Сергей Мосияш - Александр Невский

• Название: Александр Невский
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87994-049-7

Историческая трилогия С. Мосияша посвящена выдающемуся государственному деятелю Древней Руси — князю Александру Невскому. Одержанные им победы приумножали славу Руси в нелегкой борьбе с иноземными захватчиками.

---

— Люди? — прищурился Миша. — А буде ведомо тебе, Ярославич, князь Михаил Черниговский тоже на честь был зван к Батыю. А ныне эвон пред всевышним ответ держит.

— Как, убит? Кем?

— Татарами, кем же еще. Мученическую смерть принял князь Михаил. Перед самым шатром Батыя велено ему было поклониться чучелу их покойного Чингисхана да пройти меж костров, чтоб-де от дурного очиститься. Но князь Михаил заупрямился: хану, мол, поклонюсь, а идолу не буду, мол, вера моя того не велит. Татаре смертью грозить начали, но он молвил, что-де лучше смерть приму, но веру христианскую не уроню. И татаре убили князя, ударяя пытками в печень ему. А ты говоришь — болтовня, Ярославич.

Дыма без огня не бывает. Раз в ямах шепчутся о грядущей смерти великого князя, беречься надо. Не отмахиваться.

— Что же делать? — потер виски пальцами Александр.

— Если б воротить, — сказал Миша. — Кабы птицей полететь.

— Все! — вскочил Александр. — Ныне ж скачу к Батыю. Уговорю. Он воротит. Неужто поддастся ханше?..

VI В ЗОЛОТОЙ ОРДЕ

Еще задолго до появления на окоеме столицы Батыя — Сарая стали попадаться стада коней, овец, коров, пасшихся на тучных прибрежных низинах. Все это было главным богатством Орды, не только питавшим и одевавшим разноплеменное скопище людей, но и подвигавшим Золотую Орду на завоевание новых земель, новых степных пространств с густым разнотравьем и чистыми реками.

На последнем перед Сараем постоялом дворе, называвшемся по-татарски «ямом» и состоявшем всего из нескольких кибиток и землянок, живой и проворный татарин — ямской старшина потребовал досмотра и пересчета товара на возах. Говорил он на сносном русском языке, и когда князь поинтересовался о цели досмотра, старшина ответил коротко и ясно:

— Так нада.

Русские не стали чиниться: надо так надо, со своим уставом в чужой монастырь нечего соваться. И татарин, не слезая с коня, поехал от воза к возу, осматривая их содержимое. Там, где было прикрыто полстью[97], он кивком головы приказывал открыть. Полсть откидывали, и старшина ехал дальше. Но вот, едва откинули полсть на возу с мехами, как маленький лохматый конец старшины, ощерив по-собачьи зубы, ухватил с возу связку куниц и, мотнув башкой, заученным движением зашвырнул хвосты их к своей гриве. Татарин ловко поймал связку, поднял высоко, потряс с восторгом и крикнул:

— Это бакшиш, князя! Можно ехай.

Александра это надолго развеселило, он с детства любил обученных всяким чудесам тварей, но коня, наторенного хватать меха, встретил впервые. И нет-нет да начинал тихо смеяться.

Но Мишу Звонца происшествие это расстроило, он долго корил себя:

— Нет, я-то что думал, дурья башка… Ведь этот же паршивец у Ярослава Всеволодича с воза связку соболей умыкнул. Я думал, случайно тогда… Вот дурак так дурак…

— Не казнись, Миша, — успокаивал его князь. — И хорошо, что не вмешался. Славное действо коняшки дал посмотреть. Ах, тварь, до чего ж разумна. А?

Наконец вдали показался Сарай — столичный город Золотой Орды. Город, не имевший постоянного места, а откочевывавший с наступлением лета на полуночь, на свежие травы, а к зиме — на полудень, ближе к морю. Все кибитки города, сделанные из войлока, были на колесах, и для передвижения впрягали в них быков. Маленькую бедняцкую кибитку могли тянуть три-четыре быка, а в богатую большую впрягали до полусотни животных. Невероятный шум и скрип тысяч колес поднимался над степью во время передвижения города, все звери и птицы уносились прочь, затаивались в своих норах насмерть перепуганные суслики, солнце затмевало пылью, поднимаемой движущейся ордой.

Горе чужеземцу попасться на пути этого живого потока — он станет рабом первого же ордынца, увидевшего его.

Русский обоз встретил татарин-сотник и, велев следовать за ним, направился в кибиточный город, не имевший ни улиц, ни переулков. Местами кибитки стояли вплотную одна к одной, как цыплята, сбившиеся под крыло наседки, в другом месте они образовывали почти правильный круг, в центре которого горел костер и на огне клокотал котел с варевом. Блеяли козы, лаяли собаки, бегали быстроглазые ребятишки, хватая за хвосты коней проезжающих, и дразнили, коверкая слова: «Эй, рус-рус, акылёк!» И смеялись, довольные своей смелостью и безнаказанностью.

— Дети везде есть дети, — вздохнул Звонец, косясь на князя.

— Верно, — согласился Александр. — Только русские дети дураками нас не дразнили, более славы кричали.

«Ишь ты, — подумал Миша, — и по-татарски ведает Ярославич».

Русские полотняные шатры, стоявшие на возвышении, еще издали узнавались. Даже в их силуэтах, напоминавших шлемы, было что-то родное и близкое.

В сопровождении нескольких гридинов навстречу Александру вышел из шатра князь ростовский Борис Василькович, уже возмужавший, с густой круглой бородкой.

— Александр Ярославич! — вскричал он в искреннем радостном изумлении.

Они обнялись, и Александр почувствовал на щеке тепло слезинки, скатившейся с ресницы Бориса. Он ласково похлопал его по спине, шепнул утешительно:

— Скорблю с тобой вместе, князь. Крепи сердце, брат.

Он понимал, какую трагедию здесь, на чужбине, пережили братья Борис и Глеб, ставшие едва не самовидцами гибели Михаила Черниговского. Что должны были чувствовать эти юные князья при виде жестокой расправы, учиненной татарами над их родным дедом, о славной боевой жизни которого так много рассказывала им в детстве мать Мария Михайловна?

— А где Глеб? — поинтересовался Александр, входя в шатер.

— Он повез гроб деда до Чернигова. Схоронит — воротится сюда. А матери я послал ведомость в Ростов.

Они сели на кошму посреди шатра, и слуги, расстелив полотенце, принесли в большой чаше мясо и корчагу с кумысом.

— Ну что, Ярославич, — сказал князь Борис, — поснедаем, чем бог… то бишь хан послал. — Он взглянул на гостя просительно. — Ярославич, за-ради бога, вели хлебца подать. Наскучал по нему, смерть.

Князь Борис сам схватил каравай, принесенный Светозаром, отломил кус, стал есть с наслаждением и жадностью. Сказал, оправдываясь:

— Здесь все от двора хана поставляют. Хлеба не дают, вместо него просо присылают, кумыс да мясо. Даже соли нет. Не хочешь — завоешь.

— То-то я смотрю, Миша Звонец аж четыре воза мукой нагрузил.

— Он был, знает, вот и запасся.

Александр почти с отней нежностью смотрел на Бориса, которого искренне любил с детства и на которого — знал точно — мог всегда рассчитывать как на самого преданного союзника.

«Странно все переплелось на Руси меж нами, — думал он. — Дед его Михаил всю жизнь враждовал с моим отцом, и смерть его только на руку князю Ярославу. А для князя Бориса — это горе, однако ж все равно он остается нашим поспешителем. Впрочем, что ж удивительного, на стол его мой отец садил, а не дед родной».

— Князь Борис, а почему ты домой не уехал?

— Ярослав Всеволодич велел его здесь ждать. Воротится из Каракорума, на Русь вместе побежим.

— И ты знаешь, зачем он поехал?

— А как же. На великокняженье становиться.

— Так вот, князь Борис, есть слух, что он вызван на смерть туда.

— Как?! — поперхнулся Борис хлебом. — Не может того быть!

— Так думал, наверное, и твой дед, едучи сюда.

— Что же делать? Что делать? — Борис вскочил.

— Как ты думаешь, хан Батый мог знать об этом?

— Нет, нет. Он очень хорошо отнесся к князю Ярославу, из своих рук давал кумыс пить. А это у них великая честь. — Борис прошелся по шатру, пытаясь что-то сообразить, потом остановился. — Впрочем, князь Александр, не могу за него поручиться. Он столь хитер, не поймешь, что думает. Вот ты сам побывай у него. Увидишь.

— За тем и ехал сюда я, князь Борис, — у него побывать. И, если он искренен в отношениях с нашим гнездом, умолить вернуть отца с дороги.

— Но… — начал было Борис и осекся.

Хотел сказать, что теперь уже не догнать великого князя, но сообразил, что слышать сие вряд ли будет приятно дорогому гостю.

Александр вопросительно взглянул на него: мол, что сказать-то хотел?

— Да так, пустяки, — махнул рукой Борис.

Но Александр понял, чего не договорил его юный союзник, и вполне оценил умолчание, щадившее его чувства и крохотную надежду на успех.

VII СЛОВО ХАНА

Пред тем как идти к хану, Александр внимательно прослушал советы крещеного половчанина Сонгура, жившего в русской колонии Сарая и знавшего назубок все обычаи ханской ставки. И как надо кланяться тени Чингисхана, как идти промеж огней, и чтобы, упаси бог, не наступить на порог-веревку при входе в ханский шатер, и как преклонить колена пред ханом, и когда подняться, и как говорить, и как брать чашу с кумысом, если хан таковую предложит…