Сергей Мосияш - Александр Невский

• Название: Александр Невский
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87994-049-7

Историческая трилогия С. Мосияша посвящена выдающемуся государственному деятелю Древней Руси — князю Александру Невскому. Одержанные им победы приумножали славу Руси в нелегкой борьбе с иноземными захватчиками.

---

Переговоры, начавшиеся с послами конунга Хакона, шли гладко. И новгородская сторона и норвежская едины во мнении были, что «в саамах и корелах всем мир надобен».

Некая задержка была, когда стали по чертежам рубеж определять: где — по какой речке, горе, озеру — проходить ему. Здесь особенно упирались бояре новгородские, сбиравшие дань с корел и саамов. Если б не великий князь, бояре б, наверно, так и не сговорились с послами Хакона, чего доброго, еще бы и перессорились.

Но Александр Ярославич особо ретивых тут же осаживал:

— Ты, Рагуил, за Гремячий ручей цепляешься, аки сосунок за титьку. Пошто ж ты за меч не цеплялся, когда на Емь пошли?

— Так то Емь, Ярославич, а тут наше кровное.

— Ты небось к этому кровному сам не ездишь, ватаги шлешь.

— Ну как водится.

— Ну так вот, вдругорядь накажи, чтоб за Гремячий не лезли твои молодцы. Оттого и смертоубийства были, что новгородцы там на чужое зарились. Отписывай, Светозар, Гремячий конунгу.

После норвежские согласно кивали головами, довольные вмешательством «конунга хольмградского» — так они называли новгородского князя.

Никто из бояр, даже посадник, не смогли ослушаться Александра Ярославича. Соглашались. Иногда и с неохотой великой, но соглашались. Знали, что перечить ему себе дороже станет.

На переговорах присутствовал и князь Василий, сидел рядом с отцом. Но только слушал, ни во что не вмешивался. На нем были алый кафтан, шитый золотом, бархатная шапка, отороченная соболем. Александр взял его на переговоры не только из желания показать послам, но главное, следуя древнему обычаю: сын всегда должен вникать в дела родителя. Сегодня слушает — завтра станет сам приказывать и думать. Иной школы не было у высоких наследников.

После переговоров, определивших на веки вечные рубежи меж новгородскими землями и Норвегией и кончившихся к обоюдному удовольствию благополучно и пристойно, великий князь задал на Городище пир, как это и велось испокон на Русской земле.

Послы были поражены обилием пищи, выставленной в сенях на стол, но особенно понравились им меды хмельные. Пили они их с удовольствием и, кажется, перестарались: скоро, опьянев, забыли о своем высоком представительстве, стали обниматься с русскими, целоваться и объясняться в приязни и дружбе.

Играли гусли, гусляры пели хвалы высоким гостям. Хвалы сменялись плясками, пляски — песнями. Сени гудели, половицы гнулись, звякало стекло венецианское.

Князья Александр Ярославич и Василий Александрович сидели во главе стола и правили, сколь возможно было, весельем. По знаку их начинались песни, пляски, вносились новые блюда и закуски. Оба были веселы и оба не злоупотребляли медами.

Перед самым пиром в светлице князя было устно уговорено с послом, что по осени будут засланы сваты к Христине, и будет венчанье, и будет свадьба, достойная жениха и невесты.

Оттого князь Василий, сидя на пиру, уже чувствовал себя женихом и чарку едва пригублял, не желая пьянеть. Он мысленно пытался представить ее — свою суженую, представить по описанию Юрия Мишинича: «Стройна, белокура, синеглаза, тебе по плечо будет». Ему нравилось особенно последнее — «по плечо», приятно быть выше женщины, так только чувствуешь себя настоящим мужчиной и воином, ее опорой и оборонителем.

Когда пирующие дружно и многоголосо грянули любимую князя:

Изострю стрелу калену,
Натяну тиво тугое
И пущу стрелу певучу
Прямо в стаю лебедину… —

явился в сени Светозар с лицом озабоченным, прошел по-за спинам веселящихся к великому князю, наклонился к уху, что-то сказал ему. Александр согнал с лица благодушие, нахмурился, встал из-за стола, пошел за Светозаром к выходу.

У конюшни на бревнышке, прислонясь спиной к рубленой стене, сидел усталый Миша Звонец — отцов милостник. Со смертью Ярослава он отошел от дел, жил во Владимире. Но так уж у Звонца, видно, на роду было написано — привозить худые вести Александру Ярославичу.

Он хотел подняться навстречу великому князю, но тот рукой махнул: сиди, — и, подойдя, опустился рядом.

— Мне как сказали — Звонец прискакал, я понял — беда. Говори, какая?

— Ты уж прости, Ярославич, что от меня одни беды идут.

— Эх, Миша, если б от тебя, я б давно с ними управился. Тебя б в поруб, и бедам конец. Что там стряслось?

— От великого хана к тебе какой-то родственник едет по прозвищу Китат, велено встретить, как хана.

А из Золотой Орды Андрея Ярославича ко двору требуют, кабы не казнить.

— Не каркай, — оборвал Мишу Александр. — В Золотую Орду сам с ним поеду. Уговорю Сартака, он мне не откажет.

— Сартака убили, Ярославич, — тихо уронил Звонец.

— Как?! — отшатнулся князь от Миши. — Кто?

— Откуда мне знать, — пожал тот плечами. — Ездил в Каракорум, а на обратном пути был убит. Вот и все, что мне известно. Но мню я, без руки великого хана сие не обошлось.

— Нет-нет, Миша, того не может быть. Менгу в великие ханы Батый возвел, не мог он так «отблагодарить» — убить сына.

— Эх, Ярославич. Чем выше стол, тем более кривды. Может, на то и убил, чтоб уж некого было благодарить.

«А ведь, пожалуй, он прав, — думал Александр, полнясь тревогой. — Как было с Сартаком наладилось… И вот те на, опять тьма и туман впереди. А тут еще этот родственник хана».

— Ты что-то молвил, Миша? — спросил Александр, отрешаясь от мыслей черных.

— Я спрашиваю, когда к столу своему потечешь?

— Завтра. Выедем чуть свет. Светозар, распорядись одарить послов щедро, проводить с честью. Но о наших заботах ни слова им. Вызови с пира мне Пинещинича и Елевферия Сбыславича. Велю им готовиться, поедут со мной.

XXIX ЧИСЛЕННИКИ

За неделю до своего приезда Китат прислал человека сказать великому князю, что скоро в гости к нему жалует со всем своим двором и своими женами. Знатный татарин предупреждал о своем приезде не напрасно: пусть-де великий князь готовит пышную встречу и подарки посланцу великого хана. Об этом гонец ничего не сказал, но Александр уже знал алчность татарскую и догадывался о причине столь раннего предупреждения.

Подарки велел готовить, а о встрече думать не стал. Сама мысль о торжественном въезде татарина во Владимир кощунственной была. Александр догадывался: Китат не с добром едет, со злым делом, — и встречать его колокольным звоном и хоругвями значило унизиться русскому духу до крайнего предела.

— Верно, Ярославич, — поддержал его митрополит. — Пусть тело наше терзают коршуны ненасытные, но душ наших да не пожнут вовеки.

Китат явился во Владимир вскоре после троицы, в город въезжать не стал, а остановил кибитки свои за Клязьмой на лугах. Там и корму для коней достаточно и, что не менее важно, он у всего города на виду. Это тоже хорошо — быть бельмом на глазу у русичей.

Свита у него оказалась немалая, русские князья, бывало, с таким числом людей на рать хаживали. А тут «гость» целый полк привел.

И, глядя из дворца туда, вниз за Клязьму, на скопище кибиток татарских, хмурился Александр Ярославич, мрачнел от предчувствий недобрых. Еще в Каракоруме говорил ему русский пленник Кузьма, что татары уж Китай переписали и другие страны, как бы на Русь с тем же не явились. Перепись сия нужна им, дабы обложить каждого живого человека данью, будь старец он дряхлый или младенец новорожденный. Не с тем ли и Китат пожаловал?

Вскоре еще посыльный от Китата явился, предупредив, что гость высокий едет через Золотые ворота ко дворцу великокняжескому.

«Эк его пучит от спеси-то, — подумал Александр. — Не в ближние Волжские, а в Золотые ему захотелось въехать, эдакий крюк дать. Думает, у Золотых встречу его обязательно. Ничего, и без меня доедешь до сеней».

Все же Светозару велел встретить татарина у крыльца и пригласить в сени с возможным уважением и почетом.

Китат явился в сени со своей свитой, взглянул испытующе на Александра, сидевшего на стольце, прошел к лавке, сел, шумно вздохнув.

— Как доехал? — спросил Александр, блюдя восточный обычай.

— Доехали хорошо, князь, — отвечал Китат. — Вот встретили нас… — И умолк многозначительно.

Но Александр, словно не поняв намека, сказал:

— Для встречи посланца великого хана приготовили мы подарки. — И указал в угол, где горкой высились меха. — Прими и не держи сердца на нас.

Китат даже не взглянул на подарки и не поблагодарил князя — привык к подношениям.

— Ты знаешь, князь Александр, с чем я прибыл к тебе?

— Скажешь — узнаю, — отвечал князь, слабо надеясь услышать другую причину, а не ту, что ему в голову пришла.

— Великий хан, — начал торжественно Китат, — поручил мне переписать весь твой народ.

«Так и есть, — подумал Александр. — Начинается худшее. Господи, укрепи нас».