати пяти пудов; в вас же, сколь я понимаю, от силы шесть. Как же вам удается после своих возлияний выжить?»

Любопытен был и ответ князя:

«Однако ж я не единорог!»

Из ремарок, начертанных по прочтении газет

(Для передачи графу Палену)

Тут пропечатано сообщение вдовы генерала Врангеля. Что ж, сам-то генерал, выговора моего не вытерпев, тотчас и помер? Хорош вояка! Выговора не может перенесть. А когда, случись, вражеская картечь хлестать по нём станет?..

Вполне правильно, что помер.

Да и Врангельша его хороша. Шельму свою драгоценную именем якобинца Марата назвать!

Какой ей по вдовству назначен пенсион? Дайте мне на подписание. Если чересчур много, поправлю.

— —

Что этим газетным писакам про уральский бунт поминать? Еще собираются историю про какого-то капитана Миронова пропечатать.

Воспретить сие не менее как на 30 лет, слово же «бунт» с сего дня считать непечатным.

Владельца газеты подвергнуть выговору, саму же газету — штрафу в 500 рублей.

— —

Подвергнуть также выговору начальника полицейской части. Что они мне двух Штраубе изловили? Один к тому же старик, а другой беглый каторжник. Я того фон Штраубе видал: вполне молодой человек, и язык у него вполне на месте.

Если он у кого и не на месте, так снова же у газетного писаки, что порочит благородный рыцарский Орден, возглавляемый мною. Хозяину этой газеты также выговорить и раскошелить его в пользу претерпевших от потопа на 1000 рублей.

Однако же Гагарин каков!..

А вот Извольского, хоть и злодей, мне жаль немного: на парадах лучше всех держался в седле…

Фон Штраубе же — настоящего! — найти да по-тихому допросить. О том, что скажет, донести лишь мне одному.

Палену

Граф!

Поздравляю Вас с успешным раскрытием заговора!

Видите, никто не верил в мои подозрения, только мы с Вами. Выходит, мнению только двоих в нашей империи можно целиком доверять.

Что-то не слышу о предложении Зубова кутайсовской сестре. Поторопите его.

А за остальное искренне благодарю Вас. Теперь спокойствие мое возросло стократно.

Каков, однако, Гагарин! Жаль, что не попался к нам с Вами в руки живым!.. Распорядитесь, чтобы похоронили, как должно хоронить самоубийц, — без отпевания, за кладбищенской чертой.

Посылаю также свои ремарки, сделанные мною по прочтении газет. Примите к сведению и сделайте все, как я там сказал.

Павел

P.S.За взятие беглого каторжника поощрить семеновского подпоручика Двоехорова произведением его в поручики — таков мой ему будет подарок к свадьбе.

* * *

Записка, подброшенная престолонаследнику, видимо, кем-то из гвардейцев охраны

Ваше Императорское Высочество! Простите великодушно, что вынужден к Вам обращаться, да еще таким странным путем!

Не столь давно Вас посетил мой друг мальтийский рыцарь барон фон Штраубе. Однако вслед за тем на него началась истинная охота, и жизнь его многократно подвергалась самой прямой угрозе со стороны неизвестных злоумышленников.

Зная о Вашем рыцарском сердце, лишь в Вас одном вижу надежду на его спасение.

Умоляю, окажите моему другу, подлинному рыцарю, свое высокое покровительство!

Преданный Вашему Императорскому высочеству,

князь Бурмасов

* * *

Послание к хозяину газеты

Милостивый государь. Извольте напечатать у себя в завтрашнем выпуске эти строки, ни в коем случае не меняя ни одного слова:

«Барон, догадайтесь, что тут скрывается. Помните о встрече во Вторник в известном дворце? Вы тогда стояли у изгороди; неподалеку стоял А.

Лишь только одного прошу: будьте возможно снисходительны за мое послание. Все сведения Вы сможете получить, как только придете. Надеюсь, уговорились».

Вкладываю в конверт ассигнацию в 50 рублей. В случае выполнения получите еще столько же.

* * *

Несколько восторженные полночные размышления Лейб-гвардии поручика Двоехорова, в кои иногда своевольно вторгается внутренний голос

— Боже, поручик, уже поручик! Чуть не вчера еще капрал, даже через прапорщика перескочил, даже подпоручичьим чином усладиться не успел и уже — Господи! — поручик, с тремя звездочками на вороте!.. Ах, звезда ты моя, звездочка на ладошке! Состояния нет — зато в тебе фортуна моя! И у государя в случае, и с Елизаветой Кирилловной помолвка уже через месяц всего!..

— А ты, брат Христофор, фортуну-то счастливую больно-то не искушал бы, — вдруг вторгся внутренний глас, принадлежавший отчего-то не самому новоиспеченному поручику, а его завистливому братцу Харитону, так и задержавшемуся без чинов, оттого особо язвительный. — Переменчива она, фортуна. Ну как о проказах твоих дойдет до самого государя? Где она, твоя фортуна, тогда?

Нисколько не разобиделся Христофор на неудачника-братца, прокравшегося в ночные мысли, а — тоже мысленно — отвечал ему так:

— Оно конечно, своеволье немалое — подкидывать записочки самому его высочеству цесаревичу… Однако ж не заговорщицкого свойства записочка была, а с прошением за друга своего нового, за Карлушу фон Штраубе, без коего и подпоручиком бы, глядишь, не стал. Дело вполне рыцарское — другу помочь. И государь, как сам рыцарь, гневиться слишком на то не станет.

— Ага, не станет! — как в детстве, язык показывал язва Харитон, хоть и умственно лишь привидевшийся. — За своеволье он иным и генералам выговаривает, даже кои в гробу; а уж какой-нибудь горе-поручик…

Дать бы ему раза по загривку, чтоб старшим и по возрасту и по чину язык не казал! Да выйдет ведь по своему собственному загривку, ибо глас — внутренний. Его только своею убежденностью можно перебороть.

— Сам ты «горе»! — в сердцах подумал Христофор. — Тебе и в сержанты выйти — еще ох как надобно поднатужиться. Еще и потому, горе ты горькое, что дружбу ценить не умеешь. Много у тебя князей да баронов в друзьях? То-то! А все потому, что выслужиться хочешь больше, чем дружбу сберечь. А кто дружбой рыцарской дорожит — тому и сам Господь помогает: хоть в поручики выйти, а хоть даже и в генералы. И за графиню сам государь сосватает!