Николай Устрялов - Германия. В круговороте фашистской свастики

• Название: Германия. В круговороте фашистской свастики
• Автор: Николай Устрялов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4438-0111-7

Книга известного отечественного социолога, теоретика и представителя правого национал-большевизма И. В. Устрялова (1890–1937) впервые увидела свет в 1933 году. И в этом же году, как известно, совершенно законным, конституционным путем к власти пришел Гитлер (30 января 1933 года он был назначен канцлером). Исследование относится к ряду знаковых, на протяжении многих лет малодоступных трудов по истории немецкого национал-социализма Книга снимает пелену таинственности со стремлений нацистских лидеров, заставляет читателя переосмыслить не только историю Германии после 1918 года, но и по-новому взглянуть на события 1930-х годов в контексте мировой истории.

Перед нами немецкая национал-социалистическая революция — глазами обвиненного 14 сентября 1937 года в «шпионаже, контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации» и в тот же день расстрелянного диссидента-радикала.

---

Н. В. Устрялов В круговороте фашистской свастики

Партия массы[1]

Что такое Гитлер: проселочная тропинка германской истории или ее генеральный тракт? Что такое национал-социализм: мыльный пузырь безвременья — или гром, загремевший с исторических небес?

На этот вопрос ответит история. Материалы для ответа растут и множатся на наших глазах. Интересно и поучительно следить за ними и за их накоплением.

Прежде, в довоенные времена и в XIX веке, не бывало примеров столь бурного роста, столь молниеносного массового успеха политической партии. В 1919 году в Мюнхене меблированные комнаты Розенбад оказали приют первым собраниям «немецкой рабочей партии»; на этих собраниях заседало семь человек, считая самого вождя. А в 1932 году на президентских выборах Гитлер собрал свыше 13 миллионов голосов. Число членов партии достигло миллиона двухсот тысяч. Еще через год больше 17 миллионов избирателей отдали свои голоса вождю, уже возглавляющему правительственную власть Германии. Таковы темпы.

Партия массы. Ее успех — поветрие, коллективный гипноз, если угодно, психоз. Но поветрие, пробуждающее повышенную возбудимость, волю к действию, к действенности: воинствующая партия, когорта бойцов.

В этом отношении она глубоко и подлинно современна: двадцатый век родился под знаком пробуждения активности больших человеческих масс, хлынувших в историю. Настал век сверхдемократии и массового человека. Так бывало и прежде, в критические эпохи, когда «рок менял лошадей». Теперь это проявляется тем острее, чем многолюднее земной шар и особенно его решающие участки. Да и рок меняет уже не лошадей, а лошадь на разного рода механические двигатели.

«Восстание масс» находит отзвуки и отражения повсюду: в культуре, в стиле эпохи — количество переходит в качество. Массовые партии — знамение времени. Ленин создает замечательную стратегию и тактику массового действия: революция новой эры родила своего Клаузевица, математически и вместе с тем вдохновенно исчислявшего конкретные стадии той чудесной диалектики страха и любви, бунта и послушания, которую являет собой пробужденная к жизни масса.

А как же «герои»? Разумеется, герои и вожди не исчезли, но они восприняли новый облик: это не полубоги, не помазанники Божией милостью, а исчадия массы, плоть от ее плоти. Это не кормчие романтических трирем, а шоферы трезвых моторов. Если и в них есть романтика, то совсем иная, новая. Кепка Ленина, куртка Сталина, черная рубашка Муссолини и коричневая Гитлера — символы. В них светится политическая современность, напоенная судьбою, как миф.

Национал-социалистические вожди отлично знают природу движения, вознесшего их на поверхность и даже на верхушку политической жизни Германии. С первых же дней своего политического бытия они стремятся закрепить и расширить свое влияние на улицу: кто сегодня хозяин улицы, завтра будет хозяином государства. Социальное поветрие немыслимо и, во всяком случае, непрочно — без организации.

В книге Гитлера «Моя борьба» очень много места уделяется искусству владения массой. Пожалуй, это наиболее любопытные, наиболее удачливые страницы книги. Гитлер здесь вполне откровенен. И, главное, компетентен: чувствуешь, что это его стихия, что тут он, действительно, мастер своего ремесла: его организаторский талант — вне сомнений.

Кто хочет владеть массой, пусть помнит, что масса живет чувствами, а не отвлеченным разумом. Масса меньше всего состоит из профессоров и дипломатов. Ее не возьмешь половинчатостью и академической объективностью. Ей нужна фанатическая односторонность и страстная преданность цели. Вместо знания — вера, вместо уважения — поклонение, вместо несогласия — ненависть. Чтобы влиять на массу, необходимы нетерпимость, фанатизм, порой уместна даже истерика: только так зажигаются сердца. Массовый вождь должен сознательно овладеть логикой страсти и техникой экстаза.

«Задачей агитатора, — пишет Гитлер, — не является выяснение или объяснение чего-либо. Нужно как можно меньше рассуждений и доказательств. Основная задача — ухватить массы за самый чувствительный нерв и затем дать им сильный толчок, от которого они некоторое время будут катиться в нужном направлении». Огромно значение живого слова, непосредственного словесного воздействия. «Важно не написанное, а сказанное слово. Ошибается тот, кто думает, что политические писания, проходя через много рук, могут оказать большое пропагандистское действие. Нет, только тот пропагандист, который стоит лицом к лицу с массой, борется с ней, по глазам слушателей определяет, понимают ли они его, с ним ли они, — только такой пропагандист способен овладеть массой».

Как это нередко бывает с кумирами массы, Гитлер относится очень свысока к вознесшей его стихии. «Презирайте народ и помогайте ему!» — восклицал в свое время Мирабо. Патетически обещая германскому народу «мед и молоко вместо хлеба и воды», Гитлер при этом не скрывает своего презрения к толпе. Масса сама по себе бесполезна и бессильна — она становится силой лишь в руках вождей, знающих, чего они хотят. Но в то же время нельзя обойтись без масс. Власть покоится на трех китах: популярность, сила, традиция. Революция развеяла по ветру всю триаду — значит надо начинать сначала. Нужно начать с популярности, затем вернуть силу и установить или восстановить традицию. Чтобы завоевать популярность, требуется populus, масса, толпа. Толпу нужно уметь покорить, заворожить. Для этого необходима смелость, самоотверженность, способность к жертве: «история — не для пролаз, а для героев».

Национал-социализм широко использовал организационно-тактические наставления своего вождя. Бесчисленные свои митинги он умеет проводить в тонах высокой театральности, разрабатывая технику успеха с тонким расчетом и серьезнейшей заботливостью. Каждое собрание должно быть талантливой антрепризой. Слова, летящие с кафедры, должны находить дополнение в обстановке митинга, в игре огней, в грохоте микрофонов, в зрительных и слуховых впечатлениях: здесь веселящий плакат, там бьющий по нервам лозунг, хватают за душу звуки патриотической песни, тешат взгляд смешные чучела врагов — француза, банкира, еврея. Аудитория покорена, накалена, опьянена. Много раз описывалось, какою помпою обставляются выступления самого Гитлера: военные оркестры, взводы знаменосцев, парады ударных отрядов, выступление конвоя личных телохранителей, — и, наконец, явление вождя. Так создается то, что называют «медиумичностью» Гитлера. Сам он обозначает все это — «демагогией большого стиля». Эффект получается сокрушительный: масса воспринимает вождя как мессию.

Нередко митинги устраиваются в полутемном помещении, и лишь лицо оратора освещается рефлекторами: «Гитлер как бы чувствует, — острят его противники, — что свои идеи он может сбыть только в полумраке, как сбывают краденые вещи». Создается атмосфера массовой экзальтации, ораторы производят впечатление одержимых. Психиатр проф. Грубер так характеризует выступления Геббельса, Гросса и др.: «выражение лица человека безумно возбужденного, лицевые мускулы судорожно подергиваются, движения напоминают эпилептика». Агитационный словарь соответствует жестам. Ораторы масс должны иметь мужество быть зачастую плоскими и банальными. Ибо главное — не содержание митинговых речей, а впечатление, ими производимое.

При таких условиях можно представить себе, как выглядел Берлин вечером и ночью 30 января нынешнего года, когда распаленная улица фашизма приветствовала своего героя канцлером! «Кажется, мы вернулись к великим августовским дням 1914 года!» — говорили в толпе… Великие дни 14-го года! Что было за ними, каков был их вечер в ноябре 1918-го, — об этом умалчивается, вернее, это решительно забылось: коротка уличная память. И хмелен дурман демагогии.

Но массовое действие возможно не только на улицах. В парламентах — та же тактика оглушения, тот же социальный эпатаж. В рейхстаге гитлеровцы требуют закона о смертной казни для всякого немца, признающего ответственность Германии за мировую войну. Парламентская трибуна — наиболее высокая из митинговых кафедр, и только. Гитлер научился у Ленина оценке парламентской работы: парламентами можно пользоваться для своих целей, но нельзя принимать их всерьез. Национал-социалисты — не парламентская, а массовая партия. «Наше движение антипарламентарно и наше участие в парламентских учреждениях имеет целью их разрушение», — заявляет Гитлер в Mein Kampf.

Но как удалось этому движению стать поветрием, увлечь массы, овладеть государственной властью?

Исторические предпосылки национал-социалистического движения

Надо вспомнить атмосферу послевоенной Германии, страдающей, униженной, разгромленной — и все же внутренне не сломленной. Версальский договор, «оставив ей лишь глаза, чтобы плакать», низвел немецкий народ на положение чуть ли не чернокожих. Нищета, нужда сочетались с небывалой психической уязвленностью, с «обожженною кожей». Правительства, оглушаемые террором извне и атакуемые внутренними смутами, были несчастны и безропотны. Они ставили ставку на терпение и время.