Сергей Мосияш - Александр Невский

• Название: Александр Невский
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87994-049-7

Историческая трилогия С. Мосияша посвящена выдающемуся государственному деятелю Древней Руси — князю Александру Невскому. Одержанные им победы приумножали славу Руси в нелегкой борьбе с иноземными захватчиками.

---

Правда, князь, выслушав его сообщение, разрешил соснуть часок прямо там, на Вороньем камне. И Кербет, расстелив на снегу шубу, уснул мгновенно.

Проспал часа два, но показалось — одно мгновенье. Не успел веки сомкнуть, как уже будит Светозар:

— Воевода! Пора. Крыло уже стало.

Князь, супя брови, наставлял Кербета, отправляя к войску:

— До моего знака стоять, хоть сам магистр Герман Балк на голову сядет. Слышь? Не двигаться!

— Да уж знаю. Постараюсь выстоять.

— А что недоспал, не горюй, воевода. После сечи заваливайся хоть на неделю.

Миша Стояныч, возглавивший «чело» и тем самым удостоенный высокой чести, с удовольствием уступил бы ее другому. И не потому, что трусил, а потому, что понимал: его «челу» не быть целу, ибо ливонская «свинья» тяжела, стремительна и почти неуязвима для его копий и тем более стрел. А какой же интерес драться, зная заранее неуязвимость врага для твоего оружия? И все же, в силу своего легкого характера, Миша быстро утешился: «Бог не выдаст, свинья не съест, даже если она железная».

Миша вышел перед своим пешим воинством, придирчиво осмотрел его, решил проверить, как оно будет выглядеть, изготовясь к бою. Помахал рукой, привлекая внимание:

— А ну, братья, попробуем. По моему знаку все разом… — И скомандовал отрывисто и громко: — На-а щит!

Мгновенно стоявший впереди ряд воинов закрылся щитами. Тут же через них густой щетиной выбросились вперед длинные копья. Получилось красиво и внушительно. Миша не удержался от улыбки.

— Молодцы! А ну еще разок… — И, дождавшись, когда ряд принял обычное положение, скомандовал: — На-а щит!

И опять получилось дружно и красиво.

— Молодцы, задери вас волк! А ну еще разок…

Но тут какой-то воин крикнул:

— Стояныч, оборотись-ка! Эвон уж и гости на пир пожаловали.

Миша оглянулся и увидел далеко у горизонта темную ленточку — это двигалась ливонская «свинья».

С Вороньего камня Александр давно ее заметил, и поэтому упражнения на «челе» изготовившегося войска ему не нравились.

— Нашел время, — проворчал князь.

Александр считал, что перед ударом должно быть изготовлено не только оружие, но и тело и душа. И поэтому, когда княжичу Андрею наскучило стояние и он начал вдруг сапожком пинать снег, князь цыкнул на брата:

— А ну перестань! Сеча на носу, а ты бавишься.

Покосился на Зосиму, сердито двинул бровью. Что княжич не преисполнился торжественностью и серьезностью предстоящего, в том и кормилец виноват: не убедил, не настроил.

Зосима потихоньку ухватил Андрея за рукав, отвел назад, шепнул на ухо:

— Андрей Ярославич, нехорошо так-то, отрок уж. Вот-вот рать грянет, а ты… Смотри лучше, эвон «свинья» надвигается.

Все ближе, ближе рыцарский клин, окрещенный русичами попросту «свиньей», вот уже видны белые одежды, развевающиеся от скачки, хоругви с красными крестами, копья, выставленные вперед. Все нарастает топот сотен тяжелых копыт, все слышнее лязг железа, в которое облачены не только рыцари, но и кони их.

Приближается железная «свинья». Замер, не шелохнется русский полк.

— Пора, — говорит в напряженном безмолвии Александр и, не оборачиваясь, делает рукой знак Светозару.

И сразу же взмыла над Вороньим камнем узкая лента княжьего прапора, затрепетала на легком ветерке. Вмиг ощетинилось «чело» копьями. А «свинья» вот она — в ста шагах… в полусотне… в тридцати. Темным облачком метнулись каленые стрелы. Но «свинья» даже не вздрогнула. Что железу крохотные стрелы? Капли дождевые…

С Вороньего камня видно, как клин врезается в «чело». Смята первая линия воинов, сломаны копья, поднялись над головами рыцарей тяжелые мечи, замелькали, рубя направо-налево.

Сеча началась. Все глубже и глубже вдается белый клин в русское «чело», все шире и шире раздвигается прорыв. И все же заметно падает скорость продвижения «свиньи». Трудно Мишиным пешцам, ой трудно! Не у всех у них доброе оружие, а брони — так на пятерых одна. А четверым другим вся бронь — кожух бараний, а то и просто сорочка домотканая.

— Ой скоро идет свинья, — вздыхает кто-то за спиной князя. — Ой скоро.

Князь догадывается: Светозар волнуется. Отвечает, не оборачиваясь:

— Ничего, ничего. Пусть втягивается, пусть лопатки покажет.

А на льду крики, ржанье коней, скрежет железа, звон мечей, стоны, брань, тяжелое дыхание сотен людей — все это слилось в сплошной рев и шум.

Идет сеча, злая сеча.

Хорошо рыцарю в латах — копьем его не проймешь, разве что угодишь в сочленение. Да и то проку мало — царапнешь только, а скорее свое копье сломаешь.

Мечом бы его, а еще лучше — топором по железной башке, но для этого спешить пса надо. Коня бы убить, но и он в железах. Да и при всем остервенении в бою не подымается у русичей рука на коня, жалко тварь бессловесную убивать.

Сами мужи что лоза весенняя валятся под тяжелыми рыцарскими мечами, алой кровью заливают лед. И все же кто-то изловчился, зацепил пса-рыцаря крюком и… Ах, как славно кувырнулся с коня ливонец! Тут-то тяжел и неуклюж он. Не спасает его и шлем железный с турьими рогами. Хряп со всего маху топором по рогам, и, господи помилуй, нетути одного!

— Браты-ы-ы! — кричит воин, опьяненный удачей. — Бей псов! Язви их в душу!

И тут же падает под копыта, срубленный другим рыцарем. Но замелькали уже крючья, багры, закувыркались рыцари с коней, с грохотом ударяясь о лед: один, другой, третий…

Путь «свиньи» залит кровью, да так, что падают кони. И трупы, трупы, трупы…

Кто убит — счастливчик, кто ранен — горе тому: жутко умирать под копытами, сознавая свое бессилие, теряя разум от боли.

Князь на Вороньем камне переступил с ноги на ногу, шагнул вправо, влево, хрустнул пальцами рук в нетерпении. Вчера думалось: врежется «свинья» в Мишину дружину, растолкает ее, раскидает и выскочит на берег. Втянется вся в русские порядки. Вот тогда-то и даст князь знак «крыльям» своим: «Вперед! Р-руби!»

А что вышло? Уперлись Мишины пешцы, того гляди, совсем «свинью» остановят. Но какой ценой!

— Откатывайтесь, Откатывайтесь, — шепчет князь, сжимая кулаки, и жалеет, что не предусмотрел для Миши еще одного знака — на отход. Он понимает, каково сейчас конным дружинам стоять и не трогаться с места. Видеть, как избивают чужеземцы твоих братьев и не спешить на помощь…

Тут самому-то впору прыгнуть в седло, поднять меч да туда, в эту кашу кровавую. Но нельзя! Нельзя, нельзя!

Все точно взвешено, сговорено. Дружины ждут его знака, одного знака. Но он видит — рано. Только отсюда, с Вороньего камня, и видно это.

— Господи, да отходите вы, — умоляет он обезумевших от ярости пешцов, дерущихся с таким отчаяньем, словно, кроме них, нет у Руси никого, — отходите, ради бога.

И там на льду словно услышали шепот своего князя, начали подаваться, пятиться назад. А у «свиньи» ливонской уже нет ни рыла, ни головы, но напирает она по-прежнему. Рвутся железные рыцари к берегу, вот он, рукой подать. Еще немного, еще чуть-чуть… И все. Будет рассечен русский полк, и тогда останется лишь добить уцелевших. Но это так только рыцарям кажется, а на самом деле лишь тогда и начнется главная сеча.

Вот наконец-то прорвались рыцари к берегу. Князь коротко засмеялся, увидев, как забарахтались их кони в глубоком снегу. Все это вчера еще предвидел.

— Светозар! — крикнул, не оборачиваясь. — Спасителя ввысь!

Едва поднялась на Вороньем камне хоругвь, как над озером грянул тысячеголосый клич и оба «крыла» навалились на рыцарей. Теперь рубка была на равных, схлестнулись верховые. Ливонцам пришлось отбиваться на две стороны.

Более того, Степан Твердиславич, памятуя о Сиговице, большую часть дружины пустил в охват рыцарей сзади и этим отрезал им пути отхода.

— Молодец, посадник! — похвалил князь, увидев, что ливонцы оказались как бы в мешке, который открыт был лишь в сторону берега. — В Сиговицу их, в Сиговицу, окаянных!

Уцелевшие пешцы выбирались на берег. Лишь там можно было уберечься от копыт или случайного меча. Ливонцы уже не лезли на берег, они добывали победу на льду.

Красивые, глухие шлемы ливонцев великолепно защищали их от копий и мечей, нередко внушая страх свои видом: когтями орла, рогами тура, головой филина, украшавшими их сверху. Все это из крепкого железа и мечу почти неподвластно. Но был у ливонского шлема большой недостаток — крохотный обзор. Рыцарь в нем видел лишь то, что было перед глазами. А то, что творилось рядом, прямо у его локтя, у стремени, он не видел.

Опьяненный успехом, ликующий Орден торжественно влез в ловушку, расставленную князем Александром Ярославичем.

Рыцари поняли это слишком поздно. Более того, первыми почувствовали беду не ливонцы, а их союзники — дружина чуди. Она вдруг, словно по какому-то знаку, повернула назад и стала вырываться из мешка. Но если чудь рванулась на запад, туда, откуда появилась, то рыцари стали пробиваться в сторону, менее всего защищенную русскими. Им удалось быстро смять слабый заслон и вырваться наконец-то на чистый лед. Но под первыми же рыцарями, устремившимися туда, лед затрещал и провалился. Несколько рыцарей почти мгновенно исчезли в темной воде вместе с конями. Остальные в ужасе бросились назад, некоторые прыгали с коней, бросали оружие.