Жюль Верн - Дунайский лоцман

• Название: Дунайский лоцман
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: 5-86218-031-1 (т. 20), 5-862118-022-2

Победитель соревнования по рыбной ловле "Дунайской лиги" Илиа Бруш объявляет о намерении спуститься по Дунаю от истока до устья, и обойтись при этом исключительно плодами рыбной ловли. Занимательное начинание несколько осложняется тем, что именно сейчас на всем протяжении реки полиция разыскивает таинственную банду, занимающуюся ограблениями замков, ферм и деревень стоящих на Дунае. Да еще в пассажиры к рыбаку настойчиво набивается некто господин Иегер...

Изначальный авторский замысел романа Жюля Верна был значительно отредактирован его сыном Мишелем, и именно в таком виде роман стал широко известен. Книга сопровождается классическими иллюстрациями Жоржа Ру и старинными фотографиями.

---

Конечно, ни одежда, ни белье, ни прочее барахло не могли возбудить такое любопытство нескромного пассажира, но среди этих предметов опытный взгляд сыщика увидел нечто более достойное внимания.

Это был наполовину раскрытый портфель, из которого вываливались многочисленные бумаги. Портфель! Бумаги! Здесь мог отыскаться ответ на вопросы, что Карл Драгош задавал себе уже несколько дней.

Сыщик, разумеется, нарушил закон благодарности за гостеприимство, рука его потянулась в сундук и вытащила соблазнительный портфель.

Прежде всего Карл Драгош начал немедленно читать письма; они были адресованы Илиа Брушу в Сальку. Затем незначительные документы, среди них квитанции об оплате квартиры на то же имя. Увы, ничто не представляло интереса.

Карл Драгош уже хотел положить бумаги и портфель на место, но последний документ заставил его вздрогнуть. Не было тут, среди бумаг, ничего более невинного, и следовало быть полицейским, чтобы испытать перед таким «документом» иное чувство, кроме глубокой симпатии.

То был портрет, фотоснимок молодой женщины, совершенная красота которой вдохновила бы и живописца. Но полицейский не был художником, и не от восторга перед этим восхитительным лицом забилось сердце Карла Драгоша. Он даже едва рассмотрел его черты. По правде говоря, он ничего и не заметил в этом портрете, кроме простой надписи, сделанной по-болгарски внизу фотографии. «Моему дорогому мужу от Натчи Ладко» — таковы были слова, прочитанные ошеломленным Карлом Драгошем.

Итак, его подозрения оправдались, и выводы, основанные на замеченных им странностях, оказались логичными. Ладко! Это все-таки с ним спускался сыщик по Дунаю столько дней. Это все-таки был опасный преступник, напрасно разыскиваемый до сих пор и скрытый под безобидной внешностью лауреата «Дунайской лиги».

Как же должен вести себя Карл Драгош после такого открытия? Он еще не успел принять решения, как шум шагов на берегу заставил его быстро бросить портфель в глубину сундука, крышку он захлопнул. Но идущий не мог быть Илиа Брушем, ведь тот удалился всего десять минут назад.

— Господин Драгош! — позвал голос снаружи.

— Фридрих Ульман! — пробормотал Карл Драгош, с трудом поднялся и, шатаясь, вышел из каюты.

— Извините, что вас позвал,— сказал Фридрих Ульман.— Но я заметил, что ваш компаньон ушел, и знал, что вы один.

— Что у тебя? — спросил Карл Драгош.

— Новости, сударь. В эту ночь совершено преступление.

— Этой ночью! — вскричал Карл Драгош, тут же подумав об отсутствии Илиа Бруша в соответствующее время.

— Поблизости отсюда разгромлена вилла. Пострадал сторож.

— Убит?

— Тяжело ранен.

— Хорошо,— сказал Карл Драгош, сделав знак молчать.

Он погрузился в раздумье. Что делать? Конечно, действовать, и для этого у него хватит сил. Новость, только что полученная, оказалась наилучшим лекарством.

Да, надо действовать, но как? Дождаться возвращения Илиа Бруша, или, теперь понятно, Ладко, и неожиданно положить ему руку на плечо жестом, указывающим задержание именем закона? Да, наиболее благоразумно, потому что сейчас нет никакого сомнения в истинной личности так называемого рыболова. Старание скрыть эту личность, имя, которое, как выяснилось, оказалось его собственное, имя, чье народная молва приписывала атаману бандитов, отсутствие лауреата в прошлую ночь, что совпадало с новым преступлением,— все говорило Карлу Драгошу, что Илиа Бруш и есть разыскиваемый бандит.

Но ведь этот бандит спас ему жизнь!… Вот что осложняло положение!

Как могло получиться, что грабитель, более того — убийца, бросился в воду, чтобы вытащить сыщика? И если эта невероятная вещь произошла, имеет ли право вырванный от смерти так ответить на благодеяние спасителя? Велик ли риск — хотя бы отсрочить арест? Теперь, когда фальшивый Илиа Бруш разоблачен, когда его личность установлена, ему немыслимо ускользнуть от полицейских агентов, разбросанных по реке, и если расследование приведет к так называемому рыболову-лауреату, у Карла Драгоша под руками окажется более многочисленный персонал, и арест легче будет произвести, не обнаруживая собственную роль…

Наверное, пять минут Карл Драгош на всякие лады обдумывал решение, какое предстояло принять.

Отправиться, не повидав Илиа Бруша? Или остаться, спрятать Фридриха Ульмана в засаду рядом с баржей и, когда рыболов появится, неожиданно броситься на него, отложив объяснения на дальнейшее?… Нет, решительно нет. Ответить предательством на самоотверженный поступок! Лучше было, рискуя репутацией, дать разбойнику возможность скрыться, потом начать розыски и на время забыть то, что знал. Если следствие все-таки приведет к Илиа Брушу, если долг заставит рассматривать своего спасителя как врага, тогда, по крайней мере, они станут биться лицом к лицу и после того, как Драгош даст противнику время приготовиться к защите.

Рассмотрев десяток последствий, вытекающих из его решения, Карл Драгош скрылся в каюте. Поспешно набросанной запиской он предупредил Илиа Бруша о своей необходимости отлучиться и просил хозяина подождать его по меньшей мере сутки.

— Сколько у нас людей? — спросил он, выйдя из каюты.

— На месте двое, но уже объявлен сбор. К вечеру станет двенадцать.

— Хорошо,— одобрил Карл Драгош.— Ты, кажется, сказал, что место преступления недалеко?

— Всего в двух километрах,— ответил Ульман.

— Веди меня,— сказал Карл Драгош и выпрыгнул на берег.

Глава IX ДВА ПОРАЖЕНИЯ КАРЛА ДРАГОША

В северной части Венгрии Карпаты описывают огромную дугу, кое-где разделяясь на второстепенные отроги. Один из них достигает Дуная в окрестностях Грона, где оканчивается на правом берегу горой Пилиш в семьсот шестьдесят шесть метров высоты.

Преступление совершилось у подножия этой невысокой возвышенности, к ней и отправился Карл Драгош, чтобы попытаться отыскать преступников.

Украдкой покинув баржу, он сделал над собой усилие и, несмотря на слабость, принял предложение Фридриха Ульмана.

А несколькими часами раньше тяжело нагруженная телега остановилась перед плохонькой гостиницей, построенной возле подножия горы Пилиш при спуске к Дунаю.

Постоялый двор расположился очень удачно: на скрещении трех путей.

Его не могли миновать ломовики, подвозившие товар для перегрузки на суда.

Приехали, когда солнце едва поднялось. В доме еще спали, надежно защищенные толстыми ставнями.

— Эй, там, в трактире! — закричал один из двоих, сопровождавших повозку, колотя в дверь рукояткой кнута.

— Сейчас! — отвечал разбуженный трактирщик.

Его всклокоченная голова показалась в окне.

— Чего вам? — бесцеремонно спросил трактирщик.

— Сначала есть, потом спать,— ответил возчик.

Повозка въехала во двор. Возчики поспешили распрячь лошадей и отвести в конюшню, где им засыпали обильный корм. Хозяин не переставал суетиться около ранних посетителей. Ему хотелось завязать разговор, но ломовики, напротив, не желали отвечать.

— Вы очень рано приехали, друзья,— не унимался трактирщик.— Наверное, находились ночью в дороге?

— Наверное,— ответил один из возчиков.

— И далеко направляетесь?

— Далеко или близко — это наше дело,— был ответ.

Трактирщик явно обиделся, но воздержался от замечаний.

— Зачем ты мучаешь этого добряка, Фогель? — вмешался другой возчик, до того не открывавший рта.— У нас нет причин скрывать, что мы направляемся в Сентендре.

— Возможно, мы и не скрываем,— грубо возразил Фогель,— но, я думаю, это не касается никого.

— Конечно,— согласился трактирщик, угодливый, как истинный коммерсант.— Я расспрашивал просто по привычке… Господа желают кушать?

— Да,— ответил тот из двух ломовиков, который казался менее грубым.— Хлеб, сало, окорок, сосиски — все, что у тебя есть.

Повозка, очевидно, прошла долгий путь: голодные возчики усердно налегли на еду. Они устали и потому не засиделись за столом. Съев последний кусок, отправились спать, один на соломе в конюшне, близ лошадей, другой в повозке.

В полдень они появились, опять потребовали еды. Теперь они отдыхали и не торопились. Водка исчезала в их грубых глотках, как вода.

После полудня несколько телег останавливалось возле трактира, да и многочисленные пешеходы заходили выпить. Это были по большей части крестьяне с котомками за спиной и с посохом в руке. Почти все — завсегдатаи, и трактирщику приходилось только радоваться, что у него столь необходимая в его профессии крепкая голова: ведь он прикладывался к стаканчику почти со всеми клиентами. Это называлось «делать коммерцию». Разговаривая, выпивали, а за разговором пересыхали глотки, и это требовало новых возлияний.