Анастасия Парфёнова - Городская фэнтези — 2008

• Название: Городская фэнтези — 2008
• Автор: Анастасия Парфёнова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25751-5

Большинство драматических событий, происходящих ежедневно в современном мегаполисе и его окрестностях, загадочным образом скрыто от наших глаз.

Рассказывают, что по ночам на центральных улицах орудуют кровожадные вампиры, противостоять которым способны лишь опытные истребители нечисти.

По слухам, при помощи магии вуду и невинной крови можно обмануть саму смерть.

Под лестницами в подъездах обитают оставшиеся без жилплощади домовые, из другого мира приходит и опускается на город хищный туман, в котором живут души умерших, через зеркала проникают в закрытые помещения опасные астральные преступники.

И мчится высоко над крышами панельных новостроек Дикая Охота древних кельтских магических кланов…

---

— Вот твоя миссия, — Димур показал чеснок. — Другой не будет. Извини.

— Как это?.. Я, значит, как дура… пёрлась… — губы её задрожали.

Димур не дослушал и вышел из кухни.

…К девушкам на Земле обращаются по-разному: «мисс», «донья», «мадемуазель», «эй ты». Обращения «гил» Тама что-то не припоминала. Хоть выглядел Димур вполне обыденно: невысокий, белобрысый, на носу веснушки, но Тама не обманывалась. Он странный! Жаль, цвет глаз не запомнила… наверное, голубые. Должны быть голубыми или серо-стальными. Что ещё? Джинсы вытерты на внутренней стороне голени. Потому что ноги кривые. Как у кавалериста.

Девушка прошлась по кухне. Взяла с подоконника книгу, перелистала. В первый миг буквы показались ей незнакомыми. Затем они перетекли друг в друга, складываясь по-особому, и Тама прочитала: «Послания из Слаг-Равина. Пилообразная зелёная аура (рис. 74). Денеб — фиолетовая аура и кремовая кайма с невыраженной фрактальной структурой. Денеб-1 и Денеб-3 отличаются лишь частотой пиков (рис. 75)». На той же странице переливались объёмные картинки: гелевая ручка «Forpus» в зелёной ауре (как было обещано) и голый мальчишка с равнодушным отталкивающим лицом.

Девушка испуганно оглянулась на дверь. К счастью, Димур возился в соседней комнате, так что Тама спокойно могла рассмотреть глупую картинку.

Позавчера она села на диету. А вчера (четырнадцатого, только не февраля, а марта) к ней пришёл Валентин.

Ввалился он в три часа пополуночи, что, говоря прямо, и вчерашним-то не считается. Несло от него селёдкой и «Джек Дэниэлсом». В сортах виски Тама разбиралась слабо, зато она прекрасно разбиралась в Валентине.

— Чего тебе, цыпа? — начала она и осеклась.

Из-под полы пальто торчали стебли. Колючие, тёмно-зелёные, изломанные по самое не могу. В Валькином шарфе запутался сморщенный махровый бутон — словно ломтик розовой ветчины. Из кармана выглядывала банка шпрот.

— Том-м-м-м, — мелодично промычал Валентин. Собравшись с духом, он начал расстёгивать пуговицы пальто. Из-под пальцев вывалился неопрятный комочек, в котором с трудом угадывалась обгоревшая долларовая купюра. — А я того… с влюблюбле… тебя…

— Спасибо.

— Да, Томусь. Я того… п-предложение шёл д-делать… — Он полез в карман. — От кторого невозможно…

Обнаруженная в кармане банка шпрот поразила его до глубины души. Он тряс её, словно надеясь, что та превратится в бархатный футляр, и заискивающе поглядывал на Таму, приглашая разделить с ним изумление.

— С днём, Томусь! Я тебя люблю. Люблю как… как сорок тысяч…

— Долларов?

— Б-братьев. Я, может, к твоим ногам…

И заснул. Тут же, на коврике. Тама, как могла, втащила его на диван, а могла она плохо. Сидящая на диете двадцатилетняя девчонка вообще мало что может. Ни коня остановить, ни в избу.

Утром её накрыл зов. Она ушла из дома, накрепко решив больше сюда никогда не возвращаться.

…Он вообще неплохой человек, Валька-то. Можно сказать — цыпа. Но бандит. Тама о нём только хорошее слышала: и Робин Гуд он, и вообще. Однажды Леньку Кибенематика дедовским «шварцмессером» порезал. Они об анимэ поспорили, и Ленька сказал, будто «Унесённые духами» Миядзаки — это мура для баб. Ну ерунда, правда? С «Унесёнными ветром» перепутал.

Ленька провалялся в больнице два месяца. А Валентина с тех пор уголовники прозвали «Миядзаки».

Комната, куда ушёл Димур, выглядела бедно. Радужное зеркало на стене, тюфяк, компьютерный стол с помигивающим лампочками кибернетическим монстром, этажерка, вся уставленная разномастными шахматными конями.

— Стой на месте, гил, — не оборачиваясь, приказал Димур. — Ты и так зашла далеко.

«У него что, глаза на затылке?» — удивилась Тама.

Димур подошёл к компьютеру и отщёлкал на клавиатуре сложный ритм. Радуга сошла с зеркала, открывая чёрное закатное небо и витые шпили замка. От неожиданности Тама ахнула.

Димур размахнулся и швырнул чеснок в зеркало. Пробив невидимую границу, тот расправил крылья и нетопырём умчался к замку.

— Цы-ыпа… — только и смогла сказать Тама.

— Вот твоя награда, гил. — Димур протянул девушке пачку денег и блюдце со щепоткой крупной сероватой соли. — Выйдешь отсюда, не оглядывайся. Соль господа разъест твою память, я-человек говорю. Ты проживёшь счастливую жизнь.

— Нет.

— Почему?

— Не хочу. — Тама демонстративно уселась на пол. — Не хочу я счастливой жизни. Думаешь, пнул под зад и все, да?! А вот фиг тебе. — И добавила устало: — Мне некуда идти.

— Почему, гил?

Тама вздохнула и призналась:

— Я слабая. Я у одного мерзавца в… в… — она поискала слово, но не нашла, — в общем, он на меня глаз положил. И все. Парни как чумную обходят. Один вообще без вести пропал — в день святого Валентина. Понимаешь? — Она на четвереньках подползла к Димуру и схватила его за руку. — Слушай… Ты не хочешь учить, ладно. А может, — она с надеждой кивнула в сторону зеркала, — там научат? Мне сила вот так нужна!.. Валент, он ведь никто и звать никем!.. Но живёт как заговорённый. И все его боятся. А я — ненавижу! Сильнее жизни ненавижу!!!

Димур поднял девушку с пола. Та не сопротивлялась.

— Помоги! Прошу тебя!

— Ты забыла руки господа, гил. Что ж… Я расскажу тебе. Слушай и слушай.

Туман затянул зеркало. Скрылся замок под тусклым свечением жидкого олова, исчезли шпили, погасло небо цвета мазутного пламени.

— Порой случается, что зов о помощи не может дойти. Людей разделяют океаны, лиги и мили пути, века или чужие миры. А от того, дойдёт послание или нет, зависят чьи-то жизни. И тогда человек отправляет таму. На языке Браваты, моего народа, — «то, что дойдёт вопреки». Это может быть бутылка с письмом, брошенная в океан, стрела, отданная на волю ветра, пёс, несущий пакет за ошейником.

Рано или поздно все они попадают на Землю. Сперва в виде неясного беспокойства, обрывка души — ищут человека, способного воспринять их, сделать явными. Потом обретают форму. Слово «там» вашего языка — искажённое браватийское. Как и слово «томиться».

Но не каждый способен вынести бремя тамы. Тоска о несбывшемся слишком сильна. Она лишает покоя и сна, толкает на необдуманные поступки. Слабые торопятся избавиться от непосильной ноши: кто-то превращает её в песню, в книгу, кто-то ищет утешения в играх. Некоторые упиваются нытьём и жалобами; таких тама покидает раньше всего.

Лишь самые упорные идут до конца. Рано или поздно они оказываются у этого зеркала: ведь я живу во всех городах мира. Ты зря отказалась от соли господа, гил. Тяжело жить, зная, что ты — всего лишь почтовый голубь в клетке.

— Но… Но, Димчик, ведь миссия… Я же чувствовала, что я — особенная!

— Прими мою печаль.

— Ни фига, — Тама зло сдула со лба розовую прядь. — Это не может быть так. Ты ведь что-то недоговариваешь, да? А если кто не отдаст?

— Иногда человек забывает порох господа и присваивает таму. Тогда сила, запертая в ней, творит чудеса.

— Ага. Например, банку шпрот — в «Ролекс».

— Что-что?..

— Ничего, я так.

— Так… На время обманщик получает небывалое могущество. Но порох господа горит быстро. Рано или поздно тама сожрёт упрямца.

— А отправленную таму вернуть можно?

— Нет.

— Ясненько. — Чтобы Димур не видел её лица, девушка отвернулась. — Ну, спасибо за участие. Огромненькое! Я пойду?

Отчаянно горбясь, она потянулась за рюкзачком. «Мне бы только отсюда выбраться, — мелькнуло в голове. — А там до реки — и все».

О том, что Москва-река ещё подо льдом, Тама старалась не думать.

Ох, она дура. Припёрла чесночок, идиотка. Сама, своими руками силу отдала! Миссия у неё, блин!

Уже на кухне, когда она кидала в рюкзак ставшую ненужной мелочёвку, её настиг голос Димура:

— Постой, гил. Не взяла деньги, возьми другое.

— ?

— Ты можешь отправить таму. Отсюда она дойдёт мгновенно.

— Таму?! — Она выпрямилась. — Кому?

— Кому угодно.

— А если… — Она облизала внезапно пересохшие губы. Кричать из комнаты в комнату показалось ей ужасно глупым. — А если я потеряла этого человека? Ну… его месяц уже как нет?..

— Это неважно.

— И… и я увижу его в зеркале?! — В комнату с шахматными конями девушка просто ворвалась.

— Конечно. Отдай мне свою самую ценную вещь. И пиши письмо, которое хочешь переслать.

Ломая ногти о застёжку, Тама рванула с запястья золотой браслет.

— Вот, держи! Я… я сейчас!..

Димур с интересом осмотрел переданные ему часы. «Rolex Lady Oyster». Сапфировое стекло, циферблат «шампань» с сахаринками бриллиантов. Он нечасто покидал свою квартиру, но кое-что о мире людей знал. От часов несло чванством и большими деньгами.

На оборотной стороне чёрными искорками вспыхивала гравировка: «Принцессе Тамаре от властелина Лапуты». Неведомый даритель обожал японские мультфильмы.