Энди Макнаб - Браво_Два_Ноль

• Название: Браво_Два_Ноль
• Автор: Энди Макнаб
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевик
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24395-2

Они были лучшими из лучших. Они служили в SAS - самом элитном и самом секретном подразделении вооруженных сил Великобритании. Именно они должны были уничтожить пусковые установки ракет СКАД во время "Бури в пустыни". Группа специального назначения под командованием сержанта Энди Макнаба была отлично вооружена, прекрасно подготовлена и имела четкую боевую задачу. Однако с первых минут пребывания на иракской земле все пошло совсем не так, как планировалось, и охотники сами превратились в дичь. Их было восемь. Их позывной был "Браво-Два-Ноль". Домой вернулись только пятеро...

Книга Энди Макнаба, невыдуманная история о злоключениях английских спецназовцев в Ираке, стала бестселлером и произвела настоящую сенсацию на Западе. Ее даже хотели запретить - ведь она раскрывает весьма неприглядные стороны иракской кампании, и убедительно доказывает, что реальность сильно отличается от голливудских фильмов вроде "Спасения рядового Райана". В частности, попавшая в беду группа Макнаба была брошена собственным командованием на произвол судьбы...

---

Солдаты продолжали улюлюкать в духе американских индейцев. Они торжествовали по поводу того, что им удалось захватить пленника, но я не мог определить, являются их вопли салютом победы или предвестником чегото худшего. Пока мы неслись через поле, я пытался сосредоточить внимание на том, чтобы по форме и знакам различия определить род войск захвативших меня в плен солдат. Они были в мундирах камуфляжной раскраски британского образца, с пятью нагрудными карманами, в которых лежали запасные магазины к «Калашниковым», и в высоких ботинках на шнуровке. У всех на груди красовались «крылышки» десантников, а на плече висели красные аксельбанты, из чего следовало, что это бойцы элитной части специального назначения. Лишь гораздо позднее я узнал, что аксельбанты являются знаком победы в какойто битве Второй мировой войны, когда эта часть сражалась под командованием Монтгомери, чем они очень гордятся.

Мы выехали на грунтовую дорогу, и тряска прекратилась. На данном этапе меня не слишком беспокоило, куда мы направляемся, – мне хотелось лишь попасть туда как можно скорее, чтобы больше не общаться с тяжелыми ботинками этих ребят. Время от времени солдаты чтото кричали мне, быстро и злобно.

Машина остановилась. Похоже, мы въехали в поселок. Вокруг поднялся страшный гвалт. Я услышал голоса, голоса многих людей, и по интонациям понял, что нас окружила разъяренная толпа. Омерзительные звуки ненависти интернациональны и не требуют перевода. Приподняв голову, я увидел море лиц, военных и гражданских, искаженных злостью, выкрикивающих оскорбительные ругательства. Я почувствовал себя грудным младенцем в коляске, в которую заглядывает целая толпа взрослых. Мне стало страшно. Все эти люди меня ненавидели.

Какойто старик, нырнув в глубь пораженных туберкулезом легких, выстрелил мне в лицо комком зеленой слизи. Тотчас же на меня обрушился град новых прицельных залпов. Затем последовали удары. Началось все с тычка в ребра – дегустации нового товара, появившегося в городе. За тычком последовал толчок, затем затрещина, потом полновесный удар, и тут же мне вцепились в волосы. Я решил, меня отдадут на растерзание толпе. Я не сомневался, что меня сейчас в лучшем случае линчуют.

Люди начали залезать в машину. Ярость вырвалась изпод контроля. Наверное, эти дикари впервые в жизни видели европейца. Быть может, они считали меня лично ответственным за раненых и убитых знакомых и родственников. Они надвигались на меня, отвешивая удары и затрещины, дергая меня за усы и за волосы. Я ощутил удушливое зловоние немытых тел. Казалось, это была сцена из фильма ужасов про зомби. Мне полностью перекрыли белый свет, и я решил, что умру от удушья.

Снова прогремели выстрелы в воздух, и меня охватило беспокойство, что скоро солдатам надоест целиться в облака. У меня мелькнула совершенно бестолковая мысль, что стрельба в густо населенных кварталах неизбежно должна привести к человеческим жертвам. Пуля, падая вниз, теряет энергию, но всетаки сохраняет убойную силу. Несомненно, и этих убитых тоже постараются свалить на меня.

Я гадал: как намереваются поступить солдаты? Просто отдать меня на растерзание толпе? «Ребята, лучше убейте меня прямо сейчас», – мысленно обратился к ним я. По мне было бы лучше, чтобы это сделали солдаты, а не толпа. Наконец солдаты начали разгонять толпу. Я испытал огромное облегчение. Всего несколько минут назад эти парни меня били, а теперь они были моими спасителями. Уж лучше тот дьявол, которого знаешь…

Я лежал на животе на полу джипа, со связанными за спиной руками, и меня стали вытаскивать из машины за ноги. Крики и вопли стали громче. Я полностью сосредоточился на том, чтобы выглядеть сломленным и покалеченным, пытаясь сообразить, как мне защитить лицо, когда я упаду с высоты двух футов на щебенку. Решение заключалось в том, чтобы исхитриться перевернуться на спину, поскольку в этом случае я смогу держать голову приподнятой. Я едва успел это осуществить. Я приподнял голову, и всю силу удара от падения принял затылок, сдетонировав взрывом боли внутри черепной коробки. У меня перехватило дыхание. Солдаты строили из себя суперменов, махая руками и торжествующе потрясая в воздухе «Калашниковыми» в духе Че Гевары. Они изо всех сил красовались перед девчонками, эти местные пижоны, и я решил, что сегодня вечером их будет ждать заслуженное вознаграждение.

Как оказалось, машина остановилась метрах в пятнадцати от больших ворот в стене высотой метра три. Я предположил, что за стеной размещается какаято воинская часть. Меня поволокли за ноги на спине к воротам. Я выгнул спину, стараясь не ободрать руки о щебенку. Вокруг попрежнему царила всеобщая истерия. Мне было страшно: я боялся неизвестности. Похоже, эти люди совершенно не владели собой.

Наконец меня втащили внутрь, и ворота с грохотом захлопнулись за нами. Я увидел просторный двор, окруженный зданиями. Игра в героев тотчас же закончилась; солдаты рывком подняли меня на ноги и потащили вперед. Мне нужно было какоето время, чтобы оглядеться вокруг, подстроиться. Если строить из себя крутого, выпячивать грудь и посылать всех куда подальше, меня снова изобьют, а это будет только во вред. Если же притвориться подавленным и сломленным, это произведет тот самый эффект, которого и добивались иракцы. Настала пора оценить полученные травмы. Мне нужно было выглядеть слабым и беспомощным, полностью растерянным и не имеющим понятия, как себя вести. Помимо всего прочего, такое поведение позволяет сберечь остатки сил, которые понадобятся для побега – а именно он и является первоочередной задачей.

Мне показалось, что я благополучно сдал первый экзамен. Я оказался в новом мире, еще одна драма осталась позади. Странно, но теперь, когда местные жители не могли больше ничего мне сделать, я чувствовал себя чуть ли не в полной безопасности. Перспектива остаться в руках разъяренной толпы казалась мне гораздо более страшной, чем все то, что могли сделать со мной собратьясолдаты. Преувеличенно прихрамывая, ежась и кашляя, я громко стонал всякий раз, когда ко мне прикасались. Наверное, со стороны должно было казаться удивительным, что я вообще до сих пор жив. Мое физическое состояние действительно было ужасным, однако рассудок попрежнему продолжал четко функционировать, а это как раз то, что нужно скрыть от врага в первую очередь.

В течение нескольких минут я стоял, окруженный кольцом солдат. Прямо передо мной была заасфальтированная дорога, ведущая к зданию, до которого было метров сто. Справа стояли углом здания казарм, а перед ними росли редкие деревья.

Затем я увидел какогото беднягу, лежавшего на траве на животе, со связанными вместе руками и ногами, словно цыпленок. Несчастный старался как мог поднимать ноги, чтобы ослабить нагрузку на голову. Несомненно, его хорошенько избили. Его голова распухла до размеров футбольного мяча, а порванная одежда была перепачкана в крови. Я не мог разглядеть ни цвет его волос, ни даже то, какой расцветки его форма. На мгновение пленник приподнял голову, мы с ним встретились взглядами, и я понял, что это Динджер.

Глаза человека так красноречивы. Они могут сказать о том, что он пьян, что он блефует, что он насторожен или счастлив. Глаза являются окном, через которое можно заглянуть в рассудок. Глаза Динджера сказали мне: все будет хорошо. Он даже слабо улыбнулся мне. Я как мог улыбнулся в ответ. Мне было жутко страшно за Динджера, потому что он находился в таком ужасном состоянии, однако я был бесконечно рад видеть его, сознавать, что он разделит со мной обрушившиеся на нас невзгоды. Чисто эгоистически я злорадствовал по поводу того, что не меня одного взяли в плен. В противном случае насмешки по возвращении в Херефорд были бы просто невыносимыми.

Обратная сторона радости видеть Динджера заключалась в осознании того факта, что следующим буду я. Ему действительно очень здорово досталось, однако физически он гораздо крепче меня. Я вдруг подумал о том, что, возможно, мне не суждено дожить до сегодняшнего вечера. Если так, я хотел побыстрее покончить со всем.

У дерева, под которым лежал Динджер, курили двое ребят с автоматами. Они не бросили сигареты, даже когда из штаба появились два офицера со свитой и направились к нам. Я стоял на месте, подчеркивая свои травмы, действуя по принципу, что ты ничего не знаешь до тех пор, пока тебя не заставят вспомнить. Мысленно я приготовился к новому раунду побоев. Когда офицеры приблизились ко мне, я стиснул зубы и сжал колени вместе, защищая пах.

Местные части понесли большие потери, и не вызывало сомнений, что эти хорошо одетые офицеры, одни в полевой камуфляжной форме, другие в оливковых мундирах со звездами на погонах, были не в восторге от этого. Мне подняли голову, и один из офицеров ткнул меня кулаком в подбородок. Закрыв глаза, я приготовился к удару, которого так и не последовало.