Алексей Величко - История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

• Название: История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I
• Автор: Алексей Величко
• Издательство: ООО «Издательство «Вече»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905820-63-2

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Пятитомное сочинение А.М. Величко «История Византийских императоров» раскрывает события царствования всех монархических династий Священной Римской (Византийской) империи — от св. Константина Великого до падения Константинополя в 1453 г. Это первое комплексное исследование, в котором исторические события из политической жизни Византийского государства изображаются в их органической взаимосвязи с жизнью древней Церкви и личностью конкретных царей. В работе детально и обстоятельно изображены интереснейшие перипетии истории Византийской державы, в том числе в части межцерковных отношений Рима и Константинополя. Приводятся многочисленные события времён Вселенских Соборов, раскрываются роль и формы участия императоров в деятельности Кафолической Церкви. Сочинение снабжено портретами всех императоров Византийской империи, картами и широким справочным материалом.

Для всех интересующихся историей Византии, Церкви, права и политики, а также студентов юридических и исторических факультетов.

Настоящий том охватывает эпоху от Константина Великого до Анастасия I.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Но республиканские политические традиции нередко вступали в открытую конфронтацию с новыми веяниями, и императорская власть имела своего постоянного оппонента в лице сената. Римский сенат всегда представлял собой удивительное явление — из его среды нередко выходили римские самодержцы, а, с другой стороны, он являлся неизменной и серьёзнейшей оппозицией императору. Но в целом сенат очень подозрительно поглядывал на фигуру императора, опасаясь с его стороны попыток полного подчинения себе всех государственных институтов, включая сам сенат. Родовая аристократия, формирующая сенат, не готова была мириться с уничижением своих высших полномочий, и цари прекрасно это понимали. Поэтому они старались не останавливаться в древней столице, под любым поводом надолго задерживаясь в Милане, Равенне, Фессалониках, Никомедии, Антиохии и т.п.

Сенат, чувствуя увеличивающуюся мощь императорской власти, особенно со времён Диоклетиана, глубоко обиженный невниманием императоров к римским древностям, ищет опору в восстановлении древних традиций, в том числе и религиозных. Не случайно во времена первых христианских императоров язычники-узурпаторы часто находили поддержку у представителей знатнейших сенаторских фамилий. Происходят удивительные изменения: если ранее римляне считали хорошим тоном изучать греческую философию и литературу, то начиная с IV в. сенат становится во главе нового латинского культурного возрождения. Здесь всё дышало старинным республиканским римским духом, и императору было крайне неуютно в этой столице, где ему, в отличие от греческого Востока, оказывали совсем не те знаки внимания и не такое почтение, как там. «Вечный город» сам требовал к себе почтения. По мере того, как императоры старались найти себе другие резиденции и открыто игнорировали Рим, роль сенаторской знати и префекта города неизменно возрастает[1007].

II. Таким образом, выросши на берегах Тибра, императорская власть Рима, сохранившая на себе отпечаток национальных особенностей, находилась в несколько двойственном положении. Некоторые черты римского строя способствовали её развитию и наполнению историческим содержанием, другие препятствовали раскрыться наиболее полно и ярко идее монархизма.

Чтобы император стал самим собой, монархия должна была найти основу там, где ей придавали более совершенное содержание. Инстинктивно или нет, но ещё задолго до св. Константина Великого взоры императоров устремлялись на Восток, имевший свою богатую и специфическую культуру. Разве мог св. Константин Великий или Констанций игнорировать тексты Священного Писания, в которых излагается другое, к тому же, данное непосредственно Богом, толкование царской власти? Ведь, ещё в книгах Ветхого Завета говорится: «Где слово царя, там власть; и кто скажет ему: «что ты делаешь?» (Еккл. 8, 4); «Царь правосудием утверждает землю» (Притч. 29, 4). «Когда страна отступит от закона, тогда много в ней начальников; а при разумном и знающем муже она долговечна» (Притч. 28, 2). «Милость и истина охраняют царя, и милостью он поддерживает престол свой» (Притч. 20, 28). «Сердце царя — в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его» (Притч. 21, 1). «Как небо в высоте и земля в глубине, так сердце царей — неисследимо» (Притч. 25, 3). «Бойся, сын мой, Господа и царя» (Притч. 24, 21). «Слава Божия — облекать тайною дело, а слава царей — исследывать дело» (Притч. 25, 2). Естественно, императоры начинали проникаться той культурой, которая выросла на ветхозаветных и новозаветных книгах.

Но этот процесс вовсе не означал полного отрицания римской политической культуры. Примечательно, что в течение нескольких последующих столетий императоры часто принимали консульство, как знак некогда высшего достоинства в Римской республике, утративший уже к этому времени какое-либо политическое содержание и являющийся всего лишь почётным титулом. Тем не менее повсеместно в имперских указах наряду с обозначением царского титула значится и титул консула, и само исчисление времени правления того или иного государя начинается с его консульства.

Возведённый св. Константином Константинополь, как новая столица, хотя перенял большинство политических традиций старого Рима, но дал и много нового. Здесь так же был образован свой сенат из числа переехавших представителей древних римских семей, но равноапостольный царь, как великий администратор, не желал сохранять институты, которые казались ему отжившими и морально устарелыми. Он хотел уйти от пустого аристократизма, к тому же крайне неэффективного на государственной службе, и обрести государственное управление, основанное на государственных мужах. Святой Константин резко увеличил число важных государственных должностей, получивших сенаторский статус, но занимал их представителями служилых сословий. Образовался новый «путь карьеры» (cursus honorum) для тех, кто стремился наверх: через службу в государственном аппарате и у императора. Того, кто прошёл этот путь, ждала высшая награда: он считался практически приравненным к старой аристократии, хотя бы являлся выходцем из низов[1008].

Надо сказать, святой император руководствовался политическим гением Диоклетиана. Ещё в пору этого императора был установлен новый «Табель о рангах» Римского государства, предусматривавший 6 высших степеней чиновников. К первой группе относились «nobilissimi» — «знатнейшие» (члены императорской семьи и сама императорская чета), затем «clarissimi» — «светлейшие», «perfectissimi» — «совершеннейшие», «egregii» — «превосходнейшие», «illustres» — «сиятельные», «spectabeles» — «высокородные». Были введены также должности управляющего императорским дворцом («praepositus sacri cubiculi»), государственный канцлер Римской империи («Quaestor sacripalati»), управляющий финасами («comes largitionum») и огромное количество придворных должностей, прямо и косвенно связанных с государственным управлением[1009].

Дети св. Константина Великого продолжили дело отца. Так, уже при императоре Констанции членами сената могли быть лица, удовлетворяющие следующим критериям: 1) наличие денег, 2) недвижимого имущества, 3) занятие определённой государственной должности, 4) необходимый культурный уровень. При этом царе ядро Константинопольского сената составили служилые аристократы и даже бывшие рабы, включая евнухов[1010]. Поэтому роль и значение сената в Константинополе были, конечно, несопоставимы с теми, которыми обладал Римский сенат. Но всё же это был один из высших органов государственной власти Империи, нередко принимавший активное участие в выборе или назначении императора.

Сохранился также, хотя и в ослабленном виде, принцип народного суверенитета, и потому каждый новый царь должен был проходить процедуру назначения. Особенно интересно, у кого всякий раз новый император получал согласование на царствование. Сенат, как уже говорилось, был непременным участником этих церемоний, сохранив значение первенствующего в Империи государственного органа. Поскольку собрать весь народ никто никогда и не предполагал, его естественным «заместителем» с давних пор стала армия. То обстоятельство, что постепенно армия стала наёмной, варварской и даже неправославной, никого не смущало. Помимо любви к традициям, римляне всегда были реалистами и не шли против силы — а армия была той зачастую хаотической, неподчинённой никому силой, которая могла опрокинуть и сенат, и императора. Но впоследствии участие этих институтов в деле поставления нового царя минимизируется, и всё большее значение приобретает Церковь и Константинопольский патриарх.

Перенос столицы на берега Босфора привёл к формированию устойчивой и весьма содержательной тенденции, в течение буквально одного столетия изменившей самосознание императоров и их образ в глазах подданных. Безусловно, это происходило далеко не автоматически, а через ломку старых стереотипов; но в этой «каше» старых обломков и «нового вина» образовалось особое, византийское понятие царской власти. Этот был очень трудный и совершенно не прямолинейный процесс, но он приводил к новым откровениям, неведомым для республиканского Рима.

Первый прецедент создал сам святой и равноапостольный Константин Великий. Хотя первоначально он старался по возможности уклоняться от решения сугубо догматических споров, но жизнь неуклонно брала своё. И вот однажды, угощая епископов, император признал себя «внешним епископом» Церкви. Термин, по обыкновению неопределённый с юридической точки зрения, что породило множественность его толкования. По одному, вполне заслуживающему внимания мнению, обращаясь с этими словами, император не мог не сознавать своих церковных прерогатив. Но, поскольку на этот момент он не был еще крещён и даже оглашен, то оговорился о себе как «внешнем» епископе[1011].