Иосиф Недава - Вехи жизни. Зеев Жаботинский

• Название: Вехи жизни. Зеев Жаботинский
• Автор: Иосиф Недава
• Издательство: Гешарим, Имидж
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-86044-031-6

---

  Можно с уверенностью утверждать, что если бы Жаботинский продолжал жить, он последовал бы за развивающимися событиями и позвал бы к освободительной войне, к полной ликвидации британского владычества. Еще на пятой всемирной конференции га-Цоар (1932 год) он говорил о «будущих более широких и глубоких мерах, которые будут приниматься в самом Эрец-Исраэль… На наступление вражеских сил, на установление антиеврейского режима население не сможет в будущем реагировать словесными протестами. Эрец-Исраэль станет страной сопротивления, в которой существуют глубокие противоречия между правительством и частью населения» .

  Вместе с тем Жаботинский до конца жизни ценил политические методы борьбы. На той же конференции га-Цоар в 1932 году, когда во время его речи раздался выкрик с места со стороны максималистов о том, что «кровью и мечом, а не водичкой мы добьемся избавления», оратор спросил: «Почему не водой? Чтобы построить еврейское государство нужны и вода, и огонь – все свято. Пусть не будет такого, что кто-то скажет: я займусь водой, и поэтому тебе нельзя заниматься огнем… Все нужно в моем хозяйстве, и все это я люблю».

  В движении, которое он возглавлял, всегда имел место свободный обмен мнениями. Как истинный демократ, он уважал мнение своих товарищей и учеников. Когда в 1931 году был основан Союз бунтарей, протестовавший против британского правления в стране, Жаботинский поддержал его, хотя он и не принимал некоторые его положения. Основателя же союза, доктора Абу Ахимеира он называл своим учителем и наставником.

  Незадолго до его смерти возникли трения между двумя молодежными организациями – Бейтаром и Эцелом (Национальная военная организация). Трения эти были не на идейной почве, а из-за полномочий, представляемых каждой из этих организаций. Жаботинский признавал растущую силу Эцела и в своей последней речи в Варшаве (май 1939 года) сказал: «Сегодня не спорят больше об этом. Когда молодой Эцел укрепляется, крепнет и ваша надежда, когда он ослабевает, слабеете и вы. Из всех видов протеста это самый сильный». Но он не считал, что Эцел может главенствовать над Бейтаром. Если бы он прожил дольше, он бы наверное нашел компромисс.

  У Жаботинского была непоколебимая вера в молодежь, в творение ее рук, в то, что она сумеет самостоятельно найти дорогу в сложных условиях. На всемирном съезде Бейтара в Варшаве в 1938 году возник идейный спор, который в то время носил чисто теоретический характер, но позднее приобрел большое практическое значение. Член правления Бейтара в Польше Менахем Бегин [14] потребовал сосредоточить все воспитание партии на вооружений освободительной борьбе в Эрец-Исраэль, то есть с оружием в руках выступить против англичан, В этой связи он предложил изменить четвертый пункт клятвы Бейтара. И вместо «Буду готовить себя для защиты моего народа и подниму руку только для обороны» записать «Буду готовить себя для защиты моего народа и для завоевания моей родины». Съезд утвердил изменение большинством голосов, и Жаботинский дал на это свое согласие.

  И в дальнейшем Жаботинский пытался сохранить нечто вроде двух ведомств и отделить, по крайней мере формально, сферу политической деятельности Новой сионистской организации и ее ответвлений от военной деятельности Эцела. Их связывало сердце, а не бумага. Жаботинский хотел предоставить Эцелу полную свободу действий, понимая, что в таких делах «не спрашивают папу…»

  В то же время Жаботинский написал «Обращение к еврейской молодежи», которое открывается словами: «Мы пришли к выводу, что наша страна будет освобождена только при помощи меча». Он даже говорил в этом обращении об «открытом вооруженном восстании».

  Летом 1939 года он много думал о восстании, которое намечал на октябрь того же года. План заключался в прорыве к берегам Эрец-Исраэль корабля с вооруженными репатриантами. Они должны были высадиться на берег при поддержке отрядов Эцела. Одновременно по всей стране должно вспыхнуть вооруженное восстание, в ходе которого люди Эцела захватят правительственные здания, прежде всего в Иерусалиме, и поднимут на них национальные флаги. Восставшим необходимо было продержаться по меньшей мере сутки. Тем временем будет объявлено о создании временного правительства и, если восстание потерпит поражение, правительство в изгнании продолжит борьбу.

  Возможно, что, возвратившись в Лондон, Жаботинский предпринял какие-то шаги для осуществления своего плана, может быть, он даже поделился мыслями со своим другом английским полковником Мейнерцхагеном – в воспоминаниях последнего есть намеки на это.

  В сентябре 1939 года разразилась вторая мировая война, и все планы Жаботинского о мобилизации восточноевропейского еврейства в рамках европейского парламента, и о вооруженном восстании в Эрец-Исраэль лопнули.

ИТОГ

  Война нарушила планы Жаботинского, но открылись новые горизонты для его активной деятельности. Война обычно пробуждает народы от спячки, только в результате войны могут произойти масштабные изменения. Поэтому Жаботинский верил, что настал великий час еврейского народа, несмотря на угрозу уничтожения его со стороны нацистской чумы.

  В качестве председателя Новой сионистской организации он обратился к премьер-министру Великобритании Невилю Чемберлену с предложением забыть прошлое и открыть новую страницу в отношениях обоих народов, союзников в общей войне. Его инициатива осталась без ответа. В апреле 1940 года он подал британскому правительству меморандум о создании еврейского войска. На это тоже не последовало ответа. Лондон был еще погружен в скверну Мюнхенского соглашения и находился под впечатлением злого духа «Белой книги». Жаботинский сделал вывод, что должен искать новых союзников и обратился к Соединенным Штатам Америки.

  В последние месяцы жизни в Лондоне (январь-февраль 1940 года) Жаботинский всецело был занят своей последней книгой «Военный фронт еврейского народа». Основная идея ее заключалась в том, чтобы еврейский вопрос был предусмотрен в конечных целях войны союзников. Он предложил создать еврейскую армию численностью 100 000 человек, которая будет сражаться на всех фронтах войны. С наступлением мира еврейский народ будет иметь право на представительство в мирной конференции, которая объявит о создании еврейского государства и о путях осуществления этого решения.

  13 марта Жаботинский на корабле «Самария» прибыл в Нью-Йорк и сразу окунулся в работу. Казалось, что вновь наступили дни его молодости – новый этап борьбы за еврейский легион, но в более широком масштабе и с учетом огромного личного опыта. Увы, он встретил опять те же трудности, обусловленные консерватизмом людей. В Америке царил дух безразличия, большинство людей было охвачено идеей изоляционизма. Они считали, что на этот раз им удастся уклониться от «далекой» войны в Европе. Еврейская община Соединенных Штатов не была исключением. Даже сионистская организация вспомнила старинную песню осуждения «авантюристической программы» Жаботинского. Везде одно и то же. Как в 1917 году, он должен был пробивать плотную стену сопротивления. Жаботинский был уверен, что недалек день, когда Америка присоединится к войне. Он даже просил правительство Черчилля, чтобы ему помогли быть «разжигающей искрой».

  Но одного Жаботинский не учел: его физические силы в 1940 году не были такими, как в 1917. Его тело было еще крепким, но многочисленные бури, которые он пережил, разрушили его сердце.

  В Нью-Йорке Жаботинский жил очень скромно. Он тосковал по жене, которая осталась в подвергавшемся налетам фашистской авиации Лондоне. Их единственный сын Эри томился в крепости Ако, и, хотя он гордился им, воспринявшим идеи отца, он боялся, что англичане будут преследовать Эри за провоз «нелегальных иммигрантов» в Эрец-Исраэль и лишат его палестинского гражданства. Кроме того, ему не давала покоя мысль о тяжкой судьбе, которая ждет евреев Европы.

  Его врач в Нью-Йорке не стал скрывать от него, что он серьезно болен, и прописал ему полный покой. Но Жаботинский не последовал совету доктора, он продолжал свою политическую деятельность.

  В последний день жизни Жаботинский вместе с товарищами и учениками выехал в летний лагерь Бейтара, расположенный в Хантере, в трех часах езды от Нью-Йорка. Стоял жаркий августовский день, езда утомила его; по дороге он глотал пилюли, но ничего не сказал товарищам. Он попросил Арона Копиловича прочитать молитву «Кол нидрей» и повторял за ним каждое слово.

  С темнотой приехали в лагерь. Жаботинский с трудом вылез из машины и медленно прошел вдоль шеренги встречавших его членов Бейтара. Его провели в комнату на верхнем этаже. Боли усиливались. Копилович помог ему раздеться и лечь в постель. Вызвали лагерного врача, а затем врача из Хантера, беженца из Германии. Больному сделали серию уколов. Приступ продолжался два с половиной часа. Его последние слова были: «Покоя, только покоя, хочу только покоя». Это произошло 4 августа 1940 года в 22.45. Арон Пропес и Ирмиягу Гальперин закрыли ему глаза и находились рядом с ним всю ночь.