Белва Плейн - Рассвет

• Название: Рассвет
• Автор: Белва Плейн
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-311-4

В кабинете врача мужчина и женщина выслушивают ошеломляющее известие: анализ крови безошибочно указывает на то, что их нежно любимый сын, который находится при смерти, – не их ребенок, и где-то вдали живет родное им по крови дитя…

---

– Я не хочу омрачать наш день, но позволь мне сказать, как я за тебя переживала. Тимми так серьезно болел, а потом – ужасная смерть твоего папы. Это ужасно, ужасно! Виновника стоит сжечь живьем. Без суда и следствия, просто сжечь живьем.

Том мрачно кивнул.

– И я хочу тебе сказать, что тоже многое пережила, но выкарабкалась, так что ты не падай духом. Все проходит. У меня был разлад в семье, и брат сел на иглу, я просто с ума сходила. А потом справилась. И ты придешь в себя, хотя теперь тебе трудно поверить в это.

Он собрался с духом и с трудом выговорил:

– Робби, я должен тебе что-то сказать.

Она не расслышала:

– Правда, чудесная комната? – спросила она его в третий или четвертый раз.

Он понял, как много значит для нее этот только что обретенный приют, она ведь жила в бедности, и вот впервые – своя, по своему вкусу убранная комната.

– Робби, сколько ты платишь за комнату? Я ведь тоже ее жилец и буду платить свою долю.

– Я согласна, но твои средства позволяют? Ведь положение твоей семьи, наверное, изменилось.

– Нет, я могу платить и буду.

– Ты такой добрый, Том. И подарки делаешь чудесные. Медведя я назову Том Младший. У-у, какие у него сладостр-растные глаза!

– О, Робби! Я хотел бы всегда быть здесь с тобой, в этой комнате! – воскликнул он.

Что-то в его интонации напугало ее, она уронила медведя и уставилась на Тома.

– Что с тобой? Что с тобой? – встревоженно спрашивала она.

– Я в отчаянии, – сказал он. – У меня большие проблемы.

– Расскажи мне. Я тебе помогу. Его ладони вспотели, губы пересохли.

– Ты, наверное, слышала, что иногда в больнице могут перепутать новорожденных и ребенок попадает не в ту семью?

– Да, я читала о таком случае в газете, а может быть в журнале.

Ему показалось, что какой-то комок подступил к горлу, он выпил воды.

– Ну, – пробормотал он, – не знаю как сказать.

– Что такое? – Глаза Робби округлились, она тревожно спросила:

– Так это с тобой случилось? Ты был подменен?

Он опустил лицо в ладони.

– Да.

Последовало долгое молчание. Когда он поднял голову, она плакала.

– Бедный мой мальчик… Бедный мальчик… Не говори больше об этом… Потом, когда сможешь…

Она прижалась к нему щекой, он почувствовал, как дрожат ее мокрые ресницы, почувствовал ее сострадание и понял, что может ей все рассказать. Всю эту немыслимую историю…

– Подумай, какая ирония судьбы – вестником был Ральф Маккензи. Именно он! – окончил Том свою повесть, которой она внимала, не шевельнувшись, не сводя с него взгляда, словно зачарованная.

– Да, – кивнула Робби. – Этот тип создан для роли недоброго вестника. Но, Бог Всемогущий, какая судьба! Прожить девятнадцать лет и вот однажды обнаружить, что занимаешь в мире чужое место! – Она сжала пальцы в кулачок, так что даже побелели суставы. – Не могу себе представить, что ты почувствовал. Не могу представить себя на твоем месте.

– Самое странное, – я не чувствую, что был не на своем месте…

– Скажи, как это приняли твои… родители? Отец? Наверное, такое известие может свести с ума!

– Мама, конечно, была потрясена, но она стойкая. Скрывала от меня слезы, пыталась успокоить. Ты маму не знаешь, но можешь себе представить, как себя ведут подобные женщины. Ими восхищаешься, и в то же время их спокойствие и выдержка могут свести с ума.

– А отец?

– Ну, это другой характер. Реакция была патетическая. Он отказывался признать это. Последние слова, которые я от него услышал:

– Это – коварный обман, Том! Они тебя хотят одурачить, не верь им!

Робби наморщила лоб:

– А что, если он был прав?

– Как бы я этого хотел! – вздохнул Том. – Нет, исключено. Проделаны все анализы крови, исследование ДНК… И какое-то новейшее обследование, знаешь, которым установили, что сожженные кости принадлежат русскому царю и его семье. И есть результаты всех анализов, сделанных парню, который умер от той же болезни, что у нашего Тимми. Ну, парень моего возраста, которого они, те родители, считали своим сыном. Значит, это он был братом Тимми, а я – нет. Отец, конечно, на самом-то деле не обманывался. Просто не мог примириться.

– Думаешь, потом он примирился бы?

– Как знать? Да нет, конечно, вынужден был бы примириться.

– А ты – примирился, Том? Ну, насколько возможно с этим примириться. Я хочу сказать – самый страшный шок уже позади?

Он нагнулся и отбросил волосы, закрывшие ее нежное лицо, искаженное волнением.

– Много дней я мучился, и каждое утро чувствовал, что лучше бы мне не просыпаться. Но я надеялся, что ты мне поможешь пройти через это, Робби.

– Том, мой Том, как же ты страдал!

– И это еще не все. – Он уже говорил спокойно, чувствуя, что рядом с ней к нему возвращается его оптимизм. – Эти люди хотят, чтобы я их признал – ну, не знаю, чего именно они еще захотят… Пока только признания.

– А ты не хочешь?

– Нет. Но не знаю, как этого избежать. Все убеждают меня, даже мама. Я должен был сегодня встретиться с ними, они придут к нам. Поэтому я сбежал из дому. Посоветуй мне, что делать. Бог мой, как я нуждаюсь в твоем совете.

– Кто они такие?

– «Мелкая сошка», как они сами себя называют. Знаешь магазинчик на окраине, ну, там мы с тобой сидели поблизости.

– Знаю. Кроуфильдов. Я купила у них занавески для этой комнаты и ночную рубашку с черными кружевами. Они оба служат в этом магазине, или только муж служит?

– Они – владельцы.

– Владельцы лавки Кроуфильдов? Это – их фамилия?

– Да, они унаследовали магазин. Кажется, дед создал дело.

Робби была озадачена.

– Но ведь они же евреи. Все это знают. Они не могут быть твоими…

– Могут. Такое уж мое везенье, Робби.

– Но я не верю, – сказала она, ошеломленно глядя на него. – Не могу поверить…

– Так оно и есть.

Она вскочила на ноги и стояла, прижавшись спиной к подоконнику, не отрывая взгляда от Тома.

– Нет… не может быть… Ты не можешь быть…

– Папа не хотел верить и ты тоже, – грустно заметил Том.

– Еврей… Ты – еврей… – Она с трудом выговорила слово, и Том увидел, что она дрожит. Он почувствовал, что и его охватывает дрожь, что у него слабеют ноги и теснит в груди… Как в тот день, когда мама позвала его и сказала ему… И теперь, понимая, какой пронзительной тоской она охвачена, он был с нею нежен и добр.

– Я испытал это чувство и справился с ним, – сказал он, утешая ее. – Не бойся, ничто не испортит мою жизнь… наши жизни – мою и твою…

– Еврей, – повторила она, словно не слыша Тома. – Ты еврей. Как ты это ощущаешь?

– Ощущаю? – Обескураживающий вопрос. – Ну, я почувствовал удивление, когда мне сказали.

– Ты должен был ощутить себя другим. – Том не узнавал ее голоса, – он словно обесцветился. – Должен был, – повторила она тем же ровным невыразительным тоном.

– Нет, я не почувствовал себя другим! Я не изменился. Я – такой же, как и был прежде, что бы мне ни рассказали.

– Ты и прежде должен был чувствовать в себе это! Ты скрывал! – Слезы хлынули из ее глаз.

– Что ты говоришь, Робби?! – изумился он.

– Что ты знал это, чувствовал и скрыл от меня! Боялся сказать мне!

– Боже мой, Робби, клянусь, что я тебе рассказал все как было. Если б я знал и хотел скрыть от тебя, зачем бы я открылся тебе сейчас?

Она не ответила. Он сделал к ней шаг, она отскочила и прижалась к стене. Щеки ее блестели от слез.

– Выслушай меня… – молил он. – Помоги мне. Я думал, ты мне поможешь.

Она не отвечала. Он увидел в ее глазах уже не удивление и растерянность, а неистовый гнев. Он испуганно повторял:

– Ведь я же твой Том, тот же Том, каким был пять минут назад, до того, как ты узнала… – И он даже рассмеялся неуверенно, словно извиняясь за неудачную шутку.

– Ты обманул меня, Том, – медленно сказала она, – и я ненавижу самое себя.

Он не верил своим ушам. Протянув руку, он взывал к ней:

– Дотронься до моей руки. Это – та же рука, что ласкала тебя.

– Перестань! Зачем ты напоминаешь? Никогда себе этого не прощу! Что мне сказать людям? Что мне делать?

– Ты скажешь людям, что я не совершал никакого преступления, и мы будем с тобой вместе, как прежде.

– Причем тут преступление? Ты знаешь, о чем я говорю!

Он знал, и он уже понял ее преображение, но продолжал взывать:

– Робби, дорогая, не говори со мной так… Робби, дорогая…

Он нежно обнял ее, но она так рванулась из его рук, что он пошатнулся. Вцепившись в спинку стула, он ошеломленно глядел на нее, повторяя:

– Что это? Что с тобой случилось? Ты так смотришь на меня… словно это не ты.

– Не сомневайся, это я, – мрачно отозвалась она. – Что ж ты думаешь, я могу смотреть на тебя, как прежде? Ты и вправду так думаешь?