Сюзанна Брокман - Не такая, как все

• Название: Не такая, как все
• Автор: Сюзанна Брокман
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001596-8

Она небрежно одевалась и вела себя как отчаянный подросток, говорила в глаза все, что думает, владела приемами рукопашного боя. Близкие же ей люди хотели, чтобы она наконец-то стала обычной девушкой — милой и обаятельной. Саму же Марисалу больше всего интересовало одно: кто же по сердцу синеглазому красавцу журналисту Лайаму — она, непокорная и свободолюбивая искательница приключений, или накрашенная кукла в вечернем платье, с которой он танцевал на благотворительном балу?

---

Да так оно и было.

Никогда еще Лайам не видел ничего прекраснее этого ребенка.

Раздался звонок в дверь, громкий и настойчивый, требовательный. Кто-то, не отпуская, давил на кнопку звонка.

— Вот и помощь подоспела, — пробормотала Марисала. — Отлично, как раз пора обрезать пуповину.

Лайаму не хотелось открывать дверь. Сейчас сюда войдут чужие люди, увезут Инес с ребенком в клинику… К чему это? Он сам позаботится о ней и о малыше. Лайам хотел взять ребенка на руки, взглянуть в его красное сморщенное личико, еще раз поприветствовать нового человека, пришедшего в мир. Хотел продлить это давно забытое ощущение мира и надежды. Боже, он так давно не испытывал ничего подобного…

Но снова послышался звонок, и Лайам, вытерев руки полотенцем, пошел открывать.

На пороге стояли двое — мужчина и женщина в белых халатах. Лайам провел их в спальню и стоял у дверей, пока они с помощью Марисалы перерезали младенцу пуповину и заворачивали его в чистое полотенце.

Потом Марисала, измученная, но сияющая от радости, подошла к Лайаму. Новое платье ее было погублено: его уже не отстираешь. Но никогда еще Лайам не видел на ее лице такого счастья.

— Ты держался великолепно, — сказала она.

— Я? Боже правый, что же тогда сказать о тебе? Ты была просто… просто… — Лайам покачал головой и прикрыл глаза, чтобы скрыть набежавшие слезы. Бог свидетель, он готов был повалиться на пол и сам заплакать, как младенец.

Марисала заморгала, и Лайам догадался, что и она едва сдерживает слезы.

— Они решили назвать мальчика Лайамом, — сказала она. — В твою честь.

Лайам рассмеялся — но смех подозрительно напоминал рыдание.

— В мою честь? Почему? Что я такого сделал?

— Если бы не ты, — тихо ответила Марисала, взяв его за руку, — этот малыш родился бы на улице. Если бы не ты, он бы начал жизнь бездомным.

Лайам покачал головой.

— Это не я. Это все ты. Ты привела их сюда. Ты сумела предложить им крышу над головой так, чтобы не оскорбить их гордость. А я… я ничего не сделал.

Марисала рассмеялась.

— Ты отнесся к ним по-человечески. С добротой и уважением. По-твоему, это «ничего»?

— Я только подчинялся тебе. Им следовало бы назвать мальчика Марисалом. Марисала коснулась ладонью его щеки.

— Они знают, где ты был и что тебе пришлось пережить, — тихо сказала она. — Гектор сказал, что они решили назвать сына в честь великодушного и мужественного человека.

— Я ничего не сделал, — повторил Лайам. — И тогда, в тюрьме… я просто терпел.

В ответ Марисала то ли рассмеялась, то ли всхлипнула — он точно не понял.

— Но ты вытерпел все, и я каждый день благодарю за это Бога.

И она отвернулась, чтобы смахнуть слезы с глаз.

Медики объявили, что Инес и ребенку надо ехать в больницу. Гектор вызвался поехать с женой. Марисала вышла на лестницу вместе с ними, а Лайам все стоял в дверях спальни, потрясенный истиной, которая внезапно открылась ему.

Что он сделал за эти пять лет? Научился скрывать свои чувства. Разучился говорить правду. Отвернулся от жизни, предназначенной ему при рождении, и погрузился в сумрачный мир кошмарных снов.

Больше он не сделал ничего.

Тело его свободно — но душа по-прежнему заперта во тьме.

Марисала проснулась от сдавленного крика. Кричал Лайам. Она услышала, как он встает с кровати и зажигает свет.

Потом он долго бродил по дому — и везде включал свет, разгоняя ночную тьму.

Часы на тумбочке показывали 3:54.

Прошел всего час с тех пор, как Гектор с женой и ребенком уехали в больницу. Всего час с той минуты, как Марисала упала на постель и забылась глубоким сном.

Лайам поднимался вверх по лестнице — к себе в спальню. Марисала решительно встала и направилась к дверям.

Услышав шаги, Лайам обернулся. Он осунулся, под глазами залегли черные тени. Но Марисала была уверена, что сегодня он больше не заснет.

— Прости, я не хотел тебя будить. — тихо проговорил он.

Лайам был в одних трусах; но, несмотря на прохладу в доме, волосы его слиплись, а грудь и спина блестели от пота.

— Ты меня не разбудил, — солгала Марисала. — Я не могла заснуть.

— Понятно, — ответил Лайам, но Марисала догадалась, что он ни на секунду ей не поверил.

— Снова дурной сон?

Лайам отвел взгляд, но Марисала успела заметить, как в глазах его мелькнуло отражение пережитого ужаса.

— Иди ложись.

— Хорошо, — ответила Марисала. — Но, раз уж мы оба не спим, может быть, нам стоит поговорить?

Лайам устало опустился прямо на ступени, словно ноги вдруг отказались ему повиноваться.

— Знаешь, — сказал он медленно, подняв на нее измученный взгляд, — я, кажется, разучился разговаривать. О важном.

Марисала смотрела на него широко открытыми глазами. Она не ожидала от Лайама такого откровенного признания.

Он горько улыбнулся.

— Я известный специалист по светской болтовне — но, боюсь, сейчас ты не в настроении говорить о погоде.

— А о чем ты в настроении поговорить? — спросила Марисала, садясь рядом.

Лайам повернулся к ней.

— Ты прекрасно справилась с Инес и Гектором. Я не ожидал, что ты умеешь так здорово управлять людьми. Мягко… но в то же время твердо и решительно.

— А это хорошо или плохо? — озадаченно спросила Марисала.

— Очень хорошо. И… Мара, знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Тебе нужно идти в медицинский институт. Ты должна быть врачом.

— Я? Врачом? Шутишь!

Лайам улыбнулся в ответ — впервые за долгое время улыбнулся искренне.

— Милая, я абсолютно серьезен. Из тебя получится потрясающий доктор. Можешь специализироваться на акушерстве. Представляешь? Не отнимать у человека жизнь, а помогать ему прийти в этот мир.

Стать врачом? Марисала никогда об этом не думала. Но ведь во время войны ей много раз случалось ухаживать за ранеными в госпиталях!

— В Сан-Салюстиано мне придется не только принимать роды, — произнесла она, раздумывая вслух. — Там не хватает врачей всех специальностей.

Лайам наклонился к ней, сверкнув удивительно синими глазами.

— Хочешь, я устрою тебя в медицинский?

— Но там придется учиться лет пять или шесть…

— Да, и работа предстоит нелегкая. Но я знаю, ты справишься.

Марисала подняла глаза.

— Сантьяго это не понравится.

— Я с ним поговорю. Обещаю, он все поймет.

И Марисала сразу успокоилась. Действительно, если кто и способен справиться с упрямым дядюшкой, так только Лайам. Он мог очаровать самого несносного брюзгу, он с легкостью выходил из любых переделок… по крайней мере, так казалось ей когда-то.

— Хорошо, я подумаю. — И она быстро сменила тему. — Что тебе приснилось?

Лайам молчал, не сводя с нее глаз. Веселые искорки в глазах погасли: теперь он снова казался подавленным и очень усталым. Он молчал очень долго, и Марсиала начала бояться, что он не ответит. Но Лайам заговорил:

— Младенец, — произнес он. — Мне снился младенец.

Марисала нахмурилась.

— Ребенок Инес и Гектора?

— Нет.

Снова наступило напряженное молчание.

— Расскажи мне, — не выдержав напряжения, прошептала Марисала. — Почему ты не хочешь об этом рассказывать?

— Потому что это было ужасно, — тихо ответил Лайам, и в глазах его блеснули слезы. — И, мне кажется, если я не буду об этом говорить, не буду об этом думать, это… забудется. Куда-нибудь уйдет.

Он снова замолчал, склонив голову на руки — а когда поднял глаза, в них не было и следа слез. «Неужели он вообще не позволяет себе плакать?» — подумала Марисала.

— Не получается, — признался он. — Я не могу об этом забыть. Они притаились здесь, — Лайам ткнул пальцем себе в лоб, — все эти воспоминания, и ждут, пока я засну. Они не уйдут по своей воле, верно?

Марисала кивнула.

— Нет, не уйдут, — прошептала она.

Он протянул к ней руку, словно утопающий к спасательному кругу, и Марисала сжала его пальцы. В глазах у нее стояли слезы; она молчала, ожидая, что Лайам сделает еще один шаг к ней навстречу и заговорит.

Одна минута сменилась другой, другая — третьей… Марисала терпеливо ждала.

Наконец Лайам заговорил тихим, еле слышным голосом:

— Однажды в тюрьму бросили беременную женщину, — начал он. — Не знаю, чем она досадила правительству — да она и сама не знала. Она сидела в соседней камере. Мы не успели познакомиться как следует — несчастная пробыла там всего несколько дней.

Лайам замолк, и Марисала догадалась, что он из последних сил борется со слезами. Лучше бы он заплакал, думала она. Ему стало бы легче. Тот человек, что прятался вместе с ней в джунглях, не стеснялся плакать. Но с тех пор он научился скрывать свои чувства. Прятать их от всего мира — даже от самого себя.

— В стене между нашими камерами была щель — всего несколько миллиметров шириной, но через нее проникал звук. Мы разговаривали по ночам, когда охранники спали.