Хенрик МЕЙНАНДЕР - История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты

• Название: История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты
• Автор: Хенрик МЕЙНАНДЕР
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7777-0429-0

В книге профессора истории Хельсинкского университета X. Мейнандера изложена история Финляндии с древнейших времен до наших дней, пути обретения национальной идентичности и государственности. В поле зрения автора – социально-экономическое, политическое и культурное развитие страны в противоречивом взаимодействии с общественным развитием других частей Балтийского региона, Европы и мира в целом. Особое внимание уделено также современной истории Финляндии и ее членству в Европейском союзе. Книга вызвала большой интерес в странах Северной Европы и, несомненно, привлечет внимание российского читателя.

На обложке: Замок Олавинлинна (Олофсборг) в городе Савонлинна.

---

Эта так называемая денежная реализация заметно улучшила возможности Сената проводить национальную финансовую и валютную политику. Возросшие таможенные доходы обеспечили /91/ Банку Финляндии ресурсы для существенного расширения кредитования. Одновременно государство интенсифицировало капиталовложения в строительство дорог и каналов. За период 1835–1860 гг. в Финляндии было построено 12 каналов, из которых важнейшим, бесспорно, являлся Сайменский канал, соединивший большое внутреннее озеро Саймен с портовым городом Выборгом. Из-за консервативности и осторожности финского руководства железные дороги стали строиться в стране лишь в конце 50-х годов XIX столетия. Во всем остальном инфраструктурные инвестиции государства были, по международным понятиям, необычайно масштабными.

Энергичная государственная инициатива уравновешивала разительную нехватку частного капитала, который мог бы стимулировать промышленные отрасли страны и ее экономический прирост. В 20-х годах XIX в. активные меры предпринимались для развития в Восточной Финляндии производства железа из болотной руды, не зависимого от шведского железорудного импорта. Несмотря на то, что государство вскоре перестало оказывать поддержку этой отрасли, она гарантировала хорошую прибыль с металлургических предприятий для постоянно развивающегося оружейного производства в петербургском регионе. Большинство этих предприятий перешло в русское владение. Собственно российские производители железа находились далеко на востоке, в районе Урала. Кроме того, российские таможни являлись верным средством защиты от западноевропейских конкурентов.

Другой промышленной отраслью, привившейся в Финляндии из-за близости к Санкт-Петербургу, было текстильное производство. Оно стало очень рентабельным в 1835 г., когда русские предприниматели приобрели в Таммерфорсе текстильную фабрику «Финлейсон и компаньоны», превратив ее в крупнейший в Скандинавии промышленный комплекс. Успех оказался заразительным: в Финляндии было основано еще несколько текстильных предприятий. Ни одно из них, впрочем, не достигло размеров и рентабельности фабрики «Финлейсон», успехи которой обуславливались, в частности, местной дешевой гидроэнергией, а также тем, что император пожаловал Таммерфорсу право беспошлинной торговли с Россией. Свою привилегию город сохранил до 1905 г. Обстоятельством, выгодным для всей финской текстильной отрасли, были низкие по сравнению с Россией пошлины, ко- /92/ торые Финляндия платила за сырье (хлопок и полотно), ввозившееся из Северной Америки. Это давало финским фабрикам безусловное преимущество перед конкурентами.

Три из пяти крупнейших финских промышленных предприятий находились в середине 40-х годов XIX столетия в собственности русских капиталистов, что являлось типичным для того времени. Однако значение этих предприятий для экономики Финляндии было невелико, поскольку вплоть до 60-х годов XIX в. почти 90 % населения страны было занято в сельском хозяйстве и лесной промышленности. В начале эпохи российского владычества около 95 % доходов финского экспорта приходилось на сельскохозяйственные товары, а также на продукцию смолокуренной и лесопильной отраслей. Бурный прирост населения (с 863 тыс. человек в 1810 г. до 1 млн. 770 тыс. в 1870 г.) обусловил сокращение излишков сельского хозяйства, а следовательно, и уменьшение его доли в экспорте в пользу лесной промышленности. Возросла, в частности, торговля древесиной, сделавшись в 30-х годах XIX в. важнейшей экспортной отраслью. Однако деревянные океанские суда стали заменяться стальными, и около 1860 г. смола как статья экспорта окончательно потеряла свое значение. В начале 70-х годов XIX в. сельское хозяйство вновь превратилось в экспортную отрасль Финляндии. Ускоренная урбанизация в России и Центральной Европе привела к повышению спроса на молочные продукты и другие товары животного происхождения. По тем же причинам доля текстильной и железорудной промышленности в экспорте возросла почти до 30 %.

Таким образом, быт деревни характеризовался как преемственностью традиций, так и переменами. Преемственность обеспечивалась лютеранской церковью, местными обычаями и шведской управленческой культурой, Последняя претерпевала в основном такие же реформы, как в Швеции. Например, приходские собрания стали важными органами местного самоуправления. Эти перемены вызывались рядом структурных сдвигов, которые зависели, прежде всего, от увеличения народонаселения и от роста петербургских рынков сбыта. Благодаря ввозу дешевого российского зерна крестьяне Восточной Финляндии оставляли подсечное земледелие и смолокурение с тем, чтобы заняться экспортом сливочного масла и дров в Санкт-Петербург. В других областях аграрной Финляндии возделываемые территории расширялись по мере роста населения. /93/

Укрепление национального самосознания

/93/ В какой же степени жители Финляндии первой половины XIX в. видели свою родину отдельной нацией? Присоединение к России вызвало много явных изменений в жизни общества. Вопрос в том, считали ли тогдашние жители страны эти перемены выражением финского национального духа. Подавляющее большинство населения отождествляло себя, прежде всего, с церковной общиной и правителем. В свою очередь управленческая элита исходила из того, что интеграция с Россией продолжится, и была убеждена, что империя открыла «более широкие перспективы» народу и экономике Финляндии. В силу этих обстоятельств от академической верхушки страны требовалась сознательная и долговременная работа по формированию и распространению чувства национального самосознания среди широких слоев населения – тем более что национализм был идеологическим результатом Наполеоновских войн. В случае Финляндии требовалось активное создание национального прошлого.

Лозунг «Мы больше не шведы – русскими стать не хотим – давайте же будем финнами» впоследствии приписывался абоскому историку А. И. Арвидссону, который после своих слишком радикальных высказываний по национальному вопросу в начале 20-х годов XIX столетия вынужден был переехать в Швецию. В действительности эту мысль выразил уже в 1811 г. первый секретарь Великого княжества Г. М. Армфельт, после того как услышал предложение императора Александра завоеванному населению отныне стать финнами. Государь подразумевал, что не следует жить в прошлом, и, по мнению Армфельта, долгом финнов было осуществлять пожелание императора.

Позиция императора была политической и никакого отношения к языковой ситуации в Финляндии не имела. Тем не менее, после присоединения страны к России финскому языку стало уделяться совершенно особое внимание. Отделение от Швеции и превращение Великого княжества в административную единицу Российской империи привели к тому, что финский язык впервые стал языком большинства. Отныне администрация для исполнения своих обязанностей должна была владеть им в большей степени, чем раньше. Началось усердное изучение строя финского языка и его словарного состава, а в 1826 г. священник Густав Рен- /94/ валль издал большой финско-латинско-немецкий словарь, который до конца XIX в. оставался нормативным для медленно зарождавшегося письменного финского языка.

Подобно Агриколе, выполнившему в XVI в. перевод Библии, Ренвалль отдавал предпочтение западнофинскому диалекту, который был наиболее распространен и содержал обилие заимствований из шведского языка. В противоположность Ренваллю фольклорист Карл Аксель Готтлунд являлся приверженцем восточнофинского наречия области Саволакс, на котором говорили в обширных внутренних регионах. Его Готтлунд считал более чистым и подлинным. Будучи представителем романтического национализма, Готтлунд, руководствуясь немецкими образцами, начал масштабную деятельность по сбору финского фольклора, стремясь отыскать в нем душу народа. Фольклористом, издавшим в 1835 г. финский национальный эпос «Калевала», стал Элиас Лённрот, но именно Готтлунд в 1817 г. впервые высказал мысль о возможности превращения древнего устного творчества финского народа в единое литературное целое.

Вполне в духе своего времени Готтлунд выразил эту мечту по-шведски. В Финляндии начала XIX в. более 85 % населения говорило на различных финских наречиях, но, несмотря на рост интереса к финскому языку, шведский оставался домашним и рабочим языком административной и академической элиты до 80-х годов XIX в. Это объяснялось наследием просветителей шведского времени. Как ни парадоксально, в XIX в. шведское просветительское наследие в Финляндии укрепилось благодаря выделению государственных средств на развитие университетов и высших школ. Языком преподавания в них, за отсутствием реальной альтернативы, являлся до 70-х годов XIX в. в основном шведский. Лишь незначительная часть шведскоязычного населения Финляндии принадлежала к высшим классам. Крестьяне и рыбаки южного и западного побережья продолжали, как и прежде, говорить на своих восточношведских диалектах, а в городах шведский оставался первейшим языком бюргеров, пока преподавание в школах шло по-шведски и торговые связи со Швецией играли ведущую роль.