Иоганн Гете - Новелла

• Название: Новелла
• Автор: Иоганн Гете
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1978

«Новелла» знаменует собой наиболее чистый образец новеллистического жанра рассказа о «необыкновенном происшествии», в данном случае выписанном на фоне странно неподвижной природы, представляющей собою как бы подобие эффектной театральной декорации.

---

Иоганн Вольфганг Гете НОВЕЛЛА

Густой осенний туман с утра окутывал обширный двор княжеского замка, но сквозь его редеющую завесу уже неясно различалась суета конных и пеших охотников. Торопливые сборы близстоящих были видны довольно отчетливо; кто отпускал, кто подтягивал стремена, кто подавал ружье или патроны, кто пристегивал ягдташ, меж тем как собаки от нетерпения едва не валили с ног псаря, державшего их на своре. Изредка вскидывалась лошадь, норовистая по природе или пришпоренная ездоком, желавшим, даже в полумраке, покрасоваться перед другими. Приходилось, однако, ждать князя, долго прощавшегося с молодой супругой.

Лишь недавно вступившие в брак, они уже наслаждались счастливым единением душ. Оба характера живого и деятельного, старались вникнуть в склонности и помыслы друг друга. Отец князя еще дожил до счастливой уверенности, что все его ближайшие сотрудники проводят свои дни в усердной деятельности, в неустанных трудах и заботах и что никто из них не станет предаваться веселью, прежде чем не исполнит своего долга.

Насколько все это сбылось, можно было судить теперь, когда народ начал стекаться на оживленный торг, собственно, уже заслуживавший названия ярмарки. Накануне князь с княгиней проехались верхом среди наваленного грудами товара, и он обратил ее внимание на то, как бойко здесь торгуют жители гор с жителями равнины; так князь наглядно знакомил жену с производительностью принадлежащих ему земель.

Хотя сам князь проводил почти все эти дни со своими советниками за обсуждением неотложных дел и всего усерднее работал с министром финансов, права егермейстера тоже оставались в силе, и невозможно было устоять перед соблазном, когда тот предложил воспользоваться чудесной осенней погодой для выезда на охоту, которая не раз уже откладывалась, и устроить наконец долгожданный и редкий праздник для себя и для съехавшихся гостей.

Княгиня с неудовольствием осталась дома; но что поделаешь, охотники решили проникнуть высоко в горы и всполошить мирных обитателей тамошних лесов нежданным воинственным набегом.

Прощаясь, князь посоветовал жене совершить прогулку верхом в сопровождении принца Фридриха, его дяди. «Я оставляю тебе, — сказал он, — еще и нашего Гонорио в качестве шталмейстера и камер-юнкера; он обо всем позаботится». С этими словами князь стал спускаться по лестнице, на ходу отдавая распоряжения статному молодому человеку; затем он ускакал со всеми гостями и свитой.

Княгиня, помахав платком супругу, пока тот еще находился во дворе замка, удалилась во внутренние покои, откуда открывался широкий вид на горы, вид тем более прекрасный, что замок стоял высоко над рекой, а потому куда бы ни обратился взор, всюду ему встречались разнообразные, величественные ландшафты. Она подошла к превосходному княжескому телескопу, наставленному еще накануне, когда собравшиеся, мирно беседуя, разглядывали поверх кустарников, гор и лесных вершин высокие руины древнего родового замка, четко вырисовывавшиеся при вечернем освещении; в эти часы огромные массивы света и тени давали наиболее ясное представление о величественном памятнике былых времен. Сегодня утром сквозь увеличительные стекла особенно яркой казалась осенняя окраска многоразличных деревьев, в течение долгих лет свободно и беспрепятственно росших среди полуразрушенных стен. Молодая женщина опустила телескоп несколько ниже — в направлении пустынной каменистой равнины, по которой должна была промчаться охота; она терпеливо ждала этого мгновения и не обманулась в своих ожиданиях. Сквозь ясные и сильно увеличивающие стекла телескопа ее заблестевшие глаза отчетливо разглядели князя и обер-шталмейстера; она даже не удержалась, чтобы еще раз не помахать им платком, заметив, или, вернее, угадав, что они на мгновение придержали лошадей и оглянулись на ее окна.

Но здесь доложили о дядюшке, принце Фридрихе, который и не замедлил войти в сопровождении придворного художника, державшего в руках большую папку.

— Любезная племянница, — произнес этот бодрый пожилой господин, — мы принесли вам виды старого замка; они запечатлены с разных сторон, дабы наглядно показать, как эта могучая твердыня веками сопротивлялась воздействию времени и погоды и как все-таки местами подались, а кое-где и вовсе рухнули ее стены. Мы уже кое-что предприняли, стараясь сделать доступнее эти дебри, а большего и не требуется, чтобы привести в изумление и восторг любого путника, любого из наших гостей.

Раскладывая перед нею отдельные листы, принц продолжал:

— Здесь, у конца хода, прорытого под крепостными стенами, перед нами вдруг вырастает скала, одна из самых неприступных во всей этой горной цепи; ее венчает башня, но кто отважится сказать, где здесь кончается природа и начинается искусство, рукомесло. Подальше, в стороне, видны стены, примыкающие к башне, и укрепления, которые уступами окружают ее. Хотя правильнее было бы сказать, что эти древние вершины окружает лес. Вот уже полтора века не раздавался здесь стук топора, и повсюду разрослись исполинские деревья; подступы к стенам преграждают стволы и корпи высоких кленов, корявых дубов и стройных пихт, так что нам пришлось долго ломать голову над возможностью проложить здесь хотя бы самые извилистые тропинки. Взгляните, как превосходно сумел ваш художник уловить все характерное, как отчетливо воссоздал он на бумаге разнопородность стволов и корней, сплетающихся среди каменьев, или могучих суков, пробившихся сквозь расселины. Эта неповторимая чаща — единственное, случайно уцелевшее место, где еще виден след суровой борьбы между давно почившими людьми и вечно живой, неустанно творящей природой.

Вынув из папки другой лист, принц продолжал:

— А что вы скажете о дворе, доступ к которому преградили развалины надвратной башни? С незапамятных времен не ступала по нему нога человека. Мы решили проникнуть во двор сбоку, проломили стену, взорвали некоторые своды и таким образом проложили удобный, хотя и потайной ход. Расчищать двор изнутри не было надобности, так как он расположен на скалистом плато, которое выровняла сама природа; впрочем, исполинские деревья и здесь умудрились пустить корни. Они росли медленно, но упорно, и ветви их проникли в галереи, где некогда расхаживали рыцари; через двери и окна они вторглись даже в сводчатые залы, и мы не собираемся изгонять их оттуда; раз они стали здесь господами, так пусть ими и остаются. Разметая многолетний настил сухих листьев, мы открыли столь удивительно ровную, естественную поверхность, что подобной, пожалуй, не сыщется нигде в мире.

Есть там и еще нечто весьма примечательное, в чем стоит убедиться собственными глазами. На ступенях, ведущих в главную башню, некогда пустил корни клен. Подымаясь наверх, чтобы насладиться необъятными просторами, открывающимися с ее зубцов, мы с трудом протиснулись мимо него. Но, и взобравшись туда, все еще оставались в тени его ветвей. Ибо клен и есть то самое дерево, которое на удивление людям высоко вздымается над всей округой.

Итак, давайте от души поблагодарим нашего любезного художника, сумевшего запечатлеть это на бумаге так, что кажется, будто мы все видим собственными глазами. Он тратил на работу лучшие часы дня и лучшие дни времен года, неделями живя среди этого мира. Там мы постарались устроить премилое жилье для него и для сторожа, которого отрядили ему в помощники. Вы не поверите, дорогая, сколь прекрасные виды открываются оттуда на всю округу, на двор и стены Замка. Теперь, когда рисунки уже ясны и отчетливы, ему будет удобнее закончить их здесь, внизу. Этими картинами мы украсим садовый павильон, чтобы каждый, кто восхищается нашими по линейке разбитыми цветниками, беседками и тенистыми аллеями, почувствовал бы желанье уединиться там, наверху, созерцая рядом со старым, неподвижным, неподатливым также и новое — гибкое, влекущее, победоносное!

Вошел Гонорио и доложил, что лошади поданы; княгиня, оборотясь к дядюшке, сказала:

— Давайте поедем туда, наверх, чтобы я могла полюбоваться в действительности тем, что вы мне сейчас показали. Я слышу об этой затее с тех пор, как живу здесь, но лишь теперь мне захотелось своими глазами увидеть то, что, по рассказам, мне казалось немыслимым, да и сейчас, на рисунке, все еще кажется неправдоподобным.

— Повремените, моя милая, — возразил принц, — вы видели здесь то, чем все это может стать и станет; сейчас еще многое только в зачатке. Искусство должно достигнуть совершенства, чтобы не устыдиться природы.

— Ну, так поедемте наверх, хотя бы до подножия горы: мне сегодня очень хочется вволю насладиться простором.

— Как вам будет угодно, — отвечал принц.

— И поедемте через город, — продолжала молодая женщина, — через рыночную площадь, которая из-за бесчисленного множества лавок и балаганов походит теперь не то на маленький город, не то на военный лагерь. Кажется, там сосредоточены и выставлены напоказ все потребности и занятия жителей нашего княжества; вдумчивый наблюдатель видит все, что потребляет, а также, что производит человек, временами даже начинает казаться, что деньги никому не нужны, ибо любая сделка может быть совершена путем обмена. Да так оно, собственно, и есть. После того как князь вчера навел меня на эти мысли, мне приятно сознавать, что у нас, на рубеже гор и равнины, столь очевидны нужды и потребности жителей того и другого края. Во что только горцы не превращают дерево своих лесов, чего только не изготовляют из железа; жители же равнины встречают их товарами столь разнообразными, что иногда не поймешь, из чего они сделаны и для чего предназначены.