Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о понятии

• Название: Учение о понятии
• Автор: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича
• Жанр: Философия
• Год: 1916

К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812 – 2012)

Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842 – 1918). Этот перевод издавался дважды:

1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах – по числу книг в произведении);

1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах – по числу частей в произведении).

Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация – своя на каждую книгу). Единственным содержательным отличием двух изданий является текст предисловий в первом томе:

1916 г.: Предисловие к русскому переводу, стр. VII – XXII;

1929 г.: От издательства, стр. VII – XI.

В переводе Н.Г. Дебольского встречаются устаревшие на сегодня слова, формы слов и обороты речи.

Особенности электронного издания:

1. Состоит из трех файлов – по числу книг в произведении. В первом файле приводятся предисловия обоих изданий. В третьем файле не приводится алфавитный указатель ко всему произведению (стр. 219 – 222 бумажного издания).

2. Текст печатается с пагинацией, номер страницы указывается в ее начале нижним индексом в фигурных скобках.

3. Весь текст приводится в современной орфографии (например, в отличие от издания 1929 г. используется твердый знак «ъ» вместо апострофа «’»). Слово «Бог» и относящиеся к нему местоимения (напр., «Он») пишутся с большой буквы. Ударение над русской буквой о передается с помощью буквы европейского алфавита ó.

4. Немецкие слова и выражения приводятся в старой орфографии печатных изданий (напр., «Seyn»).

5. Разрядка текста заменена курсивом (курсив, используемый в бумажных изданиях крайне редко, сохранен).

6. Формулы с дробями приведены к линейному виду. В качестве знака умножения используется звездочка (*).

7. Греческие слова и выражения приводятся без диакритических знаков.

8. Проверка выбранного шрифта: греческая альфа (α), буквы немецкого алфавита (äöüß).

---

Если рассматривать сказанное с принятием в более определенное соображение условного умозаключения, то оказывается, что ему было присуще не{102}которое субстанциальное тожество, как внутренняя связь необходимости, и некоторое отличенное от последнего отрицательное единство, именно деятельность или форма, переводившая одно существование в другое. Разделительному же умозаключению свойственно вообще определение общности, его средний термин есть А, как род и как нечто вполне определенное; через это единство то прежде бывшее внутренним содержание теперь положено, и наоборот, положение или форма есть не внешнее отрицательное единство в противоположность некоторому безразличному существованию, но тожественно с тем вполне определившимся содержанием. Все формальное определение понятия положено в его определенном различении и вместе в простом тожестве понятия.

Тем самым сняты теперь как формализм умозаключения, так вместе с тем и субъективность умозаключения и понятия вообще. Это формальное или субъективное состояло в том, что опосредывающее средние термины есть понятие, как отвлеченное определение, и потому отлично от тех, чье единство оно составляет. Напротив, при полном развитии умозаключения, при котором положены как объективная общность, так и полнота формальных определений, отличение опосредывающаго и опосредованного отпало. То, что опосредовано, само есть существенный момент своего опосредывающаго, и каждый момент есть полнота опосредованного.

Фигуры умозаключения представляют собою каждую определенность понятия в отдельности, как средний термин, который вместе с тем есть понятие, как долженствование, как требование того, чтобы опосредывающее было своею полнотою. Различные же роды умозаключений представляют собою ступени наполнения содержанием или увеличения конкретности среднего термина. В формальном умозаключении средний термин положен, как полнота, лишь через то, что все определенности, но каждая в отдельности проходят функцию опосредования. В умозаключениях рефлексии средний термин есть единство, внешним образом связующее определения крайних терминов. В умозаключении необходимости он определил себя также, как развитый и целостный, как простое единство, и вследствие того форма умозаключения, состоявшего в различении среднего термина от его крайних, снята.

Тем самым понятие вообще реализовалось; выражаясь определеннее, оно приобрело ту реальность, которая есть объективность. Ближайшая реальность состояла в том, что понятие, разделенное, как отрицательное внутри себя единство и как суждение, полагает свои определения в определенных и безразличных различениях, а в умозаключении противопоставляет им само себя. Так как оно таким образом есть лишь внутреннее этой своей внешности, то через развитие умозаключений эта внешность совпадает с внутренним единством; различные определения через опосредование, в коем они ближайшим образом объединяются лишь в некотором третьем, возвращаются в это единство, и внешность тем самым представляет собою понятие в ней самой, понятие, которое поэтому также уже не отличается от нее, как внутреннее единство.{103}

Но определение понятия, рассматриваемое, как реальность, есть, наоборот, также некоторое положение. Ибо не только этот результат представляет собою, как истину понятия, тожество его внутренности и внешности, но уже моменты понятия в суждении остаются также в их взаимном безразличии, определениями, имеющими значение лишь в их отношении. Умозаключение есть опосредование, полное понятие в своем положении. Его движение есть снятие этого опосредования, в коем нет ничего в себе и для себя, а каждое есть лишь через посредство другого. Поэтому результат есть некоторая непосредственность, возникшая через снятие опосредования, бытие, которое равным образом тожественно с опосредованием, которое есть понятие, восстановившее само себя из своего инобытия и в своем инобытии. Это бытие есть поэтому некоторая вещь (Sache), сущая в себе и для себя, – объективность.

ВТОРОЙ ОТДЕЛ. ОБЪЕКТИВНОСТЬ

В первой книге объективной логики отвлеченное бытие было изображено, как переходящее в существование, но также возвращающееся в сущность. Во второй сущность оказывается определенною, как основание, тем самым переходящее в осуществление и реализуемое в субстанцию, опять-таки возвращающуюся в понятие. Теперь относительно понятия ближайшим образом показано, что оно определяет себя, как объективность. Само собою ясно, что этот последний переход по своему определению тожествен тому, что в прежнее время допускалось в метафизике, как умозаключение от понятия, именно от понятия Бога к его существованию, или как так называемое онтологическое доказательство бытия Бога. Известно также, что возвышеннейшая мысль Декарта, что Бог есть то, понятие чего включает в себя Его бытие, после того, как она понизилась до плохой формы формального умозаключения, именно до формы этого доказательства, была побеждена критикою разума и тою мыслию, что существования нельзя выколупать из понятия. Нечто касающееся этого доказательства было объяснено уже ранее в первой книге; так как бытие исчезло в своей ближайшей противоположности – небытии, и истиною обоих оказалось становление, то было обращено внимание на смешение, возникающее в том случае, если при некотором определенном существовании имеют в виду не его бытие, а его определенное содержание, и потому полагают, что при сравнении этого определенного содержания, напр., ста талеров, с некоторым другим определенным содержанием, напр., с контекстом моего восприятия, состоянием моего имущества, может быть различено, совпадает или нет первое содержание {104}с вторым; как будто в этом случае говорится о различении бытия и небытия или даже о различении бытия и понятия. Далее там же и во второй книге было объяснено входящее в онтологическое доказательство определение совокупности всех реальностей. Но существенного предмета этого доказательства, связи понятия и существования, касается только что законченное рассмотрение понятия и всего развития, через которое оно определило себя, как объективность. Понятие, как абсолютно тожественная себе отрицательность, есть определяющее само себя; было замечено, что уже поскольку оно решается быть единичностью суждения, оно полагает себя, как реальное, сущее; эта еще отвлеченная реальность завершает себя в объективности.

Если бы могло показаться, что переход понятия в объективность есть нечто иное, чем переход понятия Бога в Его существование, то надлежало бы с одной стороны сообразить, что определенное содержание, Бог, ни в чем не изменяет хода логического развития, и что онтологическое доказательство есть лишь применения этого хода логического развития к тому частному содержанию. С другой стороны, существенно важно припомнить сделанное выше замечание о том, что субъект лишь в своем предикате приобретает определенность и содержание, а ранее того, чем бы первый ни был для чувства, воззрения и представления, он есть для познания через понятие лишь одно название; в предикате же вместе с определенностью возникает и реализация вообще. Предикаты же должны быть понимаемы, как сами еще заключенные в понятии, стало быть, как нечто субъективное, с коим еще не совершается выхода к существованию; поэтому с одной стороны конечно реализация понятия еще не завершена в суждении. Но, с другой стороны, и определение некоторого предмета только через предикаты, без того, чтобы оно было вместе с тем реализациею и объективированием понятия, есть нечто столь субъективное, что оно также еще не есть истинное познание и определение понятия предмета; нечто субъективное в смысле отвлеченной рефлексии и чуждых пониманию представлений. Бог, как живой Бог и еще более как абсолютный дух, познается лишь в Его деянии. Человеку уже рано дано указание познать Его в Его делах; из них лишь могут проистекать те определения, которые именуются Его свойствами, равно как также лишь в них содержится Его бытие. Таким образом понимающее познание Его действия, т.е. Его самого, схватывает понятие Бога в Его бытии и Его бытие в Его понятии. Бытие для себя или даже существование есть столь бедное и ограниченное определение, что трудность найти последнее в понятии может произойти лишь от того, что не принимается в соображение, что же такое есть само бытие или существование. Бытие, как вполне отвлеченное, непосредственное отношение к себе самому, есть не что иное, как отвлеченный момент понятия, который есть отвлеченная общность, приводящая к тому, что и то, что требуется от бытия, находится вне понятия; ибо хотя она есть момент понятия, но она есть также отличение, отвлеченное суждение о нем, как противопоставленном самому себе. Понятие, даже формальное, уже непосредственно содержит в себе {105}бытие в истинной и более богатой содержанием форме, поскольку понятие есть относящаяся к себе отрицательность, единичность.