Константин Кривчиков - Поцелуй королевы. Кн. 1-3[СИ]

• Название: Поцелуй королевы. Кн. 1-3[СИ]
• Автор: Константин Кривчиков
• Жанр: Фэнтези

Молодая женщина-ученый, испанка с русскими корнями, София, получает доступ к документам, переворачивающим все сложившиеся представления об истории человечества. За Софией начинают охоту зловещие клозы — потомки загадочных хронотов. В жестокую схватку за обладание важнейшей информацией, опровергающей фундаментальные библейские мифы, вступают и тайные организации клерикалов, готовых на любое преступление.

Постепенно София понимает, что дальнейшие исследования могут привести к непредсказуемым и пагубным последствиям. Но маховик трагических событий уже запущен. Сама София оказывается на краю гибели и, кажется, что выхода нет…

---

Признаюсь, я понемногу начала отчаиваться, попутно проводя жесткую переоценку своих способностей. Похоже, я возомнила о себе слишком много и судьба решила поставить меня на место — то убогое место в энном ряду бестолковых девиц, подвизающихся на ниве науки. Я бы, наверное, капитулировала, да мешал стыд перед Винкесласом и Анибалом — ведь я проявила перед ними такую самонадеянность, что сдаться просто так, не добившись даже малейшего результата, я не могла. Ни за что! А еще дедушка Бартолоум — он ведь так в меня верил и рекомендовал Лопезу…

В один из майских вечеров, когда я сидела в библиотеке у монитора и грустно размышляла о том, что очередной день закончился ничем, мне позвонил Анибал.

— София, я вот о чем подумал. Когда мы составляли перечень языков, знаешь, возможно, упустили один аспект. Я тебе говорил, что монах мог происходить из крещеных евреев, в то время их в Испании проживало очень много, около миллиона. Пока не начался исход с подачи Изабеллы Кастильской и Торквемадо. По некоторым данным, даже в роду великого инквизитора были евреи.

— Ну да. Но через древнееврейский алфавит я текст прогоняла. Никакого толку.

— А ты попробуй еще и арабский алфавит. Начни с имен. Почему бы не предположить, что среди предков писца затесались крещеные мавры-мориски? Языка он мог и не знать, но отдельные слова и буквы — почему бы и нет? И книги на арабском в монастыре могли находиться.

Я с воодушевлением поблагодарила за подсказку — хоть какая-то свежая мысль. Сама-то я явно выдохлась.

И именно идея профессора Мартинеса в конечном счете и сработала! Применив арабский алфавит, вскоре я расшифровала одно из имен. Оно оказалось женским. Звали неизвестную женщину Летиция. Дальше все пошло, как по маслу. Слово "Летиция" оказалось общим ключом ко всему тексту. Буквально за неделю я восстановила латинский вариант рукописи и приступила к его переводу на испанский язык.

Анибал и Винкеслас меня не торопили, но не скрывали любопытства, пусть и сдержанного.

— Ну, хотя бы понятно — о чем текст? В общих чертах? — поинтересовался профессор через несколько дней после того, как я нашла ключ и расшифровала первые абзацы на латыни.

— В общих чертах, кажется, да. Похоже на биографическое описание. Что-то вроде мемуаров монаха второй половины пятнадцатого века.

— Исторические персонажи, события?

— В том-то и дело, что нет. Скорее, житейская история.

— Странно, — разочаровано протянул Анибал. — С чего бы это монах своим жизнеописанием занялся? Да еще зашифровал так, что даже ты, с современными программами, больше двух месяцев мучилась… А со вторым текстом как? Тем, что в форме клинописи?

Я ответила, что второй рукописью еще не занималась, чтобы не рассеивать внимание. После этого разговора Анибал перестал звонить, заметно утратив интерес к моей работе. По крайней мере, так мне тогда подумалось. А Винкеслас, узнав, что речь идет о биографических заметках средневекового монаха, спокойно заметил:

— Что же, переводи до конца. Там яснее станет, какую ценность представляет текст, — и добавил, словно успокаивая. — А ты на самом деле — умница. Не зря тебя дедушка нахваливал.

— Ничего особенного, — самокритично ответила я. — Современные технологии плюс немного логики и здравого смысла.

Я тоже была несколько разочарована, как и Анибал. Но не подавала виду. Я же выбрала путь ученого. Только дилетант может думать, что ученые с утра до вечера лишь тем и занимаются, что совершают открытия. На самом деле наука, это тяжелый и монотонный, зачастую, нудный процесс. Процесс, далеко не во всех случаях приносящий не то, что успех, а даже обычное удовлетворение. И я об этом знала заранее. Также как и то, что уныние — смертный грех. Об этом мне не уставал напоминать дедушка Бартолоум.

Положа руку на сердце, уже та работа с рукописью, которую мне удалось выполнить, давала отличный материал для диссертации. Другое дело, что, дешифровав сложную систему кодировки, я рассчитывала, как минимум, обнаружить какие-то секреты. Пусть не слишком значимые, пусть утратившие свое значение к нашему времени, но хотя бы какие-то. И намеки на секреты, вернее, тайны, в пергаменте содержались. Но уж очень завуалированные. И в целом текст производил странное впечатление.

За годы учебы и последующей работы на кафедре, я перечитала немало древних и средневековых манускриптов, включая литературные памятники. По форме рукопись монаха напоминала летописное изложение автобиографических событий, но вот, по сути… По сути она больше походила на средневековую новеллу, этакую готическую страшилку. Правда, без замков, склепов и черепов, но с такими жутковатыми подробностями, что… Это и сбивало с толку. С чем же я имею дело, в конце концов?

Если это новелла, то чья? Неужели в Испании во второй половине пятнадцатого века жил неизвестный автор? Мысль невероятно заманчивая, но почему до настоящего дня о нем никто ничего не слышал? И почему литературный текст так мудрено закодировали?

А если это документальное изложение реальных событий, то, как их объяснить? Уж больно они отдавали фантасмагорией. Конечно, люди средневековья обладали специфическим религиозным мышлением. И были способны порой на весьма изощренную и своеобразную фантазию, которую они воспринимали, как реальность. Но тогда следовало признать, что рукопись сочинил человек с явными психическими отклонениями.

Я терялась в догадках, даже не подозревая о том, что, попавшие в мои руки тексты, не содержат ответа сами по себе, а являются лишь частью грандиозной и страшной тайны. Тайны, постижение которой способно перевернуть все представления об истории человечества. Да и о самих людях. По крайней мере — о некоторых из них.

Закончив испанский перевод, я распечатала на принтере текст и решила показать его Анибалу. Мне требовался квалифицированный совет по поводу дальнейшей работы. Никакие особые предчувствия меня не томили. В тот момент я рассматривала ситуацию, как абстрактную теоретическую задачу, которую надо точнее сформулировать, чтобы затем внести коррективы в предварительно намеченный план.

И вот тут-то события начали приобретать неожиданный оборот. Моя покойная бабушка Софья иногда употребляла такое русское выражение — нарастает, как снежный ком. Некоторые люди считают, что Испания — южная жаркая страна. Наверное, оттого, что туристы чаще приезжают в Испанию весной и летом. Да и рекламные ролики снимаются в это время. Турфирмам не нужно, чтобы Испания ассоциировалась со снегом (кроме горных курортов) — это же не Россия. Но на самом деле в том же Мадриде, где я живу, зимой иногда выпадает много снега. И я очень хорошо понимаю, что такое снежный ком. О, не дай Бог угодить под него. От одной мысли — холодные мурашки по коже.

Правда, сейчас мы сидим с Мишей в каком-то ресторанчике поблизости от Невского проспекта, и мне тепло после двух рюмок коньяка. Мне кажется — я уже много рассказала и мне пора испить третью. Бабушка это называла — промочить горло. Миша смеется:

— А у тебя язык не станет заплетаться?

— Почему мой язык должен плестись? — обижаюсь я, высовывая язык и показывая его Мише. Видишь, какой длинный и ровный? Но Миша почему-то обращает внимание на цвет.

— Какой розовый, — произносит он с непонятной интонацией. — Ладно, давай еще по рюмочке под горячее. Здесь отлично готовят баранину. Потом продолжишь…

София. Время пошло

Итак, я отнесла расшифрованный и переведенный текст профессору Мартинесу, а на следующий день взялась за клинопись. Но особенного желания трудиться над очередной головоломкой я не испытывала. Во-первых, чувствовала себя очень уставшей. У меня есть привычка — если за что-то берусь, не даю себе ни секунды передышки, пока не доведу дело до конца. Здесь мне, видимо, что-то передалось от бабушки Софьи, которая любила повторять — сделал дело, гуляй смело.

Теперь я вспомнила, что за последние месяцы толком не отдыхала ни одного дня, и эта провокационная мысль исподволь, с самого утра, начала подтачивать мою каменную волю. А ведь вода и камень точит…

Конечно, гулянка в мои планы пока не входила. Дело-то я выполнила лишь наполовину — это в лучшем случае. Кто его знает, с какими трудностями я столкнусь при расшифровке клинописи? Да и гулять было не с кем. Донато находился в командировке в Португалии и намеревался вернуться лишь через день.

Донато журналист и работает корреспондентом в крупной мадридской газете. А еще он начинающий писатель и собирается сочинить роман. Уже два года собирается, но как-то все не срастается.

Я однажды посоветовала Донато между делом написать рассказ. Ну, мол, пока на роман времени не хватает, можно и рассказом заняться. Чтобы руку набить. Но Донато на меня так обиделся, что с тех пор я ему советов не даю. Ведь он тогда мне сказал, что я ничего не понимаю в творчестве. Как будто ученый — не творческая профессия.