Юрий Моренис - Охота на вампиров

• Название: Охота на вампиров
• Автор: Юрий Моренис
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005

В небольшой сибирский городок, в котором при странных обстоятельствах начали пропадать люди, приезжает специалист по борьбе с нечистью Алексей Агеев со своим другом — волком по кличке Малыш. Вместе с местными милиционерами, ученым-оборотнем и племянницей криминального воротилы им предстоит разгадать тайну появления вампиров в Сибири, уничтожить их клан, встретить декабриста Батюшкова и найти сокровище…

---

Но к друзьям Ал не поехал. Какие друзья в дальнем сибирском городке, куда он попал впервые? Да и в Сибири он до этого ни разу не был. Последнее время все по Парижам, Лондонам, Венециям вместе с женой раскатывал, сыну своему необыкновенному мир показывал. А тут Сибирь! Хотя ему, уроженцу российских северных краев, здешние края не казались диковинкой. Те же морозы, те же ветра. Даже воздух такой же чистый, как родниковая струя.

Выехав на центральную улицу, Ал определил направление двинул свой джип на окраину. Город еще не закончился, а вокруг начала подступать тайга. Она хозяйничала уже здесь на улицах, скрывая в густых зарослях дворцы и коттеджи состоятельных жителей. К одной такой «хижине дяди Тома», окруженной высоким кирпичным забором, и направился Ал.

Он достал пульт и набрал комбинацию цифр. Железные ворота бесшумно распахнулись, и джип въехал в небольшой двор. Почти всю его территорию занимали двухэтажный добротный дом, большой гараж и летняя мансарда, занесенная снегом. Ал вновь набрал код. Ворота закрылись и почти одновременно поднялась гофрированная дверь гаража. Там уже горел свет.

— Лакея только не хватает, — пробурчал Ал, — механического, робота-лакея.

Он развернул во дворе автомобиль и задним ходом заехал в гараж. Здесь стояли еще две машины: такой же японский джип и, совершенно неуместно смотревшиеся, старенькие «Жигули». На обеих — местные номера.

Ал вышел из машины, пару раз присел, размял косточки и по-хулигански, с особыми переливами свистнул.

В воротах гаража, на фоне черного неба и темно-синего снега — бесшумно появился седой, громадный волк.

— Здорово, Малыш! — Поприветствовал волка Ал. — Небось соскучился? Тогда пошли в дом…

Глава 2

24 марта 1854 года

Любезный мой друг Карл Антонович!

Рад, безмерно рад, что ты вернулся и жив. Главное, жив! Уж сколько тебя хоронили, отпевали и поминали, прости, Господи, но ты по-прежнему здравствуешь наперекор всем смертям.

И в кампании 1812-го года костлявая обходила тебя стороной. Помнишь январь 14-го года? Сражение при Ларотьере? Славная была битва! Меня контузило, а у тебя ни царапинки за всю кампанию.

А Париж? Тот, наш триумфальный Париж! Кабаре, гризетки, шансоньетки… Я за всю остальную жизнь не выпил столько вина, сколько за те несколько месяцев в поверженном Париже. Иногда я с грустью говорю себе: «Полноте, дружище, а был ли у тебя Париж, была ли молодость?» Всю радость жизни выжрали дочиста казематы да каторга. Нынче с каждою зорькой встаю, как сызнова жизнь начинаю.

Надеюсь, подобные печали не тревожат твою душу?

Любезный друг Карл Антонович, слухом, как говорится, земля полнится, и, будучи наслышан о твоих похождениях, вдруг подумал, что жизнь у человека одна, зато смертей много. Вот и с тобою так — одна смерть, преследуя тебя, отпихивала локтем другие. Прости, друг Карл, за некоторую бестактность, но сия тема кажется мне скорее забавной, нежели скорбной.

Когда смерть в первый раз посягнула на тебя? Не на войне, гораздо позже — через десяток лет на дуэли с этим молдавским бароном. Помнишь, как отлеживался у меня на Фонтанке? Хотя, вряд ли… Ты тогда в бреду был, метался в жару от полученной раны. Моя-то, дура-покойница, Царствие ей небесное, промываючи твою рану, все суетилась, как бы ты в наших покоях Богу душу не отдал. Видать, ты слышал. Как же иначе объяснить, что ты только начав поправляться — вдруг взял и исчез.

Уж как я бранил свою благоверную, земля ей пухом, мол, чего нюни распускала, теперь из-за деликатности своей Карл Антонович где-нибудь на задворках кончается.

А ты тогда вон где, аж в Италии объявился! Сказывали, с карбонариями связался, преследовали тебя и убили. А потом из Греции слух докатился, что ты с самим лордом Байроном на короткой ноге, и оба вы в тамошней революции головы буйные сложили.

Сколько раз терял я тебя, дражайший Карл Антонович!

А ведь не случись дуэль с молдавским барончиком, не рань он тебя, не сбеги ты от сетований моей покойницы, светлая ей память, ты, со своим мятежным характером, находился бы в тот день в первых рядах на Сенатской площади. Не зря ж тебя судьба так носила: то карбонарии, то лорд Байрон…

А последствия того дня известны. Компанию тем пятерым ты может и не составил, но уж точно просидел бы со мной по соседству в Петропавловке десяток-другой лет. А затем — каторга… Но до нее надо было дожить.

Слава Богу, для меня все эти мытарства кончились, а твои смерти от них уберегли.

Ах, любезный Карл Антонович, добрая весть о тебе всколыхнула мою душу, разбудила воспоминания, подвигла на размышления, на которые нынче времени у меня достаточно. Обитаю я в большом доме — сам его спроектировал, возвел и сиим сооружением горжусь.

Позволь мне кое-что объяснить…

Хоть я ссыльный, на поселении, но родная Сибирь встретила меня приветливо. Ты, надеюсь, не забыл, что я здешний уроженец, коренной сибиряк. Правда, детство мое прошло в иных местах, но в этом городе жители помнят мои инженерные работы, которые я проводил в 1817-20 годах. И ты знаешь, ко мне пошли заказы на строительство загородных домов и дач, что обеспечивает безбедное существование и доброе отношение местного света. Губернатор, архиерей, командующий гарнизоном — милые, славные люди, и статус мой им безразличен. Сибирь — не Европа, здесь людей ценят по другим меркам.

Особенно сдружился я с умнейшим человеком — купцом, виноторговцем, Серафимом Аристарховичем Соломиным. Начались наши отношения с того, что заказал он мне проект загородного дома. Всего три версты от города, чудесная природа — лес, река, горы. Я закатил ему «дворец», который прозвали «Соломенным». Строительство уже подходит к концу, и как-нибудь я тебе эту сказку опишу. В уплату за труд Серафим Аристархович выделил мне 50 десятин земли рядом со своей усадьбой. Так и сдружились.

Отрока его, Михаила, довольно смышленого юношу, я настроил получить образование в Петербурге в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, который в свое время стал и мне Альма-матер.

Так что, Карл Антонович, изволь видеть, с тобой говорит человек-хозяин. Хотя хозяин я плохой. На своих десятинах возвожу хуторок, а пока проживаю в недостроенном, но вполне уже пригодном для обитания «Соломенном дворце». Занимаюсь отделкой второго этажа и всякими архитектурными выкрутасами, вроде арок и башенок. В городе прошел слух, и сюда наезжают гости поглазеть и поахать. Это подливает масла на мое истосковавшееся в темницах тщеславие. Не обессудь, но суетны мы, суетны… и ни возраст, ни мудрость тому не помеха.

Но больше обретаюсь в уединении, которое мне вовсе не докучает. Уж к чему, к чему, а к уединению я привык…

Искрение преданный Вам.

Гаврила Батюшков.

Глава 3

Нет, спокойной жизни не будет! У Ала — тем более.

Как-то он отправился с сыном в лес… Жена его, Ольга Константиновна, на своем телевидении пропадает. Она — медиа-магнат; вся в передачах, фильмах, сериалах, и даже успела номинироваться на «Тэффи». Несмотря на занятость, у Ала на воспитание сына времени достаточно. То с Юркой в родные чащи забредут, то в Лондон или Рим поедут. Это смотря какие сказки читают — про Гарри Потгера или про Чиполлино. Мальчик ведь должен знать, где действие происходит. Но ему особенно сказки про Кощея Бессмертного нравятся, поэтому они больше по глухим дебрям и лесам путешествуют.

В тот раз они собрались в гости к Малышу. Малыш — это друг Ала, они знают друг друга еще с отрочества. Тогда он волчонком был, а сейчас — громадный, седой волчище. Если перевести на человеческий возраст, ему лет под восемьдесят будет. Но старик он крепкий. Что вы хотите? Не пьет, не курит, все время на свежем воздухе. До сих пор зорок, сохранил все клыки и потомство производит. А мамка у него дама строгая — Ала ни разу к себе не допустила. Зато сынишку его, Юрку (Ал в честь своего бати назвал), наравне со своими волчатами облизывает. Тот радуется, хохочет, крылышками хлопает… Пока не летает — маленький еще.

Ал с Малышом на пригорке уселись. Сидят на солнышке, греются в последних теплых осенних лучах, молчат, только переглядываются — без слов друг друга понимают. Юрка все с молодыми волками борется. Серьезно борется, сопит, а те его в бока пихают, но берегут, сильно не кусают и сами от удовольствия повизгивают. Волчья хозяйка на охоту отправилась.

У них, у волков, так принято, что за добычей мадам ходит, а вожак за семьей присматривает.

Сидят Ал с волком, наслаждаются идиллией, редеющим золотым лесом любуются… И не чуют, как дух Вальтера Скотта свою шотландскую могилу покинул и захромал в их сторону.

Ал волку говорит:

— Если зима опять морозной случится, тебе придется ко мне поближе перебираться.