Станислав Зарницкий - Чичерин

• Название: Чичерин
• Автор: Станислав Зарницкий
• Издательство: Издательство "Молодая гвардия"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Имя Георгия Васильевича Чичерина, возглавлявшего советскую дипломатию в трудные годы становления Советской власти, известно и за пределами нашей страны. Принадлежа к старинной дворянской семье, Чичерин еще в молодости порвал со своим классом и с 1904 года встал на путь профессионального революционера. Вынужденный эмигрировать, он активно участвовал в международном социалистическом движении. После победы Великой Октябрьской социалистической революции партия поставила Чичерина во главе Наркомата иностранных дел. С его именем связаны первые крупные победы советской дипломатии.

---

Глава вторая

ВЫИГРАТЬ СОЦИАЛИЗМ

Чичерин возвратился в город своей юности. Он любил его и мечтал о встрече с ним.

Петроград за короткое время неузнаваемо изменился. Попрятались в подворотни, притаились бывшие люди. В фешенебельных дворцах и дворянских особняках появился трудовой люд.

С первого дня прибытия на родину Чичерин целиком отдается работе. 21 января 1918 года Совнарком принимает решение направить его в НКИД с поручением немедленно принять необходимые меры для формирования внешнеполитического аппарата Советского государства. Учтено все: и его опыт работы в прежнем министерстве иностранных дел, и его высокая эрудиция, и его революционная страстность, дополняющая беззаветную преданность идеалам коммунизма. Уже через два дня, 23 января 1918 года он участвует в созванном после разгона Учредительного собрания III Всероссийском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Съезд открыл Свердлов. Волнение охватило Чичерина, когда оркестр моряков грянул гимн первого в мире пролетарского государства «Интернационал». Затем оркестр исполнил «Марсельезу». Едва отзвучала последняя строка, как председатель объявил:

— Слово предоставляется товарищу Чичерину, недавно прибывшему из Англии.

Георгий Васильевич совсем не ожидал, что он будет встречен шквалом аплодисментов. Не заметил он, что присутствовавшие на съезде в ничтожном количестве меньшевики демонстративно молчали и лишь бросали на него неприязненные взгляды.

В затихающем зале Чичерин начал свою первую съездовскую речь:

— Товарищи, пролетарско-крестьянское правительство России освободило меня и моих товарищей из тюрьмы, в которую нас бросили английские империалисты — руководители мировой реакции, руководители борьбы мирового империализма против социальной революции, поставленной историей на очередь дня. Английские империалисты, привыкшие за кулисами вершить судьбы народов, впервые встретили голос независимого пролетарского правительства и должны были склониться перед ясно выраженным требованием о нашем освобождении.

И зале снова вспыхнула овация. И он, стоявший на трибуне, как никогда, отчетливо осознал всю гигантскую мощь рабочего класса, сумевшего свершить величайшую и мире революцию и взять власть в свои руки.

Чичерин закончил речь словами:

— Английский рабочий класс, несмотря на бесстыдную кампанию травли и клеветы, которая ведется продажной прессой английской буржуазии вокруг русского революционного движения, своим пролетарским чутьем понял, что здесь развертывается движение, созданное не кучкой авантюристов, а движением широких народных масс под знаменем социалистической революции, к которому английские товарищи собираются примкнуть не сегодня-завтра…

Первое же посещение Наркоминдела и беглое знакомство с состоянием дел вызвало у Чичерина глубокую озабоченность. Он отчетливо понимал всю сложность поручения, возложенного на него Советским правительством. С кем работать, если в наркомат пришли люди, имевшие самые смутные представления о дипломатии? Как обеспечить исполнение функций внешнеполитического ведомства, если большинство сотрудников никогда по соприкасалось с этой машиной, не знало иностранных языков, не умело составлять документы и не было искушено в тонкостях дипломатических обычаев? Новый советский внешнеполитический аппарат нужно было построить фактически заново, на пустом месте. Радовало лишь одно — революционный энтузиазм людей, направленных партией на этот участок работы. Но одного энтузиазма мало, нужно было привить будущим дипломатам любовь к своему делу, убедить их в необходимости серьезно, настойчиво овладевать знаниями, доказать, что работа в Наркоминделе не менее важна, чем борьба на фронтах против врагов молодой республики.

С помощью Залкинда Георгий Васильевич быстро вошел в курс дела, познакомился с людьми. Он от души хохотал, когда тот поведал ему историю приема секретаря испанского посла, который прозрачно намекал на желательность «наградить уезжающего посла каким-нибудь орденом, как это в порядочных домах водится».

— Орденов у нас было предостаточно, — рассказывал Залкинд, — мы их нашли в избытке в столах прежних чиновников. Я очень оконфузил бедного секретаря, выложив перед ним целую охапку и предложив ему выбрать любой по его вкусу…

К приезду Чичерина, несмотря на невероятно большие трудности, все же удалось создать отдел сношений с Западом, отдел сношений с Востоком, отдел печати и некоторые неполитические отделы с общим числом сотрудников 130 человек. К этому времени у Советской России было всего лишь два загранпредставительства — Русское народное посольство в Лондоне во главе с М. М. Литвиновым и Полномочное представительство НКИД в Скандинавских странах во главе с В. В. Воровским. Политические отделы вполне справлялись с делами. Основная же тяжесть работы пала на отдел виз. Этот отдел походил на осажденную крепость: очень многие рвались покинуть революционную Россию. Здесь можно было встретить и иностранных коммерсантов, и русских дворян, и просто авантюристов с паспортами различных восточных и западных стран.

Георгий Васильевич внимательно выслушал рассказ Залкинда о работе в первые недели существования НКИД.

Главной и ударной задачей НКИД сразу же после разгона старых чиновников Советское правительство, выполняя решение II Всероссийского съезда Советов, определило подготовку и публикацию тайных договоров царской России. Дело было важное, им интересовался Ленин. Залкинду активно помогал матрос Н. Г. Маркин. Он проявил немало изобретательности, энергии и незаурядных способностей, выполняя это задание. Сам он пришел в НКИД так же, как в то время приходили многие, — по призыву партии. Никакого опыта внешнеполитической работы у него не было. Да и какой опыт мог быть у сына пензенских ткачей, прошедшего лишь один «университет» — тюрьму, куда попал в 1909 году за неудачную попытку поджечь лавку изувера-хозяина? В тюрьме Маркин сблизился с политическими заключенными, которые помогли ему найти путь в революцию. Будучи мобилизован в армию, он попал на Балтийский флот, в дни Октября был в первых рядах восставших, затем несколько дней проработал в следственной комиссии Петроградского Совета. И вот теперь Наркоминдел.

— Маркин, — рассказывал Залкинд, — поразительно деятельный и энергичный, находил время проникать во все уголки и закоулки министерства, отыскивая всякого рода бумаги, письма и фотографии самого компрометирующего старых чиновников свойства, и когда я после нескольких дней болезни, причиненной переутомлением, перебрался на житье в министерство, в бывший кабинет Петряева, то каждый вечер можно было быть уверенным встретить у меня Маркина, то разбирающего груду писем, пришедших с какой-либо запоздавшей к революции вализой, то пробующего найденную им модель нового пулемета, то чинящего «диктофон»… Маркину также принадлежала идея торжественной продажи с публичного аукциона в главном зале министерства всех безделушек, присланных в огромном количестве дипломатическими вализами от заграничных друзей питерским чиновникам министерства.

Поздно вечером 17 ноября 1917 года после разгрома чиновников МИДа Залкинд вместе с Маркиным и Поливановым посетил таинственное хранилище, именуемое «Государственный и Петроградский Главный архивы». Там горы документов, среди которых нужных — десятки. Где же их искать? Здесь порой и опытные архивариусы не могли бы разобраться.

Ко всему прочему среди сотрудников НКИД Залкинд был единственным, кто знал иностранные языки. Особенно нужен был французский — официальный язык дипломатических документов. Работали до беспамятства, валились с ног от усталости. А от Троцкого никакой помощи. Пришлось обратиться к Ленину. Владимир Ильич поручил секретарю Совета Народных Комиссаров Горбунову разгрузить НКИД, временно снять с него выполнение оперативных функций — выдачу виз на въезд и выезд, осуществление переводов законодательных актов Советской власти на иностранные языки и распространение их и сосредоточить все на выполнении задачи опубликования тайных документов.

Несколько суток подряд группа Залкинда отбирала и переводила на русский язык секретные договоры Николая II с Италией, Румынией, Францией, а также Бьёркинское соглашение. Занимались разбором шифрованных депеш, и не только русских, но и английских: случайно в делах так называемого «черного кабинета» был обнаружен действующий шифр английского посольства. Удалось расшифровать ряд телеграмм Бьюкенена, а затем и прибывшего ему на смену дипломатического агента Локкарта, пользовавшегося тем же шифром.

Этот «черный кабинет» исправно занимался перлюстрацией секретных бумаг иностранных представительств и при Милюкове и при Терещенко. Маркин обнаружил здесь не только английский, но и шифр, которым пользовался румынский военный атташе. Расшифрованные телеграммы позволили раскрыть корниловское преступление со сдачей Риги немецким войскам, а также планы английской дипломатии, пытавшейся с помощью своих врагов — кайзеровской военщины удушить русскую революцию. Расшифрованные телеграммы очень заинтересовали Ленина. По его личному указанию найденное донесение румынского военного атташе с сообщением о намерении Корнилова нарочно сдать Ригу было немедленно пущено в печать.