Мария Чурсина - Императрица и ветер

• Название: Императрица и ветер
• Автор: Мария Чурсина
• Жанр: Фэнтези

---

- Ничего себе, шоппинг для гипнотизёров, - поражённо вздохнула Маша. - И что она последнее время по торговым центрам расходилась? Как там, кстати, "Белый ветер"?

- Сидит тихо-тихо. Такое впечатление, что вся эта эпопея с покушением на императора нам просто померещилась. Прочесали всю подземку вдоль и поперёк, обыскали стройку, я уже не говорю о злачных местах. На словосочетание "Белый ветер" все мои информаторы крутят пальцем у виска и тычут в учебник истории, на какой-то там дремучий год.

- А Вирам что?

- У нас на него ничего нет, а сам он клянётся, что про "Белый ветер" не слышал. Его телефон поставили на просушивание, но тут всё чисто.

Ветер чуть шевелил легкую занавеску на открытом в городское лето окне. Окно выходило на внутренний двор Центра, засаженный трогательно-тонкими деревцами. По асфальтовой дорожке неторопливо шёл Берг. Он остановился, чтобы посмотреть в ярко-голубое небо, потом продолжил свой путь. Солнце палило так, словно задалось целью немедленно расплавить асфальт.

- Ну не могла же целая преступная группировка просто взять и исчезнуть, - помотала головой Маша, - а Провизор нашёл на их газетах следы канифоли. Тоже мне, симфонический оркестр.

Когда натираешь волос смычка канифолью, пальцы становятся липкими и неприятными на ощупь. Она осыпается мелким белёсым порошком на пол, и в луче света, пробивающемся в щель между тяжёлыми шторами, танцуют пылинки.

Багровая птица висела под потолком, но сегодня ей не нужно было еды, несколько дней назад она выпила достаточно жизней. И голос молчал.

Голос в его голове молчал, и было так тихо, как не было ещё никогда. Возле камина тикали часы. И танцевали пылинки в солнечном луче. Ему совсем не нравилось натирать струны канифолью, но больше делать нечего - голос молчит. Он обещал вернуться, как только потребуется выполнить очередное задание.

Его удручали эти пылинки, танцующие в солнечном луче. Они наводили на него тоску.

Патрик поднял скрипку на плечо и провёл смычком по струнам. Струны запели, и птица, висящая под потолком, прикрыла глаза.

Два дня. Голова начинала болеть, то ли от жары, то ли это были последствия удара. Маша прижала руки к затылку и склонилась над столом. Два дня между двумя убийствами. А до этого - недели подготовок. Ни одна девушка не пойдёт на свидание с первым встречным. Нужно втереться к ней в доверие, заинтересовать, доказать свои серьёзные намерения. Или доказать свои несерьёзные намерения. Потом повернуть рычаг и начать убивать. Методично, пугаясь разоблачения, оставляя за собой надписи кровью.

Два дня - это очень мало для маньяка, так сказала Герда. Два дня - это слишком рискованно для убийцы. Это жирный плюс в графе "внимание правоохранительных органов". Если бы оба убийства разделялись хотя бы одним месяцем, она бы ещё поискала разозлённых любовников Евы. Она бы поискала недоброжелателей Этты. Она бы никого не нашла, но искала бы до последнего.

Сейчас всё это стушевалось под жирной надписью, идущей поверх кадров из памяти. Искандер. Женщина под ником Искандер. Женщина, которая убила двух, ничем друг с другом не связанных девушек. Убила в самых неожиданных и сокровенных местах города. А потом свернула носовой платок узелком и, обмакнув его в кровь, на импровизированном мольберте вывела дрожащей рукой "тварь".

Как всё-таки жарко. Маша поднялась из-за стола, чтобы плеснуть себе в чашку остывшей воды из чайника. Она выпила воду и немного постояла перед открытым окном. Шестое окно слева на третьем этаже больше не вызывало в ней болезненного чувства тоски. Выходит, даже у тоски есть срок годности.

Ах, если бы мёртвые могли говорить! Вырвалась бы хоть фраза из красиво очерченного рта Еванджелины. Указал бы её тонкий посиневший палец в сторону, куда удалилась убийца с ножом в сумочке и окровавленным носовым платком в кармане.

- Такое чувство, что кто-то задался целью меня разозлить, - вслух произнесла Маша и прислушалась к своему голосу, метнувшемуся в четырёх стенах.

Не было отпечатков, не было случайно упавших на жертву волос (убийца в косынке - это современно), не было крови под ногтями жертвы. Была только маленькая розовая розочка с перламутровой бусиной в серединке. Самое время идти обыскивать вещевые рынки. Уж если и демонстрировать свою непробиваемую глупость, так по полной программе!

Маша крутнулась на стуле и откинулась на спинку. Она и не думала, что так хорошо знает Нью-Питер. Конечно, она прожила в этом городе всю жизнь, но спроси у первого попавшегося коренного жителя, где находится остановка автобусов, идущих на Трудость? Или как наикратчайшим путём добраться от фешенебельного кардиологического центра в городские трущобы. Разве каждый сможет ответить на этот вопрос?

Маша вдруг замерла на месте и вцепилась руками в столешницу. Конечно, она знает это всё. А ещё знает, где находится концертный зал "Колизей", излюбленное место для выступления рок-группы "Волчья стая". И оперный театр - туда они ходили однажды с Антонио, на любимую Машей французскую оперу. Вообще-то Антонио покупал билет для своей мамы, но она, забыв обо всём, укатила к морю с очередным поклонником. Не пропадать же такому труднодоступному билету! И ещё множество разных мест, и...

В дверь постучались. Не дожидаясь разрешения, в кабинет влетел Рауль - на шее висели большие наушники, из кармана торчал шнурок от флеш-памяти. В руках он держал стопку листов, которыми не переставал потрясать.

- Держи и говори, что я гений, - он гордо шмякнул бумаги на стол перед Машей и принял позу бога, созерцающего земные просторы.

- Ты гений. - Она подняла верхний листок и уставилась на ряды малопонятных символов. - А если бы ещё и объяснил мне, что тут написано...

Рауль с тяжёлым вздохом - ну ламеры, что с вас возьмёшь! - выдернул из её рук лист и принялся его вертеть у себя перед глазами.

- Нет, - сказал он, наконец, - это тебе не нужно. Это моя программа.

Он поднял следующий лист и хлопнул по нему рукой.

- Вот! Вот это.

Маша решила даже не смотреть в ту сторону.

- Я нашёл этого твоего Искандера ещё на нескольких сайтах, но и там он уже успел подчистить свои данные. Кстати, привидения вместо фото были те же самые. Только вот его номер ай-пи засечь никак не удавалось. По всей видимости, он пользовался программой для его замены. Ну, знаешь, выбирается любой свободный номер из Австралии, например, или из южной Америки. Так вот, я всё-таки вычислил его ай-пи!

Он продемонстрировал Маше ещё один лист с набором данных, записанных в столбик. Она успела рассмотреть графу "страна", в которой значилось Соединённое Государство, и "город" - тут уж и сомнений быть не могло - Нью-Питер.

- Телесистемы Совинского района, - продекламировал Рауль. - То есть Искандер проживает в центре города. Ну и что ты молчишь? Ты не рада?

Несколько секунд Маша сидела онемев, словно только что перед ней возник Вселенский разум собственной персоной и сообщил, что она избирается самым лучшим следователем мира. Потом она взвизгнула и повисла на шее Рауля, ожидавшего бурных благодарностей, но не такой реакции. Он даже покачнулся от неожиданности.

- Я всё поняла, - сообщила Маша, болтая ногами в воздухе.

Она думала, что сможет растопить его сердце. Она всё ещё надеялась, что сможет. Вдохнуть свою любовь в его похолодевшие губы. Оказалось, нет. Уходя, он сказал, что не может больше её обманывать. Что не хочет. Что устал.

Никто не спрашивал её, устала ли она. Никто не спрашивал её, легко ли предавать, комкать свою прошлую жизнь, чтобы бросить её в топку жизни новой. Никто не спрашивал её, легко ли выполнять преступные приказы. Легко ли подчиняться, если в тумане общей идеи ты не видишь и лучика света. Если ты не веришь, не веришь ни единому их слову, и, в сущности, тебе всё равно, будут ли маги жить в этом миле или в десятке других. Если всё это ты делаешь только ради того, что знаешь - это важно для него.

Как же он может не любить, если любит она?

Луна лежала на кровати, отвернувшись к стене. Она упрямо разглядывала искусственный цветок, приколотый к обоям булавкой, и воображение пририсовывало этому цветку тонкие изящные лепестки. Чёрные очки валялись тут же, в опасной близости от её локтя. Стены чужой квартиры давили на неё. Они как будто сходились над головой Луны пирамидой.

Она не была здесь пленницей. Она могла в любой момент подняться и уйти, как уже делала, когда пририсовывание фантастических лепестков к вылинявшему на солнце цветку становилось совсем невыносимым. Оказывалось, что бывать за пределами этих стен ещё более невыносимо. Люди за пределами этих стен были счастливы.

Как он мог бросить её на растерзание мыслям, одна тяжелее другой? Как мог? Она же простила ему всё. Она прощала ему тогда, когда узнала о том, как он приходил в Центр давать показания против неё. Как притащил Маше эти несчастные бумажки с адресами убитых.