Андрей Биверов - 13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины

• Название: 13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины
• Автор: Андрей Биверов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58274-7

В нашей реальности старший сын Александра II цесаревич Николай умер от туберкулеза, так и не став тринадцатым Императором России. В этом фантастическом романе он не только выжил, но и взошел на престол благодаря «попаданцу» из XXI века, завладевшему его телесной оболочкой. Как «профессору» из будущего одолеть собственный недуг и запущенные болезни Российской Империи? На кого опереться в борьбе против придворной камарильи и чиновничьей мафии, чтобы впредь на вопрос «Как дела в России?» отвечали не «Воруют!», а «Сажают казнокрадов»? Кому доверить руководство тайной спецслужбой, призванной очистить Империю от врагов народа, террористов и сепаратистов? Как вместо социальной революции провести промышленный переворот? Удастся ли привлечь на службу Престолу гений Достоевского и Лескова, дабы «выжечь глаголом» либеральную заразу, превратив русскую интеллигенцию из «г…на нации» в ее «ум, честь и совесть»? Сможет ли Тринадцатый Император «пересдать экзамен истории» и разрушить «черную магию цифр», сделав «чертову дюжину» счастливым числом для России?

---

Вскоре, получив долгожданное жалованье, рабочие разбрелись кто куда. Кузьма, шутками отделавшись от зазывающих в кабак друзей, как всегда, отправился домой.

— Встречай мужа с подарками, Светка! — шумно ввалившись в комнату, заорал Тимохов. — Принимай, — накидывая расписанный причудливыми узорами платок на плечи любимой жене, довольно сказал Кузьма. — Ну повертись, повертись! Дай полюбоваться! — хохоча, скомандовал он жене.

— Колька, подь сюды. Молодец, мужиком растешь! Держи две копейки. Дарю. Вот всем по леденцу, — доставая из кармана четыре петушка на деревянных палочках, протянул он радостно взвизгнувшей детворе. — Что смотришь, Светка? Праздник у нас! Прибавку дали, — сказал Тимохов и высыпал медную мелочь на стол. — Сказали, теперь всегда рупь семьдесят пять давать будут. Накрывай на стол по-праздничному, потом рукав пришьешь, — отбирая у жены порванную на работе одежду, весело говорил Кузя. — Ну что стоишь, Колька? Как грамоте учишься? Не зря деньги на бумагу с чернилами переводим? Что отец Прокопий? Рассказывай, что нового узнал. Что молчишь? Леденец отобрать?

— Не, бать, не надо, — шустро достал сосульку изо рта малец. — Сначала молитву учили. После всем классом Библию читали. Отец Прокопий на меня поругался. Буквы-то я узнаю, а вот как называются, не всегда припоминаю. Зато в счете меня батюшка похвалил и остальным в пример привел. А Матвеевы на то озлились и меня после школы взгрели. Ну я им тоже дал! А если б они меня догнали, я б им еще дал, — с детской непосредственностью, удобно устроившись у отца на коленях, рассказывал про свои приключения в церковно-приходской школе старшой.

* * *

Возвращающийся из клуба Петр Данилович Красновский был мрачнее тучи. Слыханное ли дело! Молодой государь вознамерился превзойти своего славного предка, Петра Великого, по части государственных преобразований! Сведения о затеянных им многочисленных прожектах и реформах, постоянно обрастающие новыми подробностями после каждой встречи закрытого клуба, были просто ошеломительными. Они по-настоящему пугали Петра Даниловича. Особенно страшно эти разговоры смотрелись на фоне уже начавшейся земельной реформы, затронувшей пока только удельных крестьян.

Для Красновского, недавно пущенного в высший свет столичного общества, все было ясно как божий день. Ежедневно беседуя с достойнейшими людьми из различных министерств, он без труда разбирался в текущей ситуации. Петербуржский свет ожидал новых свобод и либерализации общества (в первую очередь, конечно, дворянского), отмены старых притеснений. А вместо этого свет, столь радостно приветствовавший взошедшего на престол совсем еще юного императора, получил никому не нужные реформы и новые, еще большие притеснения. А молодой государь всерьез увлекся преобразованиями и реформами. Теми самыми реформами, которые, как известно, ведут только к переменам и неизбежному бардаку. По крайней мере, Дмитрий Николаевич утверждал именно так, а причин не доверять столь уважаемому человеку у Красновского не было.

Последнее клубное собрание, однако, вместе с плохими вестями, принесло и радостные для любого здравомыслящего человека новости. Все эти соображения и проекты пока только витают в воздухе, не находя своего воплощения даже на бумаге, в отличие от совершенно неприемлемого решения земельного вопроса. Наши многочисленные сторонники в государственном аппарате понимают всю пагубность затеянной государем спешки и, как могут, оберегают Россию от этого самодурства.

«Ну, скажите на милость, к чему такая спешка? — горячо восклицая, рубил воздух ребром ладони Блудов на одном из собраний клуба. — Однако же нет, несмотря на значительные недоработки и, как следствие, связанное с этим, вполне разумное и даже вызывающее мое искреннее профессиональное уважение сопротивление аппарата. — Блудов поклонился в сторону неизвестного Петру Даниловичу чиновника. — Несмотря на все это, работа идет самым полным ходом. Упорству и энергии государя можно было бы позавидовать, будь она направлена в верное русло. Но нет, все его устремления сконцентрировались на достижении каких-то одному ему видимых ценностей! Да без десятка-другого обсуждений на разных уровнях и в различных инстанциях такие проекты просто опасны! — воскликнул Блудов. На последней фразе его голос дрогнул и сорвался на фальцет, однако никто не улыбнулся. Серьезность момента просто не располагала к веселью. Убедившись, что все его внимательно слушают, Дмитрий Николаевич продолжил: — Конечно, наше обсуждение несколько затянется. Возможно, даже на несколько лет. Но зато подготовленный в нескольких томах проект будет учитывать всевозможные случайности, ЗАРАНЕЕ нами рассмотренные!»

«А политическая и социальная подоплека такого проекта? — возмущался действительный тайный советник Павел Павлович Гагарин. Тут ведь до волнений бывших помещичьих крестьян всего ничего осталось! — защищал свою работу в Главном комитете по крестьянскому делу он. — Это кому же понравится, что одних справедливо и милостиво освободили и наделили землей, а других не просто освободили, но и одарили сверх всякой меры безо всяких на то причин?» — не знало предела возмущение действительного тайного советника.

«Ах, как хорошо сказано, — думал Петр Данилович, как и все собрание, полностью разделяющий данную точку зрения. — Именно что одарили без меры и без всяких на то причин! Уже за само освобождение сиволапый крестьянин должен в ноги нам кланяться!»

«Нет, конечно, находятся глупцы, утверждающие, что данный проект весьма своевременен и спешка в полной мере оправдана, — продолжал Павел Павлович. — Но давайте вспомним, кто из достойных нашего общества людей на этом настаивает? — обратился с вопросом к притихшему собранию князь. — Да едва ли не только Великий Князь Константин с некоторыми своими сторонниками, — самым приятным для присутствующих образом подобрал им ровню действительный тайный советник. — Впрочем, с чего бы ему и не отстаивать этот проект с его настолько либеральными, — это слово князь почти выплюнул, — взглядами? Проект, так давно переданный в Канцелярию на рассмотрение, что о нем уже все успели позабыть. И если бы сейчас он по какой-то нелепой случайности не попался государю на глаза, кто знает, вспомнил ли он о нем когда-нибудь?» — здесь князь бросил взгляд на Управляющего Его Императорского Величества Канцелярией.

«Ума не приложу, как проект попал в руки государю! — тут же подскочил со своего места Блудов, не желающий уступать неформальное лидерство в клубе. — Я лично проверил это вопиющее безобразие и доподлинно установил, что проект из архива был вынесен по запросу государя уже через две недели после оглашения будущего Манифеста. То есть вынесен только тогда, когда удерживать проект в архиве уже не было никакой нужды».

«Согласитесь это, по меньшей мере, странно, граф…» — задумчиво протянул Павел Павлович.

— Приехали, барин, — прервал воспоминания Петра Даниловича извозчик.

Расплатившись, раздосадованный своими мыслями Красновский привычно зашел к себе домой.

— Петр Данилович, — услужливо снимая с плеч барина тяжелую соболью шубу, говорил слуга, — не хотите ли чаю? Или, может, бразильский кофей подать? Все как вы любите, со свежими взбитыми сливками и английским сахаром, — переобувая сидящего на специальном стуле Красновского, угодливо рассыпался в предложениях слуга.

— Давай кофе, Мишка. Устал я сегодня очень.

— Сей момент, — тут же ответил Михаил и, повернув голову, глазами отправил тут же упорхнувшего сынишку на кухню.

Проследовав в просторную гостиную, Петр Данилович занял свое любимое кресло перед камином, скинул домашние туфли и протянул ноги к огню.

«А не поехать ли за границу, отдохнуть? Умотала меня эта работа. Столько треволнений и переживаний! То ли было, когда крестьяне по старинке работали на своего барина, — предавался мечтам Красновский. — Эх, какое времечко было! Не то что теперь! Теперь крестьянин обрабатывает землю, да еще и злится, что аренда для него неподъемная, да земля раньше его была!» С содроганием вспомнил он недавний бунт в одной из бывших его деревенек. Хорошо, что товарищ губернатора был его старинным приятелем. Быстро подошедшие войска не дали распространиться беспорядкам. Но неприятный осадок, вызванный пугающими известиями, в душе Петра Даниловича сохранился.

«А и вправду. От всех этих переживаний стоит отдохнуть. А что как не Париж с его прелестными француженками и хрустом французской булки способен доставить истинное удовольствие настоящему аристократу?» — мысленно перенесся во Францию Петр Данилович.

Наконец принесли кофе. Расторопный Мишка быстро расставил вазочки с печеньями на столе и, чтобы не мешать, отошел немного в сторону, готовый, впрочем, подскочить по первому слову.