Элисон Пейс - Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения

• Название: Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения
• Автор: Элисон Пейс
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-040543-X

Мужчины из мира искусства в мужья не годятся.

Не геи — значит, алкоголики.

Не алкоголики, — значит, самовлюбленные эгоисты!

И Джейн Лейн, слава Богу, не настолько глупа, чтобы искать себе спутника жизни в богемных кругах!

Так каково же ей терпеть ухаживания знаменитого скульптора Йена Рис-Фицсиммонса?

Он, правда, не гей, не алкоголик и не эгоист.

Он — хуже. Еще хуже.

И этот мужчина уверен, что именно ему суждено сделать жизнь Джейн счастливой?!

Смешно!

---

Элисон Пейс Секс в большом искусстве, или как охмурить гения

Говорят, время все расставит по своим местам, однако на самом деле все приходится расставлять самому.

Энди Уорхол[1]

Пролог Классный, как виски «Тенесси»

Влюбляться нужно с закрытыми глазами.

Энди Уорхол

Отвращение к маргариткам у меня не врожденное.

До знакомства с Джеком я не считала их мрачными предвестниками смерти.

Познакомились мы в итальянском ресторане на Второй авеню: за длинным столом Джек оказался напротив меня. Ресторана там уже нет: в некоторых кварталах Нью-Йорка ничто не способно прочно укорениться: через пару-тройку месяцев «Помодоро» превращается в турецкую закусочную, потом в тайскую забегаловку, и так до бесконечности. Не могу припомнить название ресторана, не помню, что я ела, но остальное не забуду до самой смерти.

— Меня зовут Джек.

Красивый мужчина. Еще до того как он заговорил, я подумала: наверное, за ним бегают все женщины. Под ложечкой защекотало.

— Привет, — сказала я, внезапно почувствовав, что бремя моих двадцати семи лет волшебным образом свалилось с плеч и мне вдруг снова стало одиннадцать.

— Здравствуйте. Как прикажете вас величать?

— Ой, это… — Господи, ну и ну! — Джейн.

— Рад познакомиться, Джейн.

— Спасибо…

Это был самый красивый мужчина, какого я видела в жизни. Когда-то мы с подругой Кейт придумали своего рода «защиту от дурака» для выяснения, стоит ли утруждать себя вторым свиданием с парнем. «Сможешь смотреть на него, когда он останется без рубашки?» — спрашивали мы друг друга. В случае положительного ответа следовало продолжить встречаться. Сейчас мне захотелось стащить с Джека рубашку и спрятать понадежнее, чтобы он ее никогда не нашел.

— Джейн, — начал Джек, — я собирался покурить у бара. Не желаете присоединиться?

Он произнес это медленно, даже растягивая слова, и отчетливое долгое «ж» чувственно завибрировало в словах «Джейн» и «желаете». Может, он из Техаса? Сразу вспомнились Лайл Ловетт[2] и песни, написанные им для Джулии Робертс. Правда, Ловетт написал их после расставания с актрисой… Подумав об этом, я поспешила выбросить из головы «неотразимого, стройного техасца» и переключиться на настоящего, живого, высокого вроде бы техасца, сидевшего напротив. Я смотрела, как он поднимается из-за стола, — ах, этот стиль милитари… Ни за что не согласилась бы расстаться с неповторимым ощущением, властно обволакивавшим меня в присутствии Джека.

Составить ему компанию?

Последнюю сигарету я выкурила два года назад…

Покурю, решила я, пара затяжек не нарушит строгости двухлетнего бестабачного поста. В любом случае нельзя сказать, не покривив душой, что я два года не курю: на свадьбе Кейт выкурила две… ну ладно, четыре сигареты. А что, скажете, нельзя? Лучшая подруга выходит замуж и переезжает Бог знает куда — в Майами! Разве несколько сигарет в полную потрясений ночь можно считать демонстрацией безнадежной табакозависимости? Я ведь не начала курить после этого! Нет, я могу иногда позволить себе сигаретку, не опустившись до состояния курильщицы, торчащей на углу улицы, жадно затягиваясь отравой, словно наркоманка или бездомная… Встав, я последовала за вроде бы техасцем, без сомнений, предназначенным мне судьбой.

Джек галантно взял мой бокал и понес к бару.

Джентльмен.

Вот почему я до сих пор не замужем. На порог Идеального Мужчины я прибыла налегке, не обремененная багажом многочисленных препятствий и запутанных личных отношений, которые предстояло разорвать. Забираясь на стул у стойки бара рядом с Джеком, я уже знала: это любовь с первого взгляда, в которую я всегда тайно верила. Я спросила фамилию Джека.

— Дэвис, — ответил он.

О-о-о!

Джейн Дэвис. Мистер и миссис Дэвис.

Он вынул из кармана пачку «Мальборо лайтс». Мои любимые «Мальборо лайтс», милые, давно забытые друзья! Конечно, Джек курит именно «Мальборо лайтс». Терпеть не могу грубую привлекательность «Мальборо ред», смахивающую на бесцеремонность грязного дальнобойщика. Презираю «Кэмел лайтс», отдающие дурацкой ностальгией вроде «в колледже я слушал «Мертвецов»[3]». К счастью, у Джека приятные белые «Мальборо лайтс».

Настоящая любовь.

Джек улыбнулся мне, и мир замер. Потом я тысячи раз видела эту улыбку, и она неизменно действовала на меня так же сильно, как впервые: все остальное вдруг становилось не важным. Неотразимая волшебная улыбка сметала любые препятствия. Стоило Джеку улыбнуться, и я блаженно размякала — кстати, такую реакцию можно было наблюдать почти у всех. Настоящий дар небес: Джек мог смотреть на кого угодно, и собеседнику начинало казаться, будто для парня нет ничего важнее, чем услышать его мнение. Меня охватило искушение предложить ему себя и в придачу все на свете.

— Где вы работаете, Джейн?

— В галерее Дика Риза, — ответила я.

Люди, достаточно компетентные, чтобы не делать искусство своей профессией, не сразу понимают, что я имею в виду, отвечая на вопрос о своей работе. Любой знает о «Голдман Сакс» и «Конде наст», но стоит сказать, что ты работаешь в артгалерее, и оказывается — никто, кроме завзятых искусствоманов, о ней не слышал.

Джек выдохнул дым и пристально посмотрел мне в глаза:

— Кажется, там выставляют современное искусство?

Бож-же мой-й-й…

Глава 1 Подружка только в «Теории»?

Любовь каждый понимает по-своему.

Энди Уорхол

Осенняя артвыставка

Нью-Йорк, Нью-Йорк

Через два года после памятного вечера я безуспешно искала любимые брюки: в химчистку не отдавала, дома их тоже не оказалось. Читатель понимает, как трудно найти безукоризненно сидящие черные брюки; добавлю, что слаксы «Теория» оказались лучшими, какие у меня когда-нибудь были, и я носила их не снимая. Значит, остались в квартире у Джека. Последний отбыл в командировку и не давал о себе знать с тех пор, как уехал. Не хотелось звонить в Сан-Франциско и беспокоить Джека из-за такой мелочи, как слаксы.

К счастью, звонить Джеку не было необходимости — слаксы можно получить назад через Джереми.

Джереми, еще в колледже деливший с Джеком комнату, временно квартировал у приятеля, подыскивая себе жилье, и, по-моему, намеревался затянуть поиски до бесконечности. Он был очень милым парнем — всякий раз при встрече говорил, что я прелестно выгляжу, причем звучало это очень искренне. Я давно собиралась пригласить Джереми на ужин. Заберу брюки и заодно подброшу ему идею вместе поужинать.

Ночь обретения брюк выдалась на редкость душной.

В том году весна в Нью-Йорке походила на лето, а лето — на пекло: в августе температура каждый день поднималась выше ста градусов[4]; казалось, что огромный фен для волос был постоянно направлен вам в лицо. До дома Джека я добралась, едва не усохнув. Джереми впустил меня в квартиру, не преминув похвалить мою прелестную блузку.

— Привет, Джереми, — сказала я. — Спасибо.

Он заметил, что волосы у меня выглядят отлично, и осведомился, не подрезала ли я концы.

— Нет, не подрезала, — отозвалась я. — Слушай, я за брюками. Кстати, сегодня у меня свободный вечер, — говорила я на ходу, направляясь в спальню Джека, где мне был милостиво выделен средний ящик комода. — Хочешь, сходим поужинать?

Черным брюкам полагалось лежать в ящике комода вместе с серыми штанами «Гэп», в которых я расхаживала по дому, и моей любимой футболкой с длинными рукавами. Кто-то подарил ее Джеку, но футболка оказалась мала, и он отдал ее мне.

Как ни странно, брюк в ящике не было, ни черных, ни домашних. Любимой футболки тоже.

Куда Джек их переложил? В верхний ящик? Нет, там носки и личные вещи. Однажды, не в силах справиться с любопытством, я сунула туда нос и наткнулась на фотографии прежней подружки Джека. Вид ее огромных грудей настолько меня потряс, что я зачем-то созналась Джеку в проступке.

Может, брюки в нижнем ящике? Нет, там старые рубашки. Я оглядела комнату. Кровать разобрана. Не застелить ли ее для любимого? Но ведь я застилала кровать в пятницу перед уходом…

Я посмотрела на ночной столик, где стояла одна из самых удачных наших фотографий, сделанная через месяц после знакомства, в воскресенье на пляже. На снимке мы оба загорелые, улыбающиеся, похожие, как близнецы, — одинаковые светло-каштановые волосы, светло-карие глаза и загар практически одного тона. Первое лето нашего романа. Мне всегда казалось, это воспоминание поможет нам пережить самую лютую стужу, растопит любой лед…

Фотографии не было.

Возвращаясь в гостиную, я еле сдерживала дрожь. Джереми предложил мне пива. Напомнив себе, что всему на свете есть логическое объяснение, я окинула взглядом гостиную, задержав его на фотографиях на каминной полке. Может, Джек перенес снимок сюда? Но там не оказалось ни единой моей фотографии. Куда, черт побери, исчезла проклятая карточка?