Мария Спивак - Твари, подобные Богу

• Название: Твари, подобные Богу
• Автор: Мария Спивак
• Жанр: Современные любовные романы

Из предисловия автора на ее сайте: «Второй роман — продолжение первого <«Черная магия с полным ее разоблачением»>, но далек от сказочного. Это, скорее, подобие «сердца горестных замет», названных мною «Твари, подобные Богу». Смысл прозрачен и вряд ли нуждается в пояснении, но я тем не менее скажу, что попыталась выразить. Глядя на людские деяния, особенно собственные, легко согласиться — и смириться — с тем, что человек — тварь. Но все-таки тварь — Божья, созданная по Его образу и подобию, скрывающая в себе Его начало, к поиску которого в себе нам и надлежит стремиться. Иначе — кранты».

---

— Не оправдывайся. Бывает. Плюнь и разотри.

Не заморачивайся, не впервой, не такое видали. И коньячок по бокалам разлил. А у самого на морде огромными неоновыми буквами светилось: никчемный ты, бестолковый, старый, тупой пень. Протопопов еще себя успокаивал: может, показалось с досады. Ан нет, сегодня Главный его вызвал и этак ласково, аккуратно принялся обвешивать ему уши лапшой. Дескать, понима-а-а-аешь, пока ты болел, Иван некоторые дела так раскрутил, что теперь всех нюансов не перескажешь, только время терять, поэтому дешевле и проще, если к норвегам для ускорения рабочего процесса поедет он, а не ты. Ну, да тебя, небось, от Пингвинии давно тошнит, давай-ка ты у нас лучше в Париж спутешествуешь, на выставку. Там попредставительствовать нужно, а мне самому сейчас не с руки. И не с ноги, ха-ха-ха.

Это он на горных лыжах щиколотку потянул.

Если бы Протопопова, наоборот, отправляли в Норвегию, он бы первый кокетливо расстонался: «ужас, сколько можно, устал, надоело». Разумеется, прекрасно сознавая, что его крест многие непрочь понести. Но он не собирался никому отдавать свое обрыдлое бремя. Без поездок в Осло жизнь казалась неполной, и Протопопов с особым нетерпением ждал возможности пройтись по знакомым улицам — как очередного этапа возвращения в «мир живых». И вдруг нате вам: обойдешься. К живым Ванька съездит, а ты наполовину покойник, и на тебя махнули рукой.

Обычно выставка в Париже — премия для молодых специалистов, поднявшихся на первую пару ступенек по карьерной лестнице. Солидному человеку делать там, мягко говоря, нечего. Торчать полдня на стенде, изредка удовлетворяя тупое любопытство тупых посетителей, а вечером обозревать Эйфелеву башню и в кафе на Шампзелизе восседать? Благодарю покорно. Этак пусть юное поколение развлекается.

У нас удовольствия иные… Плюс, от одного слова «Париж» мучительно сжимается сердце. Всякий раз, рефлекторно. Ну, не сможет он там спокойно находиться! Но Главному разве объяснишь? А без объяснений бить по руке, протягивающей конфету — лучший способ утвердиться в звании старого маразматика. Стало быть, придется ехать и провести в Париже целых пять дней. Спрашивается, как? Прятаться все свободное время в гостинице? Осматривать достопримечательности рабочих окраин? Лишь бы не думать, не чувствовать, не травить душу?

Из-за постоянных размышлений на эту тему Протопопов совершил нечто идиотское, о чем ему до сих пор тошно было вспоминать.

Он взял и написал Тате.

«Приветик», — начиналось послание. Пошлая, дебиловатая игривость. Голову бы себе за нее открутить. Но поздно: электронные письма не только не возвращаются, но и, к несчастью, пропадают исключительно когда не нужно.

Ты меня еще не забыла? Не надо долго рассказывать, кто такой?

Ты, наверное, слышала о моей болезни? Теперь я полностью выздоровел. И, как видишь, даже на памяти не сказалось: помню все так, будто это было вчера. Хотя в действительности целое море воды утекло…

Я, естественно, наслышан о твоих успехах. Ужасно за тебя рад. Всегда знал, что ты умница.

(Последнюю фразу он удалил — вышло покровительственно).

Скоро по работе я буду в Париже. Не знаю, где ты сейчас и чем занята, но… если вдруг образуется свободное время и ты почувствуешь желание встретиться с неизменно преданным тебе человеком, сообщи — я вышлю билет и сам встречу тебя в аэропорту.

Все. Он указал даты и подписался инициалом. Казалось бы, хорошее письмо. Скупо-проникновенное, сдержанное, в меру лирическое. И предложение не самое неприятное. Можно даже сказать, заманчивое.

Так почему она не ответила? Вот уже сколько дней он ходит как оплеванный. Черкнула б хоть что-нибудь. «Спасибо, нет». Или: «Пошел в болото». Все лучше, чем безразличное, ледяное молчание.

У Протопопова возникло чувство, будто его медленно погружают в кислоту, к счастью, не серную, но какую-то отвратительно щипучую. Кислота сомкнулась над макушкой, и он тихо, страдальчески застонал: стыдно! Дернул же черт… И ведь для полноты счастья позорное письмо каждым словом выгравировалось в памяти и бесконечно прокручивается в голове. И он опять, опять, как много лет назад (правда, чаще не с тоской, а с раздражением), непрерывно думает о Тате.

Тем более что работа не радует абсолютно и уж о ней-то думать не хочется ни секунды. Вернуть утраченные позиции не получается. Наоборот, с каждым новым шагом он как будто откатывается все дальше назад. Всюду, куда ни повернись, Иван успевает первым. Наобзаводился связями, проныра… пусть не затем, чтобы кому-то досадить. Пусть он толковый специалист и печется о деле, и немалого достиг еще до болезни Протопопова, в которой, кстати, нисколько не виноват… Умом Протопопов все это понимал. Но досада в нем зудела: вот не уйди Ванька от Таты, у меня не было бы с ней романа, я не затеял бы бросать жену, не страдал бы, не переживал, не получил бы инсульт и остался бы в седле.

Гениальная логическая цепочка из серии «не родился бы и не умер». Все сложилось, как сложилось, Иван не при чем. Такая же рыбка в сетях божьего промысла, как остальные страдальцы.

Тем не менее, Протопопов злился и по-детски мечтал о том, чтобы Иван куда-нибудь делся, а когда «узурпатор» уезжал в командировки, внимательно прислушивался к новостям: не сообщат ли о катастрофе. Или мысленно рисовал картины жестокого профессионального посрамления дурака — ну, дурака же! — Ваньки и своего возвращения на трон… Он-то, Протопопов, тоже молодец, в люди выбился благодаря мозгам, а не дуриком.

Короче, ситуация: с работой облом, с любовью облом, в семье вообще черт-те что. С женой жизнь, как у двух шапочных знакомцев в гостинице. Случайно встретились в коридоре, здрасьте-здрасьте, погодка-то, а? — и разбежались по углам. Вначале, на волне ревнивой обиды, Протопопов воинственно готовился разводиться, но после запал угас, и стало непонятно, зачем это нужно. А что думала жена, он не знал. Хочет ли она свободы? Или, напротив, боится и оттого затаилась? По виду понять невозможно; держится, негодяйка, вызывающе и высокомерно. Поразительно: виновата же. Или именно потому? Поди разбери.

И вот еще странно: сын не замечает их разлада. Протопопов ужасался: неужели со стороны мы всегда выглядели такими чужими? Конечно, у сына сейчас своих забот полон рот — скоро родится ребенок, но… как можно проглядеть, что родители не спят в одной комнате?

И это, кстати, постепенно превращается в проблему. Ну, в смысле, Это. Не то чтобы в пятьдесят с хвостом, да после инсульта, оно так уж необходимо, однако, как Протопопов совершенно правдиво сообщил Тате, он полностью выздоровел. И в принципе нисколько не возражал бы… настолько, что, как ни странно, решился бы подъехать к жене, если б практически на сто процентов не был уверен в отказе. Там теперь все, вечная мерзлота. Но ведь не на улице же ему знакомиться, не в кафе? Или, того чудовищней, в Интернете. По сравнению с этим целибат несравненно достойнее.

Протопопов устремил взгляд за окно, и неожиданно в его мозгу распахнулась дверка, о существовании которой он не подозревал, и оттуда рекой хлынули воспоминания о былых победах. Как мало когда-то требовалось, чтобы очутиться с дамой в постели. Быстрый обмен взглядами, пара условно многозначительных фраз, нелепейший предлог — и готово: вы наедине в квартире, у нее или у тебя, неважно. Интереснейшая книга, хотите, я занесу? Не зайдете ли посмотреть фотографии? Коллекцию марок? Монет? Бабочек?

Особо капризным он говорил, что бард и предлагал спеть свои песни. Срабатывало.

Разумеется, в сравнении с некоторыми приятелями он был просто младенец. Те обходились и без квартир. Были известны тихие московские подворотни, малообитаемые подъезды в центре с широкими подоконниками; обладатели собственных автомобилей вовсе горя не знали. Эх-х!.. А у него сейчас? Три машины, квартира с таким количеством комнат, что и он и жена могли бы одновременно привести любовников и не узнать об этом, и даже вечно пустой, чистый, уютный подъезд… Но вот поди ж ты! Оба сидят на голодном пайке. У жены на личном фронте тоже вроде затишье.

Протопопов, растревоженный собственными мыслями, нервно отер ладонью лоб, схватил со стола пульт, ткнул не глядя за спину, включил кондиционер. Духотища.

И вообще… Тем, кто тратит время на столь идиотские размышления, точно пора на пенсию. Надо заняться делами. Протопопов решил для начала проверить почту. Спама-то, спама навалилось. Он открыл соответствующую папку, и его взгляд сам собой уперся в приглашение посмотреть «лучшие попки Франции». Вот уж подгадали так подгадали, учитывая предстоящий Париж. Он усмехнулся и уже повел мышью к кнопке «Удалить», как вдруг, совершенно для себя неожиданно, воровски огляделся по сторонам и, припав к экрану, заслонив его своим телом, стал разглядывать упругие, золотистые женские ягодицы и все, что к ним прилагалось… И от запретности своих действий, от собственной бурной реакции — сам не ожидал! — распалился еще больше.