Сергей Обломов - Медный кувшин старика Хоттабыча

• Название: Медный кувшин старика Хоттабыча
• Автор: Сергей Обломов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-8159-0104-0

«Писатель Лагин, автор Хоттабыча, в свое время прочел перевод английской книги „Медный Кувшин“ Энстея. В ней джинна находит лондонский архитектор. Еще в начале века. И Лагин решил переделать ее под коммунизм. Тоже давно, аж в тридцать пятом году. Только там, в Англии, джинн злой и умный, а в „Хоттабыче“ добрый, но глупый. И есть еще много разных отличий — но канва и многие события сохранены. И теперь этот Захаров заказал мне римейк „Медного Кувшина“, который одновременно и римейк „Старика Хоттабыча“ для нашего посткоммунизма. Поэтому моя книжка называется „Медный Кувшин Старика Хоттабыча“, для преемственностей. Только лагинского Вольку, пионера, и энстеевского Горация Вентимора, архитектора, пришлось заменить на хакера. Для актуальности и модности...»

Сергей Обломов

---

— И что содержит это слово?

— Подземный город, где многосоставные повозки перемещают по длинным норам людей от остановки до остановки.

— Ты уже был в метро?!

— Нет. Я даже не видел его.

— Откуда же ты знаешь про метро?!

— Ты сам мне сказал. Ты сказал: «метро». Каждое слово что-то означает: предмет или понятие, качество или действие. Внутри себя слово содержит все знания о предмете, надо только понимать его суть. Мне не нужно знать сам предмет, чтобы понимать его. Мне достаточно названия.

— И ты можешь по названию, ну, по слову, определить его суть?

— Конечно. И наоборот — от сути или посыла произвести слово. Или принять его. Вы, люди, специально придумываете слова, чтобы определять. И мы, духи, в равной степени попадаем под эти определения и значения. Поэтому я и просил тебя дать мне имя. Условно говоря, я есть твое слово — Хоттабыч. Но вы недооцениваете силу и славу слова. Слова — производные сути и ее источники. Суть мне известна, а слова не составляют мне труда ни в каких языках — главное, знать суть и способ воплощения слов. Тебя ведь не удивляет, что я говорю на твоем языке.

— Да, кстати, удивляет, конечно. Но вам, джиннам, так положено.

— Положено, только не все умеют. Вам, людям, тоже всем положено на одном языке говорить. А вы даже внутри одного языка друг друга не понимаете.

— А ты, типа, понимаешь.

— Понимаю.

— Это, по-твоему, что такое? — Джинн ткнул пальцем в телевизор.

— Ящик из застывшей смолы и стекла. Он тоже ловит молнию проводами, как те ящики из белой смолы, что у тебя на столе. Для чего он?

— Это телевизор. Он из пластмассы. Работает на электричестве. Понимаешь?

— Понимаю.

— Что ты понимаешь?

— Что это — телевизор. Что он из пластмассы. Работает от электричества. Чего тут непонятного?

— А что будет, если я его включу?

Хоттабыч напрягся:

— Передача? Нет, наверное, прием. Нет. И то и другое. Будут картинки настоящего или придуманного мира. Только, я думаю, плоские. И непонятно, почему ты его называешь телевизор, все равно в нем увидеть можно только то, что тебе показывают, а не то, что ты хочешь увидеть где-то далеко. Это обыкновенный иконоскоп.

Джинн ошарашенно смотрел на Хоттабыча. «Надо же, какой продвинутый попался!» — подумал он.

— Хочешь, я могу превратить его в настоящий телевизор, — предложил Хоттабыч.

— Не надо, — испугался Джинн. — У меня пока Интернет есть, мне хватает.

При этих словах Хоттабыч рухнул на колени и стал неистово целовать Джинну носки. Прямо скажем, не очень свежие.

— Ты чего? — опешил Джинн. — Давай вставай, блин, тяжелый такой, у тебя чего, припадок? Вставай, тебе говорю.

Хоттабыч нехотя поднялся.

— Ты чего?

— Воистину ли ты властитель мира «Интернет», о светлейший из светлых? — спросил шепотом Хоттабыч и добавил: — Прости мне мой вопрос.

— Ну, в известном смысле… с чего ты взял?

— Ты соблаговолил сказать, что у тебя есть Интернет.

— Ну, в некотором роде, но я имел в виду доступ. Ты чего?

— А, ничего, — отмахнулся Хоттабыч и продолжал как ни в чем не бывало: — Расскажи мне еще о вашем мире.

Джинн посмотрел на Хоттабыча с тревогой. Непонятно было, какие еще достижения цивилизации могут спровоцировать припадки покорности эфрита. Реакция джинна на Интернет очень удивила Джинна и была совершенно ему непонятна, особенно после иконоскопа и метро. На всякий случай Джинн решил ничего не говорить об атомной энергии.

— Ну, — сказал он неуверенно, — вот, телефон…

— Так вот по чему ты разговаривал сам с собой, — радостно воскликнул Хоттабыч, — это был телефон!

— Бывает еще сотовый и спутниковый…

— Вот это да! — восхитился Хоттабыч. — Воистину удобно для смертных человеков!

— Компьютер…

— О! Это действительно удивительно! Подарить мозги бездушному ящику! Почему было не сделать компьютер из дерева или цветка — вы смогли бы познать мир гораздо лучше… А еще?

— Магнитофон и радиоприемник…

— Еще!

— Электрическая лампочка…

— Еще!

— Ну. — Джинн оглядел комнату в поисках интересных предметов и оставил взгляд в окне. — Самолет!

— Это для меня не ново. Для этого есть ковер, который покрывает расстояния в воздухе…

— Так это правда?!

— Что?

— Про ковер?

— Конечно. Только мы им редко пользуемся.

— Почему?

— Потребляет много… — как-то уклончиво пояснил Хоттабыч.

Джинн из деликатности не стал уточнять, а задумался, чем бы еще удивить понятливого Хоттабыча. И тут вдруг в голову ему пришла неожиданная мысль.

— Скажи, — осторожно спросил он, — а Земля плоская?

— Земля? — Хоттабыч улыбнулся. — Земля разная. Разве море — всегда плоское? А горы? А леса? А пустыни? Я очень много знаю о Земле. Гораздо больше, чем ты — о небе. Мы на Манежку поедем? А то здесь не успеют прибраться.

— Поедем… — Джинн надел кроссовки. — Хоттабыч, тебе ведь не сложно будет переодеться? Ну, как-нибудь попроще — джинсы, тишку. — Он еще говорил, а Хоттабыч уже оказался в голубых джинсах и простой светло-серой футболке со скромной вышивкой «Quicksilver». Из-под джинсов выглядывали расшитые золотом остроносые мягкие туфли. Ну, такие, короче, как у джиннов.

— Вот это скорость! — воскликнул Джинн.

— Это еще не скорость, — ответил Хоттабыч. — Если ты настаиваешь на метро как средстве перемещения, я повинуюсь. Но есть более быстрый способ.

— Ковер-самолет?

— Еще лучше. Ты знаешь, куда мы едем?

— Знаю, конечно!

— Можешь себе хорошо представить это место?

— Разумеется!

— Тогда надо просто взять и перенестись туда. А я последую за тобой.

— Знаешь, я так не умею…

— А ты попробуй.

Джинн покорно закрыл глаза и представил себе пафосно ограненную мрамором и ограниченную гранитом площадь-дом со скользкими полами и куполом, изображающим верхнюю часть разрезанной пополам и. выпотрошенной земли. Когда он их открыл, ничего не изменилось.

— Нет, не так, — сказал Хоттабыч. — Подожди, я помогу тебе. Нужно представить не место, а образ места. Ты должен отдаться волнам эфира, вдохнуть суть этого места и выдохнуть в него обратно себя. Закрой глаза.

Джинн послушно закрыл глаза, вспоминая все Манежные тусовки и пытаясь представить себе, как его несет куда-то по эфирным волнам, стараясь, чтобы это куда-то было местом, где его часто ждали друзья. Эффект получился странный: его действительно куда-то понесло, ко в то же время он оставался на месте, причем то же время уложилось в одно мгновение, но вместило в себя чужой телефонный разговор, ударившись лбом об который Джинн снова очутился дома, отброшенный невероятной плотностью плоскости, в которой этот разговор происходил.

— … ну и он на сегодня договорился встретиться, — сообщал первый мужской голос.

— Расскажешь потом, — отзывался второй.

— Я тогда сегодня звонить уже не буду, если помощь не потребуется. Тогда в конце недели. Я, как обычно, деньги завезу. Или вы заедете.

— Хорошо.

— Честно говоря, я бы вам и рассказывать ничего не стал, если бы вы сами не спросили. Там конкретно еще ничего непонятно. Разобраться надо сначала.

— Ну вот и разбирайтесь. Где вы встречаетесь?

— Да он договорился домой к нему подъехать! Вот что значит у.человека ни одной ходки! Вообще не соображает. Я ему говорю: ты что, просить к нему пойдешь?

— А он что?

— Нет, говорит, просто хату посмотреть хочу.

— Ну, правильно. А что, он не видел?

— Нет. И я не видел.

— Так посмотрите, может, не на чем сыр-бор поднимать.

— Да и так не из-за чего, я же говорю! Просто вы сами спросили. Только домой — это неправильно. Да все неправильно. Надо было что-то умное придумать. Я ему говорю, ты определись, что тебе от него надо — чтобы он работал или просто денег с него снять. А он говорит — что получится. Александр меня вообще беспокоит. Представляете, заявил тут, что ему на понятия наплевать.

— Я про ваши понятия слышать ничего не желаю.

— Беспредел без понятий-то, Николай Алексеевич. Все ваши законы только на понятиях и держатся.

— А ты не умничай. Знаешь прекрасно, что вас и без всяких понятий можно было бы за секунду ногтем раздавить, если бы не законы.

— Да если бы мы вам не нужны были, давно бы уже раздавили. И дело тут не в законах. Законы ваши одним вам и понятны, они для вас. А понятия — для всех. Вот поэтому мы вам и нужны. А вы — нам.

— Ладно, кончай болтать. Еще не хватает конфликты устраивать на такой ерунде. Мне некогда. Если что-то срочное или сами не сможете разрулить, звони. А так я сам тебя найду. Пока.

— Всего доброго. Супруге привет.

Короткие гудки.

Джинн потер лоб и вопросительно посмотрел на Хоттабыча.

— Совсем забыл, — сказал Хоттабыч. — Такое странное место — этот город. Очень плотный воздух на нем. Все тонкие миры забиты какими-то разговорами, словами и знаками, многие из которых столь враждебны и алчны, что испугали даже меня. Я спрашивал духов воздуха, но они все заняты доставкой чужих слов, а те немногие, кто смог уклониться от этой работы, служат охранниками путей, по которым ваши духовидцы получают пищу и сны. Я еле вымолил позволение выйти этой дорогой, чтобы найти Сулеймана, ибо меня не было в их списках.