Александр Годов - Двери в черную радугу

• Название: Двери в черную радугу
• Автор: Александр Годов
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези

Перед героями встают непростые задачи: выжить и понять, что привело мир к самому краю. Понять, смогут ли они, спасая себя, помочь другим, попавшим в беду. Ведь каждый встречный может оказаться таким же героем.

---

Надо всего лишь поднять нож и…

Но рукоять тяжелая, невыносимо трудно её удержать. Мышцы сводит боль…

Чертовы твари!

— Почему ты медлишь? — с печалью в голосе спросил Тысяча Лиц. — Я прошу, я умоляю: сделай же это! Я хочу утонуть в боли, хочу почувствовать касание холодного лезвия на щеках. Ты лишаешь меня удовольствия! Хватит бояться! Сними с меня лицо. Оно мне надоело.

Будь по-твоему.

Седьмой поднял нож над головой и вогнал лезвие по самую рукоять в ухо мужчине. По коридору прокатился душераздирающий вопль. Тысяча Лиц орал и бился в конвульсиях. Из рта текла кровавая пена вперемешку с желтым гноем.

— Сделай! — кричал он. — Да! Мне приятно. Мне хорошо!

Нож пришлось вытащить, так как кость мешала снять кожу. От кровавого месива уха до лезвия тянулись паутинки гноя. Тысяча Лиц дрожал, больной, возможно, умирал. Он походил на большую куклу с красным плачущим ртом.

Седьмой перевел дух. Закрыл глаза и сосредоточился на ритме своего тела, на миллионе троп, по которым текла остывающая кровь, на равномерной работе бесполезных легких, шуршащий вдох-выдох, на мягком гудении мозга.

Не думать о ноже, не слышать криков. Надо стать бездушной машиной. Монстром, порожденным Всплеском.

— Сними мое лицо! — надрывался мужчина. — Я хочу стать свободным!

И полный радости вопль превратился в хрип.

Седьмой открыл глаза и вновь принялся за дело. В этот раз он рассчитал силы и лезвие снимало кожу. Приходилось работать одной рукой, а второй держать расползающуюся плоть. Тысячи Лиц затих, лишь еле слышно хрипел от оргазма. Кожа снималась легко. Седьмой старался резать быстро и аккуратно.

Когда лезвие сделало свое дело, он бросил нож на пол.

— Прости меня.

— Не… за что… прощать, — выдавил Тысяча Лиц. — Мне хорошо. Я… избавился от ненужной кожи. Возьми нож с собой. Он… он тебе пригодится.

— Для чего?

Но мужчина не ответил.

Седьмой держал в руках лицо. Плоть была скользкой и противной наощупь. Работа получилась неаккуратной: щеки представляли собой лохмотья из кожи, вместо носа зияла дыра, не было век.

Тяжело вздохнув, Седьмой бросил взгляд на мужчину. Голова упала на грудь, вместо лица — месиво из мышцы, костей и крови. Тело больше не дрожало, грудь мерно вздымалась, пульсировала тускло-синяя сеть вен на шее.

Седьмой поднял нож и срезал сухожилия, соединявшие страдальца со стенами. Тело с глухим стуком ударилось о пол. Шансы, что Тысяча Лиц выживет, минимальны. Однако был ли в пирамиде хоть один живой человек? Вряд ли. Попасть сюда можно через огонь арки. Хотя Кивир способен на многое.

Седьмой в последний раз взглянул на Тысячу Лиц и двинулся дальше. Вскоре коридор вывел его к лестнице, ступеньки которой были сделаны из человеческих черепов. В свете факелов кости пугающе блестели. Поднимать не хотелось, но выбора не было. Седьмой поставил ногу на первую ступеньку, переместил вес на неё. Видимо, черепа чем-то обработали, потому что легко переносили тяжесть.

Первая ступенька.

Вторая ступенька. Третья…

Лестница вела к большой комнате. Факелы освещали каждый уголок, но в отличии от коридора здесь они были сделаны из женщин. Пахло паленым. К горлу подкатывал комок.

В центре комнаты на полу сидел толстяк. Седьмой узнал его. Это тот жирдяй, чьи скульптуры были у входа в арку. Чудовищно огромный и противный. Липкий пот струился по лицу, вдоль висячих сисек, затем стекал по животу к неестественно длинному члену. Пальцы были толстыми и заканчивались закрученными когтями.

Седьмой дотронулся до груди, чтобы убедиться, что еще состоит из твердой плоти. За последние несколько дней все происходящее напоминало сон сумасшедшего. Кресты, дети с глазами на ладонях, пирамида, коридоры, сделанные из человеческой кожи, Тысяча Лиц… И вот теперь этот толстяк с эрегированным.

— Ты проводник? — спросил Седьмой. Голос был холоден и тверд. То что нужно.

Толстяк посмотрел на Седьмого. У него оказался осмысленный взгляд — умный, растерянный и… невинный.

— Я проводник, — сказал толстяк высоким и приятным голосом. — Ты принес лицо?

— Да.

— Дай мне его.

Седьмой бросил вырезанную плоть под ноги жирдяю. Тот молча поднял кожу и стал тщательно рассматривать её.

— Это плохое лицо, — сказал проводник. — Взгляни сам! Носа нет. Где он?

— Какая разница? — спросил Седьмой. Весь этот хреновый театр порядком надоел ему.

— Идиот! — воскликнул толстяк. — От этого лица зависит дойдешь ли ты до Кивира или нет. В поле Желаний тебя могут раскусить. Неужели Тысяча Лиц не объяснил ничего? Как же можно так относится к коже, глупый?! Мое сердце разрывается от боли при виде того, что ты сделал. Я не хочу больше быть проводником. Не хочу!

Седьмой нахмурился. Голова идет кругом от новых слов. Этот жирдяй так говорит об оторванном коже, словно ему каждый день кто-нибудь приносить её.

— Подожди, — прервал Седьмой словесный поток проводника. — Я ничего не понимаю. Я не сдвинусь с места, пока ты не ответишь на вопросы. А их у меня скопилось предостаточно.

Толстяк утопил лицо в ладонях. Пот крупными каплями скатывался по лысой, как колено, голове.

— Я постараюсь ответить на те вопросы, на которые знаю ответы, — промямлил проводник. — Но учти: мы тратим твое время.

Седьмой не поверил своим ушам. Наконец-то хоть кто-то объяснит происходящее. Он подошел ближе к толстяку, присел, чтобы лица оказались на одинаковом уровне. В ноздри ударил запах скисшего молока. Несмотря на обстановку, проводник показался добрым.

— Где я нахожусь? — спросил Седьмой.

— В моей пирамиде, — голос лился какой-то вязкой, обволакивающей волной.

— Ты её построил?

— Разумеется, нет, — возмутился толстяк. — Её построили мои рабы.

— То есть ты здесь самый главный?

— Нет.

— Кивир главный?

— Нет.

Седьмой опешил. Как-то все странно и непонятно. Надо задать такой вопрос, который бы смог поставить толстяка в тупик.

— Ты человек? — спросил Седьмой. — В пирамиде вообще есть люди? Ты можешь сказать больше двух слов?

Толстяк убрал ладони с лица. Его нижняя губа дергалась, глаза бегали по факелам, словно прося помощи. Не походил он на хозяина пирамиды: такой жалкий, такой беспомощный из-за своей полноты.

Седьмой крепче сжал рукоятку ножа. Можно будет попробовать силой выбить ответы, если проводник заупрямится…

— В пирамиде нет живых людей, — прошептал жирдяй, слегка покачиваясь в такт словам. — Она построена для поисков ответов. Любая душа вольна получить здесь свободу. Грубо говоря, неупокоенные мертвецы собираются в пирамиде и становятся независимыми от этого мира. Взамен они отдают свои воспоминания, знания и чувства. Кивир — собиратель ответов. Он тот, кто первым порожден Всплеском.

— Все равно непонятно, — сказал Седьмой. — Что значит «становятся независимыми от мира»? Перерождаются? Как ты объяснишь существование круга Сансары? По моим исследованиям получается, что любая жизнь перерождается. Семь раз уже всё начиналось сначала. Я седьмое воплощение себя.

Жирдяй растянул губы в улыбке. Он с минуту смотрел в глаза Седьмому, а потом засмеялся.

— Глупец, нет никакого круга Сансары! Нет никаких перерождений. Все намного проще.

— Так объясни же! — крикнул Седьмой. — Хватит водить меня за нос. Я уже ничего не понимаю. Дневник не может врать. Я все проверил, расчеты совпали. Мне практически удалось разгадать тайну Всплеска.

Толстяк коснулся плеча Седьмого. Его рука была холодной и липкой от пота.

— В этом и суть. Ты можешь найти тысячу, миллион объяснений Всплеску, но ни один из них не будет правильным. Всплеск нельзя объяснить человеческой логикой. Отбрось все свои мысли. Просто смотри.

— Это глупо, — сказал Седьмой. Разговор его порядком утомил. Он хотел спрятаться в каком-нибудь тихом местечке и обдумать все.

— Вовсе нет, — смеясь, сказал толстяк. — Ты должен добраться до Кивира. В сердце пирамиды откроется тайны.

— Но ты же сам говоришь, что Кивир собирает ответы, — не унимался Седьмой. — И при это сказал, что Всплеск не объяснить. Что мне нужно всего лишь смотреть.

— Я простой проводник, мертвый человек. Может, в моих словах и есть ошибки, но они от того, что приходится объяснять словами. Мой самый главный тебе совет: не пытайся осознать увиденное. Прими всё так, как оно есть. Будь терпеливым. Тайна откроется, но позже.

Седьмой недовольно хмыкнул. Появилась шальная мысль подтолкнуть толстяка к ответам с помощью ножа. Однако проводник не казался испуганным.

— А теперь сделай то, что я тебя попрошу, — сказал жирдяй. — И сделай это без разговоров. У меня уже болит язык от болтовни. В общем так: сейчас ты вспорешь мне живот и залезешь в него. Я начну зашиваться. И как сделаю иглой последнюю затяжку, ты поплывешь по реке Боли. После того, как ты доберешься до нижнего яруса пирамиды, пойдешь по коридору. В конце коридора я буду ждать тебя. Я не смогу с тобой разговаривать, но, думаю, ты не расстроишься. И умоляю тебя: ты должен следовать за мной.