Владимир Степаненко - Компасу надо верить

• Название: Компасу надо верить
• Автор: Владимир Степаненко
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Детская проза
• Год: 1969

Дорогие ребята!

В ящике моего письменного стола хранится старая, потертая карта. Она вся перечерчена разного цвета линиями — маршрутами боевых полетов.

Прошло двадцать пять лет со дня одного из величайших сражений истории, сражения на Курской дуге. Вспоминается день за днем. Танковые сражения под Прохоровкой и Обоянью. Воздушные бои. Названия маленьких деревень, рек, где проходила линия фронта, где были наши аэродромы.

Аэродром Долгие Буды обведен на карте большим красным кружком. Там я познакомился и подружил с Александром Горобцом. Стал свидетелем его беспримерного подвига.

Много лет подряд я объезжаю наши аэродромы, бываю на могилах боевых друзей.

На месте одного полевого аэродрома на Курской дуге открыт Лебединский карьер.

После всех поездок родилась эта повесть о молодых рабочих, пионерах, которым суждено было выполнить величайший наказ Владимира Ильича Ленина — дать стране курскую магнитную руду.

Издательство «Московский рабочий» и автор будут рады получить отзывы о повести «Компасу надо верить».

---

ГЛАВА 1 В класс пришла новая ученица

1959 год.

20 мая. Третий день, как умер папа. Врач показал осколок фашистского снаряда. Я знаю: папа был ранен в танке. Проклятая война!

31 августа. Попался на глаза дневник. Сколько прошло времени, а я ничего не записывал. Завтра в школу. Пойду с папиной военной сумкой. У меня остался папин орден Отечественной войны, гвардейский значок и полевые погоны с тремя звездочками.

Папа был ранен летом 1943 года под Корочей. Там были страшные бои, папа мне о них рассказывал. Мы победили! На Курской дуге был полный разгром фашистов! Почему папа не показал мне окоп, где стоял его танк? Ганки зарывали в землю, чтобы не отступать. Короча от нас недалеко. Я обязательно там побываю!

Первого сентября мы с боем ринулись занимать свои любимые места. Я пересчитал ребят — двадцать пять человек будут учиться в шестом классе «А». Я не люблю, когда цифры не делятся на два — противно возиться с дробями.

Володьку Тарлыкова перевели в шестой «Б», и я устроился у самого окна. За это место мы дрались с ним и занимали его после изрядной потасовки. Теперь спор неожиданно решился сам собой.

Володька был в нашем классе самым высоким парнем. Как мы ни тянулись, ни подымались на носках, с трудом доставали ему только до плеча.

Мы придумывали ему разные клички: Каланча, Телеграфный столб, Верста, Дядя Степа. Он обижался и лез драться.

Однажды после очередной стычки из-за места около окна я назвал Тарлыкова Баскетболом. Известно, что в баскетбольные команды берут играть самых высоких. Глупо, конечно, называть человека игрой, но прозвище прижилось. Потом Володька стал просто Баскетом.

Каждый из нас верховодил в деревне в своем «порядке»: я — на речной стороне, Баскет — около гор.

У нас в классе много новеньких. Но почему-то все девчонки. Без Баскета скучно. Я не вытерпел, сбегал в соседний класс и посмотрел, как он там устроился. Ребята сразу же обступили меня.

— Юрка, знакомься! — Баскет подтолкнул ко мне паренька. — Колька Силантьев. Будет со мной сидеть. В Москве играл в футбол в детской команде «Динамо».

Не скрывая удивления, я посмотрел на худощавого черноволосого паренька. Прямо не верилось, что он играл в футбол за столичную команду! Здорово Баскету повезло!

— Набирай команду! Сыграем класс на класс! — Баскет потряс перед моим лицом измятой бумажкой. — Вот наша команда. Читай!

«Десять человек — еще не команда! — подумал я и вздохнул. — В центре буду сам играть, на левый край поставлю Зайца, на правом пусть Ваня Касьянов. — Я мысленно расставил всех игроков. Не хватало вратаря. Не поставишь же девчонку! — Вербуют еще рабочих в карьер. Обязательно приедут с ребятами, будут и мальчишки. Нам только один и нужен. Должна быть в шестом «А» своя футбольная команда!»

Через день у нас в классе появился Андрей Петрович, директор школы. Маленький, круглый, как колобок. Мы его так и зовем — Колобок. Он не вошел, а быстро вкатился.

Андрей Петрович улыбался. Около него стояли мальчишка и загорелая девчонка. Девчонка была черная, как головешка. Наверное, все лето пролежала на пляже. А может быть, натиралась сливочным маслом. Я знаю, Баскет так делал!

— Шестой «А», принимайте пополнение!

У меня от радости екнуло сердце. Вот и сбылась мечта: будет у нас в классе своя футбольная команда. Держись теперь, Баскет! Посмотрим, какой игрок твой хваленый Силантьев! Сыграем, Колька!

— Я привел вам новую ученицу! — Колобок показал на девочку. — А тебя, Иванов, я отведу в пятый класс.

Мне хотелось закричать от такой несправедливости: я дожидался игрока, а привели девчонку. Зачем она нам? И так их в классе слишком много. И хотя новенькая не сделала мне ничего плохого, я сразу возненавидел ее.

Ребята стали говорить, что новенькая девчонка красивая, а мне не хотелось на нее смотреть: вообще мне нет до нее никакого дела. Только бы не посадили рядом со мной. Не люблю сидеть с девчонками!

Весь урок наши девчонки перешептывались и глазели на новенькую. На перемене стали с ней знакомиться. Я узнал, что зовут ее Настей, фамилия — Вяткина.

Девочка всем по очереди протягивала лодочкой руку и приветливо улыбалась.

Я не подошел к ней.

Показался Баскет. За ним топал Колька Силантьев. Рядом с Каланчой он казался первоклашкой.

Баскет неторопливо прошелся мимо новенькой. Потом что-то тихо сказал Кольке Силантьеву.

Колька вытащил на середину зала две скамейки. Баскет неторопливо разбежался и перепрыгнул через скамейки.

Я понял, что Баскет старается, чтобы Вяткина обратила на него внимание. Я громко крикнул Тарлыкову:

— Володька, поставь четыре скамейки! Слабо перепрыгнуть?

Баскет сделал вид, что не слышит меня. Новенькая девчонка подошла к скамейкам и улыбнулась Баскету. Я хорошо рассмотрел ее. У нее вздернутый нос, большие косо посаженные серые глаза. Она то и дело отбрасывала со лба черную прядку волос.

— Можно поставить еще одну скамейку? — спросила Вяткина.

— Ставь! — расхрабрился Баскет. Он закричал на малышей, чтобы ему расчистили дорогу, и перепрыгнул через три скамейки.

Я не смотрел на Вяткину. Согнал сидящих около стены ребят и поставил еще две скамейки. Вмиг в зале наступила тишина. Через пять широко раздвинутых скамеек еще никто не прыгал! Посмотрел я, и мне вдруг стало страшно. Но я не мог отступать. Атаман речной стороны не имел права бояться! Разбежался и перепрыгнул. За моей спиной раздался гул одобрительных возгласов и криков. Но я не оглянулся и вылетел во двор. Пусть Вяткина не думает, что я для нее старался! Много будет чести!

На следующий день Вяткина пришла в школу в серой каракулевой шапочке.

— Юра, это настоящий каракуль? — спросила у меня Маша Шустикова прерывающимся, взволнованным голосом.

Каракуль был, по-моему, настоящий. Только я не понимаю, как могут люди волноваться из-за такой чепухи. Ну, если бы каракуль был поддельный, что тогда? Настя Вяткина хуже бы стала, что ли? Но девчонки сразу же разделились на два лагеря. Одни говорили, что каракуль Насте к лицу, а другие утверждали, что пышный мех ей был бы лучше.

Я не мог спокойно слушать эту болтовню и сказал Шустиковой, что она дура. Берется о мехах рассуждать, а сама кошку от собаки не отличит.

— Ты влюбился в Вяткину! — ехидно ответила Шустикова и прищурила глаза.

Ну не дура ли она? Не дура, да?

После уроков мы гурьбой двинулись к себе на Встреченку. По дороге нас догнали Баскет и Колька Силантьев. Меня это удивило. С тех пор как Володьку Тарлыкова перевели в шестой «Б», мы ни разу не возвращались домой вместе.

Баскет с Колькой тяжело дышали и, видно, успели пробежать весь поселок, прежде чем догнали нас.

— Тренируетесь к игре? — спросил я. — С кем играть будете?

Но Баскет ничего не ответил и недовольно покосился на меня.

Выдался на редкость теплый день. Солнце грело вовсю, стараясь поскорей просушить наши грязные дороги. А грязь у нас особая — черная, жирная. Раньше наш край входил в ЦЧО — Центральную черноземную область. Погода у нас неустойчивая. На день приходится несколько перемен. Ясный солнечный день, но вдруг загрохотал гром, ударила молния и полил дождь. А прошел час-другой, и снова голубое небо.

Баскет говорит, что погоду нам портит железная руда, которой у нас очень много. Раньше я спорил с ним. А теперь поверил. Володька прав. Железная руда притягивает молнии. Руда — магнитная! Летом у нас нет дня, чтобы молнии не били по горам. В каждой меловой горе есть трещины. Это все от молний!

Еще недавно за Встреченкой стояли буровые вышки, а теперь начали копать карьер. Я уже бывал там. Здорово! Прямо дух захватывает!

Идем мы с ребятами не спеша и болтаем о всякой всячине. От поселка до деревни вроде рукой подать, а начнешь мерить — выйдет пять километров. Перевалили мы через бугор, и открылась деревня. По отлогому склону горы вытянулись двумя рядами беленькие хатки. За ними — сады. Вскинешь голову, и видно всю гору. Сверху земля сдута, и блестит на солнце крепкий мел. Даже смотреть на него больно!

Под горой петляет речка. А за ней — широкий заливной луг. Он заболочен, зарос осокой и камышом. Пройдешь луг — снова громоздятся меловые горы. Взберешься на них — и откроется карьер!

Нравятся мне наши места. Я даже к ветрам привык. А они у нас необыкновенные. Подует со степи — чернозем несет; зарядит с горы — все выбелит. Пыль сначала соломенные крыши напудрит, а потом примется за сады. Листья на яблонях и вишнях станут белые-белые. А у нас этому только радуются: старики говорят, что белые листья меньше обжигает солнце. Наверное, это правда: у нас всегда хорошие урожаи яблок и вишен.

Дорога привела к мосту через речку. Около моста широкий плес и глубокое место. По берегам растет камыш, сусак режет воздух своими острыми листьями-саблями. Выстроились старые вербы. Многие из них сожжены молниями. В сухих деревьях большие дупла, мы с мальчишками прячемся там от дождя.