Джеймс Данливи - Рыжий

• Название: Рыжий
• Автор: Джеймс Данливи
• Издательство: Ника-Центр
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 966-521-056-4

Роман Джеймса Патрика Донливи (род. 1926 г.) «Рыжий» является не только абсолютным шедевром черного юмора, но и одной из самых популярных и любимых книг Запада. Это — роман-поэма, роман-джаз, в котором грустная, словно взятая саксофоном нота, неожиданно обрывается и вместо нее раздается взрыв поистине гомерического хохота, трагическое и комическое тесно, как и в реальной жизни, сплелось в «Рыжем» в один поистине «гордиев узел», который на протяжении всего романа тщетно пытается разрубить его главный герой, «вечный студент и турист» Себастьян Дэнджерфилд.

---

— Вот оно. Большое и красивое. Дурацкими маленькими полотенечками не высушишь и муравья.

— Ха-ха.

— Довоенное, сэр.

— Искренне вас благодарю.

— Пожалуйста, искренне рада вам служить, сэр.

Берет полотенце, размером с небольшой ковер и закрывает дверь. Открывает краны, льется вода. Садится в воду, в этот горячий бальзам. Я — порождение многих трудных годов и холодных дней, когда я, плохо обутый и хорошо образованный, бродил по улицам, прячась за бочками, стенами и крепостными сооружениями, превысив мой кредит в банках, да и во всех остальных местах тоже.

Лежу в воде. Ничто не может сравниться с этим. Тело словно висит. Вчера вечером на главной палубе на корабле. Меня спросили, где я остановлюсь. Под кустом в Гайд-парке. Еще с поезда я увидел худосочные деревья. Мне было приятно увидеть так много улиц. Завтра я почитаю в газетах личные объявления.

«Джентльмен, отъезжающий на год за границу, желает вступить в контакт с человеком, любящим жить в сельской местности, стрелять из ружья и заботиться о поместье. Весь остальной персонал уже набран. Заинтересованное лицо должно отличаться любовью к животным. Солидное вознаграждение».

Огромная ванная комната согрелась. Я сижу на пробковом покрытии и тщательно вытираю между пальцами на ногах. В последний раз смотрюсь в зеркало. Думаю, от пара он стал больше.

Закутавшись в макинтош, заходит в комфортабельный номер. Большая двуспальная кровать, раковина и сверкающее в электрическом свете зеркало. Толстое, усыпанное цветами, одеяло. И даже ахминстерский ковер, такой, какой Скалли в глаза не видывал. Ирландцам и в самом деле свойственна некоторая претенциозность. Дорогой Эгберт, ты думаешь, я по-прежнему прячусь за занавеской?

А теперь позвольте мне здесь улечься. Не думаю, чтобы когда-либо прежде я бывал таким голым. Это наводит на мысли. О других. Лилли, в последнее время я подумывал о тебе. Не уходи в монахини.

Снимает телефонную трубку. Би-би, кпик-кпик.

— Я хотел бы поговорить с мистером МакДуном.

— Я сейчас проверю есть ли он.

С помощью этих машин для болтовни можно услышать немало интересного. Слышны шаги эльфа.

— Алле?

— Это Дэнджерфилд.

— Повторите еще раз.

— Это Дэнджерфилд.

— Повторите еще раз.

— Это Дэнджерфилд.

— А теперь, ради нашего Спасителя, который напрасно пролил свою кровь с отрицательным резус-фактором ради нас, несчастных, неужели ты и вправду в Лондоне?

— Да, Мак, это так. И скажи-ка мне, бывают ли здесь случаи насилия? Я-то ведь ненавижу насилие и тех, кто слоняется по улице, избивая до смерти униженных и угнетенных.

— Как только ты положишь трубку, я попрошу Парнела, волосатого короля убийц, чтобы он предупредил преступный мир, и ты сможешь ходить повсюду беспрепятственно, не подвергая себя риску.

— Я смогу у тебя остановиться?

— Именно остановиться. Если ты хочешь, я могу привесить тебя за горло к потолку. Мы снабжаем всех гостей крюками. А к потолку у нас приделаны небольшие колечки. Комнатушка крохотная, но я могу разместить до сорока гостей на ночь. Даже Ее Величество не придумала бы ничего лучше. Я, разумеется, сплю на кровати. Но поутру, при виде всех этих свешивающихся с потолка ног, возникает какое-то странное чувство.

— Ты хочешь сказать, что все это напоминает бойню?

— Именно так. Когда ты появишься?

— Прямо сейчас. Мне только нужно одеться, чтобы не появиться на публике нагишом.

— Ты знаешь, как до меня добраться?

— Знаю Мак, но это большая тайна. Никому ни слова. Буду через час.

— Красно-голубо-белый ковер будет постелен. При входе ты увидишь два огромных зверя. Засунь руку в пасть того, что слева, ничего политического в этом нет, и потяни за язык.

— Если он меня укусит, Мак, я тебя никогда не прощу.

— Пока.

— Бип-бип.

Боже праведный, я просто обезумевший жеребец с красными глазами. Хотела бы ты на меня взглянуть, Мэрион? Хотела бы? Я не зол. Я спокоен. Совершенно спокоен. Но когда ты явишься ко мне в «Мэйфеир», тогда, когда все уже будет так, как и должно быть, не пытайся поселиться у меня, потому что тогда все опять пойдет прахом. И не нервничай. Придет время наше, неверных, и ты получишь хороший пинок под зад. Сегодня вечером я выгляжу хоть куда. И щеки не такие бледные. Ноздри чуть дрожат от присущей мне чувственности. Из крана льется тоненькая струйка. И душистое мыло. Мэри, я тебя буду им мыть.

В фойе на лицах людей я заметил улыбки. Полы наверняка выложены мраморными плитами. Выхожу в ночной город. На противоположной стороне улицы — тихий парк. Мне это нравится. Пройдусь здесь. И спущусь в подземку. На всех — драгоценности. А на этой девушке миленький серенький костюмчик. Пальцы, впрочем, чересчур полноваты у суставов, но зато ножки просто обворожительные. Надеюсь, она не думает, что я пялюсь на нее во все глаза. Потому что сегодня вечером я держусь в стороне от людей. Я просто рассматриваю твои ножки и стараюсь угадать, как они выглядят там, повыше. А может быть, ты даже подскажешь мне, как добраться до МакДуна. Сиденья здесь удобные. Ноги надо держать вот так, потому что, думаю, подошвы могут отвалиться в любой момент. Придется ходить, шаркающей походкой. В такой обуви не очень-то от кого-то убежишь.

И множество лиц, которые можно рассматривать. Вверх по ступенькам. Нет, ножки у нее необыкновенно хороши. Я должен спросить у нее, куда мне идти. Я просто должен.

— Прошу прощения, но не могли бы вы мне подсказать, как пройти к Минскому Дому?

— О разумеется. Третий поворот направо.

— Спасибо. Вы не будете возражать, если я скажу вам, что у вас совершенно обворожительные ножки?

— Нет, наверное, не буду.

— Заботьтесь же о них. И большое вам спасибо.

— Пожалуйста.

Совесть не позволила мне продолжить этот разговор, потому что такая девушка, как она, заслуживает лучшего. Зубы у нее не крупные, но ровные и без изъянов, а я ведь всегда утверждал, что ровные и чистые зубы предпочтительнее, чем большие, но с дефектами. Район совсем не плохой. Надо признать, что МакДун всеми силами старается следовать моде, и теперь, когда я уже отчасти ознакомился с этим городом, думаю, я должен признать его правоту. Силы небесные! Похоже, что я уже добрался. А это что-то вроде львов. Мне страшно засунуть руку в такую пасть, потому что, кто знает, удастся ли мне ее оттуда вынуть. И все же мне придется это сделать. Блаженный Оливер, защити меня от львиных клыков! Он сказал, что нужно за что-то дернуть. На ощупь эта штука напоминает нечто такое, о чем лучше вслух не говорить. Но рассмотреть не удается. Может быть, у Мака немного поехала крыша? Я знаю, что иногда он придумывает совершенно умопомрачительные вещи. Я слышу какой-то звук.

Дверь открывается и закрывается. По стене скользит тень. Человек наклоняется над бочкой. Что-то кладет внутрь, что-то вынимает. Слышны чьи-то голоса.

— Мак! Мак, это ты?

МакДун. Маленький, вертлявый человечек. Говорят, что его глаза напоминают драгоценные камни в королевской короне. Остренькая рыженькая бороденка. Вылитый эльф. С ним нельзя разговаривать слишком громко, потому что его может сдуть.

— Спускайся, спускайся, Дэнджерфилд. Говорю же тебе, спускайся.

— Мак, все мои друзья живут в подвалах. Почему это так?

— Времена сейчас такие, времена. Заходи же сквозь эту пасть, за которой царит раздор.

Вокруг двери был нарисован рот. Красные губы, белые зубы.

— Мак, мне страшно. Надеюсь, меня там не съедят.

— Никто тебя не тронет.

— Мак, в Лондоне я отдыхаю душой.

— Садись же. Я позволю себе заметить, что в уголках твоих глаз затаилась тревога.

— Что-то вроде этого.

— А теперь выкладывай. Я слышал, что в ад завезли новые колокола.

Они сидели в двух мягких красивых креслах. На газовой плите на голубом огне разогревалась кастрюлька с клеем. Стены были украшены фаллосами: большими, средними и изогнутыми, сделанными, как выразился МакДун, по их образу и подобию. Из небольшой разноцветной коробки доносилось хныканье.

— Ради всего святого, что это там?

— Потомство.

— О, Господи!

— А теперь, Себастьян, я хочу наконец услышать новости.

— Думаю, я имею право сказать, что я проделал большой и трудный путь. Он весь сейчас передо мной, как на ладони. И путь этот временами таил в себе опасности, и часто со мной обращались несправедливо.

— Я жажду услышать пикантные подробности, Дэнджерфилд.

— Случалось и такое. Были и недоразумения. Мэрион с Фелисити в Видвайте.

— Позволь на минутку тебя прервать, Дэнджерфилд. Я всегда верил, что рано или поздно ты примешь правильное решение и захватишь одно из крыльев дворца Видвайт. В Дублине всегда считали, что это было бы вполне естественно. Мы всегда были убеждены, что все это дело времени и что чувство вины доконает адмирала Вилфула Вилтона и он покончит жизнь самоубийством, а престарелую леди Вилтон отправят в Харрогэйт, чтобы она приходила там в себя после понесенный утраты, а ты тем временем продашь права на охоту и станешь эсквайром Видвайтским. Это теперь в моде, Дэнджер.