Владислав Конюшевский - Главный день

• Название: Главный день
• Автор: Владислав Конюшевский
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-906017-54-3

Похождения Сергея Корнева в параллельном мире продолжаются. Но теперь он, взяв в руки оружие, борется с людоедским режимом не в одиночку, а вступив в ряды российского Сопротивления. Как будет складываться эта борьба и сумеют ли люди победить, невзирая на сопротивление всего «цивилизованного сообщества»? А самое главное — что их ждет после победы?

---

Ну а вторая засада заключалась в том, что я постепенно стал диффундировать в этот мир. Меня всерьез начали волновать его проблемы. Сразу это было не очень ощутимо, но вот вчерашняя передача «Голоса демократа» заставила сильно разнервничаться. Тут ведь как получилось — с телевизором на хуторе была напряженка. Точнее с электричеством, которого не было вообще. Поэтому телик смотрели, лишь когда заводили небольшой японский движок, предназначенный для зарядки телефона, ноутбука и раций. А в остальное время приобщались к большому миру исключительно через приемник. В основном музыку слушали или новости. И вот вчера Федька, глянув на часы, спросил у меня:

— Хочешь приколоться?

Получив заинтересованный кивок, нажал кнопку подстройки, объявляя:

— А теперь по заявкам передовой общественности — самая демократическая станция из всех возможных — «Либеральная Москва»! Слушайте и не говорите, что вы не слышали!

Я на эту «Москву» уже несколько раз нарывался, и не могу сказать, что она меня чем-то заинтересовала. Та же лажа, что и на других станциях, только музыки меньше, а пустопорожних базаров, восхваляющих ныне существующий режим, — больше. Но так как восхвалять было особо нечего, то занимались в основном обсиранием своего же прошлого. Очень уж нравилось тамошним ведущим сравнивать СССР середины двадцатого века и Америку двадцать первого. Поэтому я только махнул рукой:

— Да ну их на фиг. Одно и то же постоянно брешут. Оставь лучше, что было…

Но Цыган только пальцем покачал и объяснил:

— Они цикл передач гонят к запрещенному «тоталитарному празднику» — двадцать третьему февраля. А я их слушаю и сравниваю с речами рейхсминистра пропаганды. На теперешний день идентичность с Геббельсом — восемьдесят процентов. Думаю, добьются как минимум девяностопроцентного попадания. Так что не мешай проводить статистические исследования!

После чего, достав большой блокнот и ручку, приготовился чего-то записывать. А ведущий по окончании музыкальной заставки начал вещать. Мне сначала было все равно, но потом, глядя на сосредоточенно сопящего Ступку, тоже стал вслушиваться. М-да… речами рейхсминистра я как-то не особо интересовался, но сейчас появилась твердая уверенность, что на этой станции сидит его реинкарнация. Во всяком случае, слова о «большевистских ордах», стремящихся поработить Европу, я в фильмах про войну уже слышал. Но в кино их говорили немцы…

Здесь же болтали вроде как наши. И своей изобретательностью оставляли немцев в глубокой дупе. Во всяком случае, слова, что «восточные варвары» убивали и насиловали, насиловали и убивали (причем по фигу в какой последовательности) всех граждан «оккупированных» стран, меня очень удивили. Сие утверждение уже откровенно некрофилией отдавало. Интересно, эти ушлепки с «Москвы» что, пытаются таким образом свои сексуальные фантазии в люди выплеснуть?

Дальше пошла обычная бодяга насчет того, что основные силы гитлеровцев были разгромлены союзническими войсками, а «совковые недочеловеки», пользуясь отсутствием сопротивления со стороны противника, хлынули на Запад. Причем передвигались они только пешком или на технике, полученной по ленд-лизу. А впереди шли высокоморальные штрафные батальоны, состоящие исключительно из политических заключенных.[20] То есть из тех, кто еще до войны как мог боролся с советской властью и которых кровавое НКВД под дулами пулеметов заставляло идти в атаку. Но «высокоморальные» поголовно легли в боях, поэтому несчастные европейцы имели дело не с нормальными людьми (они все были невооруженными зэками и сразу гибли), а с упырями из заградотрядов. Упыри, кстати, выжили и потом долгое время носили звания ветеранов войны. Хотя настоящих ветеранов к маю 1945 года просто не осталось, так как все были брошены «мясником Жуковым» на немецкие укрепрайоны.

От такого пассажа я охренел и даже поднялся с раскладушки, чтобы не пропустить еще какого-нибудь «открытия». Федька, глянув на меня, лишь хмыкнул и опять углубился в записи. Но ведущий как раз прервал свои обличения и пригласил к микрофону, как он выразился, «гениального писателя и публициста, ярчайшего представителя творческой интеллигенции», который готов прочесть свои ранние стихи на эту тему. «Ярчайший» носил чисто русское отчество — Пинхосович и, не ломаясь, тут же начал выдавать раннесочиненные вирши. Насколько я понял, этот хмырь решил подойти к делу глобально, поэтому не став мелочиться, написал целую сагу о тех, кто имел наглость называться ветераном.

Там было всё. И как трусливо-злобный солдат Красной Армии гадил себе в штаны под бомбежкой. И как он стрелял в спину безоружным штрафникам, идущим в атаку. И как, исходя завистью, грабил чистенькие европейские дома, убивая их мирных хозяев. И как потом расстреливал настоящих патриотов и борцов с тиранией из армии Власова. А, вернувшись домой, продолжил черное дело, отравляя своим существованием жизнь современников.

После военных рифм «гениальный писатель» как-то без паузы переключился на общегражданские и принялся с упоением сравнивать жизненные позиции советского человека — «преступника, огнем и мечом уничтожавшего ростки европейской демократии» с представителем западной цивилизации. Заканчивалось выступление словами:

Престарелый воняет мочой,
Престарелый страдает бездельем,
Догорая коптящей свечой,
Портит всем остальным настроенье.

Крепкий западный евростарик
С нашим старым дедом не товарищ.
Здесь гораздо приветливей вид,
С этим кашу, быть может, и сваришь.[21]

После того, как последний взвизг декламатора затих, ведущий начал восхищаться талантом гостя, а я, скрипнув зубами, нажал кнопку выключения приемника. Ступка вскинулся:

— Эй, зачем выключил?

— Да выбор-то небольшой. Или я еще пять минут их послушаю и грохну этот долбаный приемник, или прямо сейчас его заткну — без членовредительства.

Цыган вздохнул:

— Тогда — ладно, — и после каких-то подсчетов объявил: — Девяносто два процента!

Злобно оскалившись и трясясь от не получающей выхода внутренней ярости, я бросил:

— Херня все это! И без твоих подсчетов могу сказать — только в этой передаче уже идет стопроцентное попадание. Так что Геббельса здешние козлы переплюнули! С запасом! Меня вот другое волнует…

— Что?

— Где же мы этих гондонов хоронить будем? Вон ведь сколько их повылазило…

Богдан, который сидел возле окна, ковырялся с гарнитурой и не вступал в наш разговор, фыркнул:

— А ты что думаешь, их много? Зря. Просто они зело вонючи и очень громко свои гонорары отрабатывают. Поэтому и кажется, будто таких мудаков — море. На самом же деле хорошо если пара тысяч вместе со всеми прихлебателями наберется. Правда, мозги они засирают — будь здоров! Так что их не слушать, а давить надо. Как тараканов.

Тут подал голос молчавший до сих пор Чиж:

— Слушай, а вот зачем они вообще так делают? Нет, конечная цель их хозяев понятна — внушить комплекс несуществующей вины целому народу, чтобы потом спокойно свои гешефты проворачивать. Но вот эти конкретно не соображают, что они своих же предков унижают?

Федька ощерился:

— Ха, каких своих? Копни любого «светоча российской демократии», и выяснится, что их родичи были либо «видными партийцами», которые в тридцатых простых людей уничтожали и которых в свою очередь Сталин шлепнул, либо теми же «видными партийцами», махинациями заработавшими не пулю, а просто зону и валившими лес до самой смерти усатого. А теперь дети-внуки «заживо репрессированных», не могущие простить столь резкого выпадения из номенклатурной обоймы, нам втирают про «бесчеловечный режим». — Цыган на пару секунд замолк, а потом, хитро глядя на меня, спросил: — Кстати, насчет режима. Можешь ответить, в какой стране, вплоть до середины пятидесятых годов двадцатого века, работники целой отрасли работали исключительно за галочки в книге учетчика? При этом отовариваться они могли лишь в специальной лавке, где товары выдавали исходя из количества трудодней. Да, а наценка на товары была такая, что люди оставались постоянными должниками. И если вдруг кто-то из них сбегал, то органы внутренних дел этой страны со всем тщанием его ловили и сажали. Ну или в лучшем случае возвращали пахать обратно.

Чуя подвох, я задумался. Но так как вариантов не находилось, предположил:

— Колхозники в СССР? Хотя твои слова насчет должников меня что-то смущают…

— Правильно смущают. Ведь сейчас говорилось вовсе не про СССР, а про США. В частности, об их шахтерах и системе «Debt bondage».[22] Да если ты слышал песню «Шестнадцать тонн», то она как раз на эту тему. И что характерно, это было довольно распространенной практикой во всем мире. Где-то больше, где-то меньше. Но наши крестьяне хотя бы могли свинтить из колхоза на учебу или на завод, а вот у тех же пиндосов вообще было беспросветно. Зато нынче весь мир вспоминает исключительно «кровавую тиранию Сталина»…