Сергей Парамонов (Лесной) - ЗЛАТОЕ СЛОВО РУСИ. КРАХ АНТИРУССКИХ НАВЕТОВ

• Название: ЗЛАТОЕ СЛОВО РУСИ. КРАХ АНТИРУССКИХ НАВЕТОВ
• Автор: Сергей Парамонов (Лесной)
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: ISBN 978-5-9265-0505-1

Златое слово Руси. Крах антирусских наветов / Сергей Лесной. - М.: Алгоритм, 2008.

В чем секрет неиссякаемого интереса к «Слову о полку Игореве»? Был ли автор «Слова» христианином или язычником? Подлинны ли «Слово о Полку» и «Велесова книга»? Где, когда и кем они написаны? На эти и множество других вопросов дает ответ книга Сергея Яковлевича Парамонова (псевдоним Сергей Лесной (1898-1968), русский историк-эмигрант), которая предлагает весьма оригинальный, неизвестный в России подход к великим Литературным памятникам.

© 000 «Алгоритм-Книга» 2008

---

Упоминается в «Слове» также «пардуже гнездо» (401), т. е. выводок пардусов, Н. В. Шарлемань видит в этом упоминание о гепарде, охотничьем леопарде. Нам это предположение кажется весьма сомнительным.

Скорее всего под «пардусом» нам разуметь рысь, латинское название которой, кстати - «пардус». Слово же «пардус» явно не славянское.

О Святославе в летописях говорится, что он ходил легко, «акы пардус». Можно понимать, что это выражение заимствовано летописцем из восточных источников (как и автором «Слова») и видеть в этом упоминании барса или леопарда, но достаточно посмотреть в любом зоологическом саду, как ходит рысь, - легко и упруго, - чтобы убедиться, что прибегать к образу чужого животного не стоит, если свое ничуть не хуже. А рыси в XII веке были обычным зверем в лесах.

В другом месте летописи есть указание, что один князь подарил другому в знак дружбы «пардуса». Однако это краткое указание не дает основания для решения вопроса: возможно это было охотничье животное, возможно это было диковинкой и только. «Пардуса» надо искать в контексте древних источников об охоте.

Несомненно, впрочем, что в «Слове» речь идет безусловно не о гепарде. Гепард - животное по стати собака, но с головой и хвостом, как у кошачьих. На юге Руси оно могло употребляться во время охоты очень редко, ибо это животное крайнего юга: Персии, Афганистана, Индии. Если оно и было завозимо, то не могло быть обычным, ибо не способно переносить длительную и суровую зиму.

В «Слове» пардус приводится, как синоним свирепости, и это как раз совершенно не подходит к гепарду, это довольно тихого нрава животное, легко приручаемое и для человека безопасное.

Гепард, будучи животным, завозимым с юга, в неволе на Руси не размножался и выводков не давал. Поэтому певец не мог употребить для сравнения образ мало кому известный, сила образности именно в ее доступности. Что за сила сравнения с чем-то, чего не знают?

Скорее всего «пардуже гнездо» - выводок рыси, животного хорошо известного и крайне свирепого нрава, поддающееся хуже приручению, чем, например, лев или тигр. Сравнить безжалостных половцев с рысями - было удачным сравнением. Один раз упоминается в «Слове» бобр (640). Хотя Югов, ссылаясь на авторитет Даля, считает, что «бебр» («бебрян рукав») - это «бабр», т. е. тигр, - мы категорически отвергаем это и, считаем это объяснение натянутым и неверным.

С тиграми Русь никогда не имела ничего общего, и ни для какой одежды шкуры их не употреблялись (и не только на Руси!). Указание, что рукав Ярославны был бобровым, недвусмысленно говорит о том, что речь идет о чем-то, типичном для одежды («лисья шапка», «соболья шуба», «бобровый воротник» и т. д.), о чем-то обычном в быту и, мы добавим, практичном.

Вот этой-то практичности в тигровом мехе и нет, он не отличается ни крепостью, ни густотой или длиннотой шерсти, и уж, конечно, огромной величины шкуру не станут употреблять на мелкие поделки.

А вот бобровый рукав - дело другое. Шерсть бобра необыкновенно плотна, густа и, главное, водонепроницаема. Человек, прикасающийся во время работы к воде или мокрым предметам, рукава своего бобрового не замочит. Вот в этом-то и заключается смысл бобрового или другого водяного животного рукава, рукав же из шкуры сухопутного животного непрактичен.

О тигре на Руси тогда только слыхали, а область племени «севера» была полна бобрами, он всюду изобиловал. Об этом свидетельствуют и прямые исторические данные, и названия местностей до сих пор: Бобрик, Бобровицы, Бобровое и т. д.

В одежде русских того времени шкуры бобра играли немалую роль: мех его был практичен в носке и доступен для всех.

Наконец, текст «Слова» смыслом своим заставляет нас немедленно отбросить «тигровое» толкование: ведь Ярославна собиралась утереть омоченным в Каяле бобровым рукавам раны Игоря.

Совершенно ясно, что рану нужно вытереть чистым, плотным мехом бобра, который сыграет только роль переносчика воды, а мех тигра, смоченный, в воде, прежде всего отдаст ране всю грязь, набившуюся между волос.

Конечно, в XII веке в медицине особенно не разбирались, но лечить раны умели, ибо раны были обычным явлением.

И здесь упоминание бобра является поразительно точной, исторически верной деталью, ибо только тысячу раз про мытый к воде мех бобра, а не иного животного, был пригоден для вытирания раны (о, фальсификатор «Слова», - ты был гениален!).

Этот пример довольно ясно показывает, как глубоко различно понимают «Слово» натуралист и филолог. Для филолога бобровый рукав - это только аксессуар одежды и все, смысл речения для него остается книгой за семью печатями, для натуралиста - это жизненная деталь, сцепленная железной логикой с излагаемым. Автор «Слова» неспроста сказал «бебрян рукав», и, конечно, те, кто считает «Слово» хвалебной песнью, никогда не поймут его.

Оба упоминания о белке нам кажутся чрезвычайно сомнительными. Многие в «растекашеться мыслию по древу» (17) усмотрели упоминание о белке. Предполагалось, что «мыслию» - это испорченное во время переписки «мысию», а «мытью» в некоторых местах называют белку.

Это совершенно абсурдное предположение; с предположениями об описках можно доказать все, что угодно.

Трудно поверить, что критическая мысль современного исследователя может так легко поверить, что «мыслию» - это «мысию», а «мысию, - это «мышию» в Псковской губ. А ведь рядом упомянуто «мыслено древо», образ древней поэтики, существовавший и у скандинавов и разъясняющий «мыслию» самым исчерпывающим образом.

В другом месте упоминание о «белке» «более точно и определенно: «емляху дань по беле от двора» (331). Но и здесь еще вопрос является ли «бель» - белкой, сходство - это еще не доказательство, называют же в Москвe француженок с именем «Blanch» - «Белка». Если же мы обратимся к старинным источникам, то увидим, что нашу белку называли то векшей, то веверицей.

Но не только эти номенклатурные соображения заставляют нас отбросить белку, - против нее внутренний смысл фразы. Шкурка белки «по ценности почти ничто и теперь, а прежде, когда ее было больше, она изобиловала. Достаточно указать, что в гривне насчитывали 1000 белок.

Ясно, что певец, говоря о дани со двора «по беле», хотел указать на всю тяжесть ее, но белка - это буквально грош. В некоторых источниках мы находим, что «белью», по-видимому, называли зимнюю шкуру горностая. Но и цена горностая в те времена была невысока. Значит, «бель» - что-то другое, тем более, что горностай и сейчас на Украине не так уж редок.

Вернее всего, «бель» - это соболь. Могут возразить, что соболь на юге не водится. Однако, если принять во внимание, как быстро соболь был уничтожен в западной Сибири и на Урале, можно с достаточным вероятием принимать, что 800 лет тому назад он водился и в области племени «севера». Вероятно, он был редок и ценен, поэтому-то дань «белью» и была тяжка.

Переходим к птицам. В «Слове» упоминаются: сокол (16 раз), орел (2 раза), лебедь, соловей (по 5 раз), галка и ворон (по 4 раза), гоголь и сорока (по 2 раза), гусь, чернядь, дятел, чайка (до 1 разу), зегзица (ласточка? Кукушка?) - 1 раз, сомнительно указание о филине.

Упоминание орла (19, 133), что орел «шизый» и это «орли клектом до кости звери зовуть», интересно в том отношении, что автор знал какого цвета бывают орлы и что орлы «клекочуть» («звукоподражательный» глагол), наконец, слетание орлов со всех сторон перед боем - верная, характерная картина того времени. Автор «Слова» Верен природе, - это не кабинетный ученый или поэт гостиных.

Упоминание сокола (23,32, 79, 166, 308, 384, 389,477, 507, 705, 708, 751, 752, 755, 756, 762) довольно трафаретно, образ этот очень обычен в древней поэзии, однако певец раскрывает этот образ и с совсем другой стороны (477) - «коли сокол в мытех бываеть, высоко птиц взбиваеть, не дасть своего гнезда в обиду».

Прежде всего, что такое «в мытех»? Перелинявший, возмужавший, вошедший в полную силу и половозрелый сокол называется соколятниками «в мытех». Значение этого слова окончательно не выяснено. «Мить» - означало линьку. Сокол в момент линьки слабеет, теряет свою силу, сидит, нахохлившись. Из контекста ясно, что речь идет о соколе, наоборот, в полной мощи, перелинявшем.

Такой сокол защищает свое гнездо от всех врагов, отгоняя всех пролетающих птиц около гнезда, не исключая и орлов, нападает он и на человека, подбирающего к гнезду (что известно нам по личному опыту).

И здесь сравнение очень метко, и удачно: великий князь Святослав со своими серебряными сединами сравнивается с зрелым соколом, который «не даст своего гнезда в обиду». «гнездо» - это его любимые «сыновчя» - Игорь и Всеволод, его двоюродные братья, но значительно моложе его.

Святослав, готовясь стать на защиту их, к новому походу, и обращается к другим князьям со «златым словом».

Этот образ совершенно оригинален и неповторим, и уж, конечно, не мог он родиться в головах тех кандидатов в «фальсификаторы», которых перечисляет проф. Мазон, - все эти кандидаты ничего не смыслили в соколах и соколиной охоте, - ведь это ·был конец XVIII века! А соколиная охота в сущности умерла с царем Алексеем Михайловичем.