Жерар Израэль - Кир Великий

• Название: Кир Великий
• Автор: Жерар Израэль
• Издательство: М.: Молодая гвардия, 2006. — 239[1] с.: ил.
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02821-X

История Кира II или Кира Великого, быть может, самого привлекательного героя Древнего мира, покорителя Вавилона, известна нам благодаря источникам, часто противоречивым, сомнительным и даже мифическим. Тем ценнее выглядит работа французского исследователя Жерара Израэля, который, сопоставляя разнообразные материалы эпохи, сумел убедительно показать весьма заметную роль персидского владыки в политической и духовной жизни Древнего Востока.

Этот царь маленького государства Аншан завоевал во второй половине VI века до н. э. необъятные земли от Средиземного моря до Персидского залива, от берегов Сырдарьи до Нила, пытаясь установить на них прочный мир, объявив столкновения между народами нарушением божественной воли. Он на практике применил принципы свободы, заложенные в зороастризме, а иудеям, сосланным в Вавилон, позволил вернуться в свою страну.

_{Ouvrage publiй avec l'aide du Ministиre franзais chargй de la Culture — Centre national du livre
Издание осуществлено с помощью Министерства культуры Франции (Национального центра книги)
Перевод осуществлен по изданию:Gerard Israёl. Cyrus le Grand. Fondateur de l'Empire perse. Paris, Librairie Arthеme Fayard, 1987}

---

Откуда у Креза было столько золота, которым он так щедро распоряжался? Гора Тмол, возвышавшаяся над Сардами, была «золотой горой». Все речки, стекавшие с этой горы, прежде чем впадать в Гермос, несли в своих водах огромное количество золотого песка, словно столицу Лидии осыпали манной небесной. Сперва Мермнады использовали драгоценный металл для выделки предметов, предназначавшихся божествам. Так, первый из Мермнадов по имени Гигес отправил в Дельфы подношения из золота.

Крез сохранил традицию, начатую его предком, и возвел ее в важнейший принцип правления, создав настоящую философию дара. Его щедрость по отношению к богам была беспредельна, но особенно он был щедр по отношению к людям, служившим этим богам, надеясь таким образом завоевать себе друзей и союзников.

Особенную щедрость он проявил, когда захотел узнать мнение Пифии по вопросу, его преследовавшему: надо ли нападать на персов или не надо? Тогда Аполлон, которому был посвящен храм в Дельфах, получил за один раз несметные богатства: сто семнадцать золотых слитков, многие из которых были из очищенного золота, статую льва, также из золота, две огромные вазы, одну из золота, другую — из серебра, четыре серебряных кувшина, слитки серебра и, наконец, ту самую статую поварихи. Царь Лидии не забывал и другие храмы и сделал множество даров жрецам греческих святилищ. Щедрость его распространялась и на народ. Так, он повелел раздать каждому жителю Дельф по две золотые монеты (два статера). В знак благодарности жители Дельф предоставили ему право обращаться с запросами к оракулу вне очереди, освободили его подданных от некоторых налогов, предоставили постоянное право проживания и, наконец, право сидеть в первом ряду во время игр, посвященных богам.

Благодаря своему золоту Крез стал особым другом греков. Принятый в эллинское сообщество, царь Лидии мог взывать к греческому союзу и просить его о военной и экономической поддержке. При всем суровом и недоверчивом характере спартанцам не чужда была приверженность богам и некоторая скупость. Они направили делегацию в Сарды, чтобы приобрести золото по сходной цене в целях создания статуи Аполлона; каково же было их удивление, когда Крез предложил им бесплатно необходимое количество золота… Крезу нужен был союз со Спартой. После такого жеста ему нетрудно было добиться его. Подобным же образом, в благодарность за услуги, оказанные Крезом в Дельфах, представитель аристократической семьи в Афинах Алкмеон получил разрешение воспользоваться вволю казною Креза. Он не отказался и стал самым богатым человеком в Афинах. Так золото позволило Крезу изменить отношения между греками и лидийцами во благо своим царским амбициям.

А вот персы и Кир в том числе не умели обращаться с золотом. Конечно, они знали, какое волшебное действие оказывает этот металл, но их еще не заинтересовали успехи, достигнутые лидийцами и египтянами в этом отношении. Геродот напоминает, что позже, когда Киру пришлось воевать против спартанцев, он не стал скрывать свое презрение к подобной деятельности: «Я до сих пор никогда не боялся подобных людей, которые посередине города отводят площадь, специально, чтобы там собираться и обманывать друг друга, давая фальшивые клятвы…» Эти саркастические замечания он направлял в адрес греков, потому что они оборудуют рынки, чтобы покупать и продавать. А персы у себя полностью свободны от этой привычки и вовсе не оборудуют особые места для этого.

У персов меновая торговля имела свои законы. Обменивали сандалии, овощи или напитки на мелкие ремесленные изделия — веера, бусы или ножи. Такой обмен собственностью был хорош, пока участники оставались в одной деревне. Но как только они пытались из нее выйти, перевозка товаров или нехватка доверия к качеству продукции сразу стали тормозить обмен. Воины, выходцы из Аншана, мало задумывались об этом.

А вот лидийцы уже привыкли обменивать сельскохозяйственные продукты в разных пропорциях на ценные металлы: золото, серебро, а также бронзу. Деньги значительно облегчали торговые отношения, поскольку их легко было перевозить. Но количество металла, участвующего в торговле, и чистота его могли вызвать недоверие и беспокойство. Стали взвешивать золото и серебро. На всех рынках появились весовщики. Именно на этом этапе развития торговли в Сардах на трон взошла династия Мермнадов. Сперва Гигес, затем Алиатт, но особенно Крез гарантировали подлинность драгоценных металлов с помощью наложения пробы на золото и серебро, что подтверждало подлинность. А посему монеты становились законным, даже обязательным платежным средством.

Золото из реки Пактол на самом деле было электром, то есть естественной смесью золота и серебра. Крез повелел очистить его, и скоро лидийское золото стало считаться самым чистым в мире. Подобно грекам, он ввел также в обиход употребление серебряных монет.

От золотоносного песка горы Тмол до золотых монет на базарах — так росло могущество Креза. Но царь лидийский кроме ловкой финансовой политики, кроме религиозного союза с Дельфами и военного — со Спартой удачно организовал экономику своей империи. Царское достояние было баснословно велико: дары Креза греческим божествам черпались из его личных запасов.

Вперед, на тех, кто пьет только воду

Во время правления Креза Сарды стали торговым и финансовым центром, подобного которому до тех пор не было. Но ни космополитизм города, ни интернационализм лидийского двора, ни существование заморских факторий не превратили царство Креза в морскую державу. И хотя капитализм распространился моментально, народ лидийский в основном оставался сельскохозяйственной нацией, крепко привязанной к своей земле, к своим долинам. Путешествия за далекие моря были делом редким. И Крез, возможно, рассчитывавший развить морской флот, чтобы держать под контролем многочисленные острова вдоль побережья Лидии, отказался от этой идеи.

В ту пору новый властитель Экбатаны старался укрепить свою власть в Мидии и пытался, чаще всего успешно, подчинить себе бывших вассалов царя Астиага. Крез раздумывал: надо ли прервать восхождение Кира?

Крез не был человеком, способным начать военную кампанию, не приняв меры предосторожности. И, как обычно, он сначала решил посоветоваться с богами. Обратясь одновременно к разным оракулам, он поручил своим гонцам спросить у них, через сто дней после их отъезда из Сард, знают ли те, что делал в указанный час Крез, царь лидийский, сын Алиагга.

И оракул, пришедший от Пифии Дельфийской, прокричал ему верный ответ: действительно, на сотый день после отъезда посланцев Крез придумал совершить странный поступок, угадать который мог только человек, наделенный волшебным даром: он разрезал на куски черепаху и ягненка и своими руками сварил их вместе в медном котле, закрыв его медной же крышкой. Ответ, поступивший из Дельф, удовлетворил его полностью. Пифия заявила: «Мне ведомо число песчинок на морском берегу и размеры моря. Я понимаю глухонемого, я слышу молчащего человека. До меня дошел запах мяса черепахи с толстой шкурой, кипящей в медной посуде вместе с мясом ягненка; медь была и снизу, и сверху этого мяса»[61].

Крезу оставалось лишь добиваться благосклонности оракула, после чего он спросил у него совет по поводу основного предмета беспокойства: по поводу перса.

Крез собрал подношения, о которых мы уже знаем, и велел отвезти их в Дельфы, в храм Аполлона. Святилище это находилось у подножия Парнаса и господствовало над исключительной по красоте местностью. Внизу лощина Фе-ист, придававшая храму еще больше таинственности. А вдали впечатляющим фоном служил залив Итена.

Посланцы Креза были приняты со всеми почестями, соответствующими престижу, какой завоевал царь Лидии благодаря подношениям храму Аполлона. Представитель Креза был допущен внутрь святилища, но, согласно обычаям, не мог приблизиться к пророчице, которой жрецы передали вопрос Креза: «Должен ли Крез, царь лидийский, вести войну с персами и должен ли он взять с собою войска союзников?»

Из ответа, переданного жрецами, царь Лидии заключил, что он должен напасть на Кира, пока всевозрастающая мощь перса не начнет угрожать Лидии. Оракул не сомневался: Пифия предрекала победу при условии, что правитель Сард заключит союз с храбрейшими из эллинов: «Боги предсказали Крезу, что, начав войну с персами, он разрушит великую империю». Для сына Алиатта дело было ясно: Кир действительно создал великую империю. Разве не правил он на всем Иранском нагорье вплоть до берегов Малой Азии? Это новое царство надо задушить в зародыше. А если боги советуют Крезу «присоединиться к самым сильным грекам», царю лидийцев это было нетрудно, поскольку он мог рассчитывать на самых умелых в военном искусстве, на спартанцев.

Наконец, Пифия сказала Крезу, что «когда мул станет царем мидян, ему [Крезу] предстоит лишь следовать вдоль каменистого берега Гермоса и бежать, не стыдясь своей трусости». Царь лидийский знал, что в каждом предсказании, как правило, есть доля мистики, и даже в тех, что исходят из храма Аполлона, ясности искать не приходится. Но что означал мул в этом деле? Известно, как Крез истолковал эту притчу: результат совокупления осла и кобылы никогда не сможет властвовать над таким гордым народом, как мидяне. Следовательно, лидийцы ни в коем случае не рискуют быть побежденными их потенциальным противником.