Андрей Биверов - 13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины

• Название: 13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины
• Автор: Андрей Биверов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58274-7

В нашей реальности старший сын Александра II цесаревич Николай умер от туберкулеза, так и не став тринадцатым Императором России. В этом фантастическом романе он не только выжил, но и взошел на престол благодаря «попаданцу» из XXI века, завладевшему его телесной оболочкой. Как «профессору» из будущего одолеть собственный недуг и запущенные болезни Российской Империи? На кого опереться в борьбе против придворной камарильи и чиновничьей мафии, чтобы впредь на вопрос «Как дела в России?» отвечали не «Воруют!», а «Сажают казнокрадов»? Кому доверить руководство тайной спецслужбой, призванной очистить Империю от врагов народа, террористов и сепаратистов? Как вместо социальной революции провести промышленный переворот? Удастся ли привлечь на службу Престолу гений Достоевского и Лескова, дабы «выжечь глаголом» либеральную заразу, превратив русскую интеллигенцию из «г…на нации» в ее «ум, честь и совесть»? Сможет ли Тринадцатый Император «пересдать экзамен истории» и разрушить «черную магию цифр», сделав «чертову дюжину» счастливым числом для России?

---

Николай Павлович немного задумался, подняв взгляд к потолку. В этот момент он напомнил мне шахматиста-гроссмейстера, размышляющего над очередным важным ходом. Я многое знал о том, каким был Игнатьев в нашей истории, но мне интересно было понаблюдать за ним в бытовой обстановке. Высокий, статный, но уже начавший лысеть и обзаведшийся небольшим животиком, внешне он не производил внушительного впечатления. Однако достаточно было взглянуть ему в глаза, чтобы понять — это необычный человек. Серые, с матовым блеском булата, его глаза буравили насквозь, пронзая как лезвие клинка. В них была видна жесткость, недюжинный ум и решительность. Идеальное сочетание холодного ума офицера Генерального штаба и манер искусного дипломата. «Волчья пасть и лисий хвост» — кажется, так называли Игнатьева современники. Это прозвище ему отлично подходило.

Пока я размышлял, граф пришел к, видимо, определенному выводу и тихонько кашлянул:

— Я думаю, мне предстоит работа в рамках Третьего отделения? — спросил Игнатьев, выжидательно глядя на меня.

— Браво! — я пару раз хлопнул в ладоши, поаплодировав сообразительности своего протеже. — Почти в яблочко. Ваши аналитические способности делают вам честь. Однако я хотел бы поручить вам не подчиненную, а руководящую должность.

— Вы предлагаете мне место Долгорукова? — спокойно уточнил Игнатьев.

— Нет, Николай Павлович, вам предстоит возглавить СОВЕРШЕННО, — я специально выделил это слово, — новую структуру, создаваемую в рамках Канцелярии. Она будет сочетать в себе функции разведки, контрразведки и управления общественным мнением.

— Простите, ваше величество, управления общественным мнением? — споткнулся на непонятном термине Игнатьев.

Отойдя от стола, я подошел к окну. Сквозь чуть мутноватое стекло было видно серое полотно облаков, укутывающее небо над Александрийским столпом. Не оборачиваясь, я продолжил:

— Николай Павлович, вам предстоит создать невиданную доселе государственную машину. Задача предстоит колоссальная, но я не могу посвящать вас в детали, не получив предварительного согласия.

Я обернулся, скрестил руки на груди и пристально посмотрел на графа.

— Дело сие первейшей важности и абсолютно секретное. Решайте, чувствуете ли вы себя достойным встать во главе структуры, которая в скором времени станет, пусть в тайном, а не явном виде, опорой нашей государственности?

К чести графа, или может тому виной его уверенность в себе, позже сослужившая ему как горькую, так и добрую службу, но не колебался он ни мгновения. Выпрямившись по струнке и стукнув каблуками об пол, он отрапортовал:

— Готов служить вашему императорскому величеству!

— Что ж, — широко улыбнулся я, — пожалуй, теперь самое время посвятить вас в детали того, чем же вам придется заниматься.

На этих словах я вновь подошел к столу, выдвинул первый ящик и достал оттуда несколько стопок прошитых бечевой бумаг. По сути, это были рукописи еще не написанных книг, а также работы известных специалистов в области СМИ, рекламы и PR-технологий. И еще адаптированные мною выдержки из кучи подобной литературы. У меня отняло уйму времени подготовить эти бумаги, да еще и приведя их в соответствие с эпохой. Конечно, очень многое удалось решить с помощью дневника — например, мне не пришлось переводить орфографию и грамматику с современного мне языка на нынешний, кроме того, как оказалось, дневник был способен работать как принтер, нанося текст прямо на вложенную в него бумагу. Однако уборка анахронизмов, когда приходилось с корнем вымарывать целые главы и разделы книг, целиком легла на мои плечи.

Сделав знак графу присесть на гостевой стул, я протянул ему бумаги.

— Ознакомьтесь. Надеюсь из этого, — я показал на документы, — вы получите основные сведения о том, чем и какими методами вам придется заниматься.

Игнатьев кивнул, принял бумаги и погрузился в чтение. Читал он медленно, вдумчиво, и я немного заскучал. «Такими темпами он еще месяц только с документами знакомиться будет, — подумалось мне. — Надо бы ему в Зимнем помещение выделить, выпускать его с этими бумагами из здания нельзя, еще увидит кто…»

Меня прервал приглушенный стук в дверь. Один из лакеев доложил, что в Мраморном зале меня ожидает прибывший по моему приказу глава Московско-Троицкой железной дороги Чижов Федор Васильевич. Радостный, что можно с пользой потратить время, а после продолжить разговор с Игнатьевым, я оставил Николая Павловича знакомиться с бумагами.

Федор Васильевич произвел на меня приятное впечатление. Во-первых, он, как я и просил его в письме, явился на встречу не один, а со своими основными компаньонами по Троицкой железной дороге. Такими, как братья Шиповы, инженер и генерал-майор Дельвиг, Иван Федорович Мамонтов. То есть с людьми, представляющими собой самую передовую часть русского предпринимательства. Ту часть, на которую я и собирался опираться в дальнейшем.

Особого внимания, кроме самого Чижова, заслуживал один из богатейших купцов России и основатель знаменитой на всю империю династии Иван Федорович Мамонтов. Старообрядец по вероисповеданию, он значился среди учредителей общества по строительству железной дороги всего лишь как мещанин Калужской губернии. И это несмотря на то, что Иван Федорович был главным вкладчиком акционерного общества. Необходимость срочно менять законы, ограничивающие деятельность старообрядцев, просто бросалась в глаза. По сути, такие же русские люди, как и все остальные, вот только отказались пару веков назад принять церковные реформы Никона, и закрутилось. Преследования, гонения, высылки в Сибирь, неподъемное налоговое бремя и прочие притеснения. Стоит ли удивляться, что Мамонтов предпочитал держаться в тени.

Почему вся эта компания оказалась у меня в гостях? Ответ на этот вопрос был прост. Железные дороги, железные дороги и еще раз железные дороги. Империя остро нуждалась в них. Настолько остро, что сразу после поражения в Крымской кампании, несмотря на пустую казну и огромные долги, было принято решение о создании сети железных дорог — торговых артерий страны. По сути, их отсутствие и, как следствие, перебои со снабжением, стали одной из основных причин нашего поражения в последней войне. А их необходимость для торговли и дальнейшего развития промышленности… Их строительство было признано мной одним из самых приоритетных направлений.

По признанию современников (пусть и несколькими годами позже от наших дней), Ярославская железная дорога считалась образцовой по устройству и бережливости расходов, а главное — по прибыльности. Эти, только недавно построенные, первые семьдесят верст дороги до Сергиева Посада уже через три года стали приносить около десяти процентов дохода от вложенных в дорогу средств. Так кого, как не Чижова с компаньонами, мне приглашать?

Конечно, такая высокая прибыльность была не случайна. Дорога пролегала по одному из самых оживленных в Российской империи маршрутов. Чижов, чтобы доказать своим компаньонам и правительству, от которого зависело получение разрешения на строительство, выгодность своего проекта, предпринял следующее мероприятие — снарядил шесть групп молодых людей, по три человека, для круглосуточного подсчета всех прохожих и проезжающих по Троицкому шоссе в Троице-Сергиеву лавру и обратно. Результаты подсчетов впечатляли. Грузооборот составил более четырех миллионов пудов. А более ста пятидесяти тысяч пассажиров и не менее полумиллиона паломников оказались способны переубедить любых скептиков. Таким образом, имея данные о потенциальном количестве будущих пассажиров и объемах грузоперевозок, Чижов уже с цифрами в руках возражал своим оппонентам, видевшим в сооружении Московско-Троицкой железной дороги лишь «нерасчетливое предприятие».

Наконец в 1858 году им было получено Высочайшее соизволение на производство изыскательных работ. Акционерное общество Московско-Троицкой железной дороги не испрашивало никаких гарантий, чем выгодно отличалось от остальных, требовавших не менее пятипроцентной гарантии прибыли от государства.

Также любопытны средства, которыми Федор Васильевич боролся с коррупцией и перерасходом средств. На организационном собрании пайщиков Московско-Троицкой железной дороги, по инициативе Чижова, было принято решение поставить за правило, чтобы в газете «Акционер» не менее шести раз в год правление общества печатало отчеты о своих действиях и о состоянии кассы. Тем самым впервые в практике железнодорожных акционерных обществ в России все распоряжения правления, весь ход строительных и эксплуатационных работ, баланс кассы, в том числе и ежемесячные расходы на содержание административно-управленческого аппарата, делались достоянием гласности и печати. «Мы того мнения, — говорилось в одной из передовых статей газеты „Акционер“, — что чем более гласности, тем чище пойдут дела и тем скорее прояснится страшно туманный в настоящее время горизонт наших акционерных предприятий». Пример общества Московско-Троицкой дороги побудил пайщиков других частных железнодорожных обществ в России обязать свои правления поступать аналогично. С удовлетворением отмечая сей отрадный факт, газета «Акционер» сообщала: «Везде акционеры начинают мало-помалу входить в свои права и понимать, что не на то только они акционеры, чтобы слепо одобрять все, что ни поднесут или ни предложат директора правления…»