Мария Спивак - Твари, подобные Богу

• Название: Твари, подобные Богу
• Автор: Мария Спивак
• Жанр: Современные любовные романы

Из предисловия автора на ее сайте: «Второй роман — продолжение первого <«Черная магия с полным ее разоблачением»>, но далек от сказочного. Это, скорее, подобие «сердца горестных замет», названных мною «Твари, подобные Богу». Смысл прозрачен и вряд ли нуждается в пояснении, но я тем не менее скажу, что попыталась выразить. Глядя на людские деяния, особенно собственные, легко согласиться — и смириться — с тем, что человек — тварь. Но все-таки тварь — Божья, созданная по Его образу и подобию, скрывающая в себе Его начало, к поиску которого в себе нам и надлежит стремиться. Иначе — кранты».

---

Хотя… как сказать. Во-первых, уехала по вздорности в Москву, да еще объявила, что к Ивану. Такое — ревнивому человеку? Идиотка. А после, во-вторых, третьих и двести десятых, понаделала делов столько, что десять жизней не хватит расхлебать. Сама рассуждала, что с колдовством шутки плохи, а приспичило ради корысти, первая птицей полетела чужого мужа привораживать. Тут не счастья просить, а свечку ставить, что ей, несмотря на фокусы, ребенка послали. И спасибо.

Лео искренне старалась быть благодарной, не гневить судьбу и вечерами, когда не плакала, гладила свой живот и разговаривала с ним — наводила мосты. «Какие у нас варианты, так дальше и будем: ты да я, да мы с тобой», — строго объясняла она безответному круглому шару систему их дальнейших взаимоотношений. Хотя в действительности не могла поверить, что там, внутри, сидит живое человеческое существо, которому на днях пошел пятый месяц. Когда же до нее дойдет, что это — по-настоящему? По зинкиным словам, «когда маленький начнет шевелиться». То бишь, скоро. Но пока происходящее кажется если не сном, то игрой, фантазией — растолстела не в меру, вот и выдумала. А еще она казалась себе инкубатором, предназначенным исключительно для вынашивания младенца, прибором, который ничего чувствовать не должен — а если чувствует, значит, испорчен.

Ровно с таким ощущением — испорченного инкубатора — Лео с утра пораньше отправилась в консультацию. Назад возвращалась того хуже: бракованность подтвердили. Опять пытались упечь в больницу. «Тонус матки повышен, давление повышено, почки не в порядке, смотрите, потеряете ребенка». Нравится страху нагонять. Что за чушь! Идиоты. Она нормально себя чувствует. Так, что-то где-то временами, но в целом…

Все же умудрились напугать. Лео нога за ногу плелась к дому — в парке гулять не стала, решила, что при таком раскладе подышит простым уличным воздухом. По дороге она размышляла, что надо бы поговорить с Протопоповым насчет платной больницы. Не в обычную же ей ложиться. Пусть свозит посмотреть, что там у них и сможет ли она это вытерпеть.

Лео внимательно смотрела под ноги: жуть как скользко, эквилибрист, и тот навернется. До подъезда оставался десяток шагов. Она полезла в сумку за ключом. У дверей кто-то стоял, но она хотела, не поднимая головы, пройти мимо — если знакомый, сосед, пускай сам здоровается. Однако человек сделал почти незаметное движение ей навстречу, и Лео неохотно подняла глаза. И настолько им не поверила, что тут же снова уткнулась взглядом в собственные сапоги. «Не может быть», — твердо сказали ее бешено заколотившееся сердце и мгновенно окостеневший живот. — «Не может, не может, не может, не может».

Секунду спустя она осмелилась посмотреть еще раз — осторожно, чтобы не спугнуть виденье.

Антон. Настоящий, живой Антон.

Что делать?

Она машинально продолжала двигаться к нему — неестественно медленно, как во сне; расстояние не желало сокращаться. Антон смотрел на нее расширенными глазами, в упор, без улыбки, и это мешало Лео сосредоточиться, выудить из спутанного вороха реплик в голове те, что она бы произнесла, оставайся у нее сейчас ум, гордость, честь и достоинство.

А она, дура, ходить разучилась — коленки подгибаются.

«Дойду и скажу просто: «Здравствуй», — храбро решила Лео и внезапно, совершенно неожиданно для себя, оказалась лицом в его куртке, и весь мир до самого горизонта, до самого края вселенной заслонили его сильные, крепкие, бесконечно любимые руки.

— Я тебя люблю, — вне сценария, по-детски обиженно выговорили ее вдруг зашлепавшие, переставшие слушаться губы.

А тебя все нету да нету, прозвенело в воздухе невысказанное.

Он в ответ сжал ее так сильно, что захрустели кости, но сказать ничего не смог: их тела уже закрутил водоворот объятия…

Очнулись они дома, среди кучи одежды, голые и абсолютно счастливые. Как они здесь оказались, что было, ни один не помнил. Антон целовал Лео, легко-легко, нежно-нежно. Потом провел пальцем по выпуклости живота — казалось, только сейчас заметил. Ничего не спросил, с улыбкой взглянул в лицо.

— Потом расскажу, — хмуро буркнула Лео.

Он кивнул, и она сразу начала рассказывать — все-все, от печки. Про Ивана, работу, жажду мести, Протопопова… лишь про колдовство умолчала.

— Глупая ты моя дурочка, — ласково проговорил Антон, терпеливо выслушав исповедь.

— Ты не злишься, не ревнуешь, не обижаешься? — спросила она с нарочитой строгостью, как бы проверяя, насколько он изменился.

— Нет. И знаешь почему?

— Почему? — купилась она.

— В курсе, на кого не обижаются? — поинтересовался Антон.

— Сам!.. — Лео шутливо на него замахнулась.

— К сожалению, сам тоже, — невесело усмехнулся он. — Понимаешь, и у меня… новость.

Так Лео узнала про Наташу и ее беременность. Внутри все закричало: нет, нет! Оказывается, она ждала от него верности… Антон увидел ее потрясение, заторопился успокоить:

— Не бойся, нас больше ничто не разлучит. Я тебя никому не отдам. А ведь когда ехал, не собирался… — В ответ на ее вопросительный взгляд он пояснил: — Я разводиться хотел. Но, видишь, как повернулось… само решилось. Люблю я тебя, бестолковку, и ничего не поделаешь. Сколько ни борись. И ребенок твой этому не помеха. Я же тебя ни на минуту не забывал, вообще не жил будто, дальше так не хочу. Время идет, мы не бессмертные. А про Наташу я рассказал, чтобы ты знала: как дальше быть, придется решать втроем. Своего ребенка я тоже не брошу.

Лео утешили не столько слова, сколько голос, родной, уверенный. Она с Антоном, и это главное, остальное неважно. Подумаешь, Наташа; Антон ее не любит. Ну, родит она — пусть. Будем вместе устраивать детские праздники.

Поговорив, они опять долго целовались, а после опять строили планы на будущее, и каждый миг, каждую долю секунды, Лео растворялась в немыслимом, невероятном блаженстве — ради такого, пожалуй, стоило на время расстаться.

В конце концов они постановили, что Антон должен вернуться в Омск, как собирался, и объясниться с Наташей. А затем взять на работе отпуск и приехать в Москву к Лео. Сначала она хотела лететь с Антоном «домой» — он просиял, услышав от нее это слово, но узнал про нелады с беременностью и воспротивился:

— Нет уж, сиди спокойно, жди меня здесь.

— Тебя… с Наташей? — нейтральным тоном осведомилась Лео.

— Если она захочет. Ее право.

— Как бы у нее самой выкидыш не случился.

— Постараюсь не допустить. Но обманывать ее не хочу, а и захотел бы, не смог. Как будет, так будет. Что зря гадать. Может, мы с ней, что называется, на месте договоримся. Вряд ли она станет мешать. Наташа человек достойный и очень сильный. — Ревность саданула кулаком в солнечное сплетение; Лео едва не задохнулась. Антон, ничего не заметив, продолжил: — Но как бы ни повернулось, не бойся. Я тебя не брошу, приеду, и мы всегда будем вместе. Слышишь: ничего не бойся.

Не бойся? А что такое страх?

Жизнь вдруг взяла и поменяла знак, наполнилась блеском, смыслом. Лео засветилась так ярко, что, взглянув на себя в зеркало, испугалась ослепнуть.

Антон не выпускал ее из объятий.

Два часа назад она проводила его на электричку до аэропорта. А проводив, подумала: необходимо срочно завершить в Москве все дела и среди прочего «отпустить» Протопопова. Приворот — грех, плохо, если он останется у нее за душой. Лео позвонила колдунье. Та, на счастье, оказалась дома и согласилась ее принять.

«Моя удача меня бережет», — пело в голове. Лео радостно, во весь рот улыбалась людям из окна такси, медленно тащившегося в плотном дорожном потоке. Угрюмая тетка на остановке, заметив ее улыбку, злобно покрутила пальцем у виска.

Лео беззвучно рассмеялась: что бы ты, дура-тетка, понимала. Жить — хорошо!

Войдя в квартиру Александры, она с порога зачастила:

— Здравствуйте! Так удачно, что вы меня сразу приняли! Понимаете, мне нужно сделать отворот, срочно-пресрочно! Потому что тот… человек, ну, помните, вы еще спрашивали, женат ли, а я сказала, формально, на бумаге, а в следующий раз фотку принесла, помните? Так вот, он мне совсем не нужен, да и с женой у него не пойми чего, а тут вдруг Антоша мой объявился, я думала, мы расстались навеки, не ждала больше, а он взял да приехал, говорит, любит, жить не может, вот я и не хочу, чтоб нам мешались, тем более это не само по себе, а на колдовстве, ну так пусть он, ну, тот, другой, живет спокойно…

— Стоп, стоп, стоп! — замахала руками Александра, невольно улыбаясь, хотя вначале слушала с довольно-таки сумрачным видом. — Раздевайтесь, проходите на кухню, там толком расскажете, кто на каком колдовстве куда приехал.

После, вникнув в происходящее, она вновь перестала улыбаться, нахмурилась. Но Лео с вершин своего счастья не замечала, что лицо колдуньи становится все пасмурнее. Впрочем, Александра ее не перебивала и вопросы начала задавать, лишь когда поток слов, казавшийся бесконечным, иссяк.