Жюль Верн - Дунайский лоцман

• Название: Дунайский лоцман
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: 5-86218-031-1 (т. 20), 5-862118-022-2

Победитель соревнования по рыбной ловле "Дунайской лиги" Илиа Бруш объявляет о намерении спуститься по Дунаю от истока до устья, и обойтись при этом исключительно плодами рыбной ловли. Занимательное начинание несколько осложняется тем, что именно сейчас на всем протяжении реки полиция разыскивает таинственную банду, занимающуюся ограблениями замков, ферм и деревень стоящих на Дунае. Да еще в пассажиры к рыбаку настойчиво набивается некто господин Иегер...

Изначальный авторский замысел романа Жюля Верна был значительно отредактирован его сыном Мишелем, и именно в таком виде роман стал широко известен.

---

Решительные люди дождутся его в засаде. Эти пятеро, побежденные Ладко и его бандой, легко сломят сопротивление, которое может оказать Ладко, принужденный в одиночку играть роль Илиа Бруша.

Хорошо задуманный план, к несчастью, был неисполним. Карл Драгош и его люди могли сколько угодно обследовать реку, но баржу рыболова оказалось невозможно разыскать. Драгош и Ульман без труда обнаружили место, где была стоянка Бруша, но не увидели ни малейших следов баржи. Судно исчезло и Илиа Бруш вместе с ним.

С Карлом Драгошем сыграли злую шутку, и это наполнило его яростью.

— Фридрих,— сказал он подчиненному,— я выдохся до конца и не в состоянии сделать больше ни шагу. Мне надо уснуть хотя бы на траве, чтобы набраться немного сил. Но один из наших должен взять лодку и немедленно подняться в Грон. Как только откроется почтовая контора, он должен послать телеграмму. Зажги фонарь. Я буду диктовать, пиши.

Фридрих Ульман молча повиновался.

— «Этой ночью совершено преступление в окрестностях Грона. Добыча погружена на шаланду. Строго проводить предписанные обыски».

— Вот одна,— сказал Драгош, завершив диктовку,— А теперь другая:

«Мандат на арест так называемого Ладко, ложно именующего себя Илиа Брушем и играющего роль лауреата «Дунайской лиги» на последнем конкурсе в Зигмарингене. Упомянутый Ладко, он же Илиа Бруш, обвиняется в грабежах и убийствах».

— Пусть эту телеграмму немедленно передадут во все без исключения прибрежные населенные пункты,— приказал Карл Драгош и в изнеможении растянулся на земле.

Глава X ПЛЕННИК

Подозрения Карла Драгоша, окончательно подкрепленные для него самого обнаружением женского портрета, не были целиком ошибочны. В одном пункте, по крайней мере, Карл Драгош рассуждал правильно: да, Илиа Бруш и Сергей Ладко — одно лицо. Напротив, Драгош серьезно ошибался, когда приписывал своему компаньону по путешествию совершение грабежей и убийств, столько месяцев нарушавших спокойствие дунайской области, и, в частности, последнее преступление — разграбление виллы графа Хагенау и ранение сторожа Христиана. Ладко, впрочем, не думал, что его пассажир держал в голове подобные мысли. Он только знал, что его фамилией называли известного преступника, и не мог понять, как могло случиться такое недоразумение.

Сперва Ладко был поражен сообщением об ужасном однофамильце, который, к довершению несчастья, оказался его соотечественником, и испытал безудержный страх. Но затем понемногу успокоился: что ему, в конце концов, до преступника, с которым у него общим было только имя? Невиновному нечего бояться.

Вот почему Сергей Ладко — будем теперь называть его настоящим именем — спокойно оставил баржу в предыдущую ночь, чтобы побывать в Сальке, как он и объявил спутнику. Он действительно скрывался в этом маленьком городке после отъезда из Рущука; там в течение долгих недель он ждал под именем Илиа Бруша известий от своей дорогой Натчи.

Ожидание, как уже известно, сделалось для него невыносимым, и он напрасно искал средства проникнуть инкогнито в Болгарию, когда ему случайно попал на глаза номер газеты «Пестер Ллойд», где в весьма сенсационном духе сообщалось о предстоящем рыболовном конкурсе в Зигмарингене. Изгнанник, столь же искусный рыболов, сколь и признанный лоцман, решился на авантюру, причудливость ее обещала, быть может, успех.

Под именем Илиа Бруша, какое он носил в Сальке, Ладко вступит в «Дунайскую лигу», явится на конкурс в Зигмарингене и, благодаря своему виртуозному искусству рыболова, завоюет первый приз. Придав, таким образом, вымышленному имени известность, он с большим шумом и даже с возможным заключением пари объявит о намерении спуститься по Дунаю с удочкой от истоков до устья. Не возникало сомнений, что этот замысел взволнует любителей-рыболовов и создаст его автору репутацию среди остальной публики.

Обеспечив себе бесспорное гражданское положение, ибо к «звездам» обычно питают слепое доверие, Сергей Ладко в самом деле начнет спускаться по Дунаю. Разумеется, он будет, насколько возможно, ускорять ход своей лодки и станет тратить на рыбную ловлю минимум времени. И все же он заставит говорить о себе во время плавания, напоминая о себе и завоевывая право открыто высадиться в Рутцуке под защитой приобретенной известности.

Чтобы благополучно достигнуть этой единственной цели, никто не должен будет разгадать его настоящее имя или в наружности рыболова Илиа Бруша угадать черты лоцмана Сергея Ладко.

Первое условие легко осуществимо. Достаточно, преобразовавшись в лауреата «Дунайской лиги», в дальнейшем безошибочно играть эту роль. Сергей Ладко поклялся себе оставаться Илиа Брушем наперекор всему, что бы ни случилось во время путешествия. Удовлетворить второму условию оказалось еще проще. Бритва снесла его бороду, краска изменила цвет волос, большие темные очки скрыли глаза, и этого оказалось вполне достаточно. Сергей Ладко совершенно переменил наружность в ночь перед отъездом из Сальки и пустился в путь до рассвета, уверенный, что его никто не узнает.

В Зигмарингене события развернулись по его замыслу. Когда он стал бесспорным лауреатом конкурса, его проект благосклонно восприняла печать прибрежных стран. Став достаточно известной личностью для того, чтобы никто не мог заподозрить его подлинное имя, и уверенный, с другой стороны, что рассеянные по реке члены «Дунайской лиги» в случае надобности помогут ему, Сергей Ладко пустился по течению.

В Ульме его постигло первое разочарование: он убедился, что относительная известность не спасает его от зорких глаз администрации. И Сергей был совершенно счастлив, приняв на борт пассажира с бумагами в полном порядке и, по-видимому, пользующегося уважением полиции. Конечно, когда он прибудет в Рущук и спуск по Дунаю придется прекратить, наличие постороннего представит известные трудности. Но тогда он объяснится, а до того присутствие пассажира увеличит шансы на успех путешествия, его Сергей Ладко страстно желал привести к счастливому концу.

Известие, о том, что его имя носит ужасный бандит и что этот разбойник тоже болгарин, заставило Сергея Ладко снова испытать тягостное волнение. Какова бы ни была его полная невиновность, а следовательно, и безопасность, он понимал, что абсолютное тождество имен и национальности могло вызвать самые прискорбные для него ошибки и важные осложнения.

Если имя, которое он скрывает под псевдонимом Илиа Бруша, обнаружится, это помешает высадке в Рущуке; в лучшем случае приведет к долгой отсрочке.

Против этой опасности Сергей Ладко ничего не мог сделать. Впрочем, если она и была серьезной, не следовало ее преувеличивать. В действительности казалось маловероятным, чтобы полиция без особых причин обратила внимание на безобидного рыболова-удильщика, а если и обратит, то внимание благосклонное, как на увенчанного лаврами зигмарингенского конкурса.

Прибыв в Сальку после захода солнца и покинув ее до рассвета, так что никто его не видел, Сергей Ладко только заглянул в дом, чтобы удостовериться в отсутствии известий от Натчи. В продолжительности молчания было что-то очень тревожное. Почему жена не писала уже два месяца? Что с ней случилось? Времена общественных потрясений влекут за собой бедствия отдельных людей, и лоцман с тоской говорил себе, что если сумеет благополучно высадиться в Рущуке, то, быть может, появится там слишком поздно.

Эта мысль, разбивая ему сердце, в то же время удесятеряла мощь его мускулов. Это она дала ему после отправления из Грона силу бороться с грозой и остервенелым ветром. И это она заставляла его ускорять шаги, когда возвращался к барже, неся подкрепительное для господина Иегера.

Велико было удивление Ладко, когда он не нашел пассажира, оставленного в тяжелом состоянии, и обнаруженная записка это удивление не уменьшила. Какая важная причина заставила господина Иегера уйти при такой слабости? Какие могли быть у обитателя Вены настоятельные дела в чистом поле, далеко от населенных пунктов? Здесь заключалась загадка, которую лоцман вряд ли мог разрешить.

Но какова бы ни была причина отсутствия господина Иегера, она в любом случае создавала неудобство и удлиняла путешествие, и без того долгое. Без такого непредвиденного происшествия баржа уже шла бы посредине реки, и к вечеру много километров прибавилось бы к тем, которые остались за кормой.

Очень сильно было искушение, не считаясь с просьбой господина Иегера, отчалить и без потери времени продолжать плавание, цель которого неудержимо притягивала Сергея Ладко.

Лоцман, однако, решился ждать. Он обязался перед своим пассажиром, и со всех точек зрения лучше было потерять день, чтобы не доставлять предлогов к позднейшим упрекам и обвинениям.