Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные

• Название: Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные
• Автор: Константин Радов
• Жанр: Альтернативная история

---

Даже при поверхностном взгляде на карту становилось ясно, что удобнейшая линия защиты от кочевников идет гигантской дугой через Самару-Царицын-Азов-Богородицк-Киев, и я не был первооткрывателем этого рубежа. Начало правильной сторожевой службе на Волге и нижнем Дону положено еще в прежние царствования, большую часть предполья занимали союзные калмыки, и совсем невеликие траты требовались, чтобы закрыть оставшиеся лазейки от враждебной Кубанской орды. Эта линия почти готова. Кроме полусотни верст под Царицыном, остальная часть проходит по крупным рекам.

Не менее удобна к обороне днепровская граница от Киева до Богородицкой крепости. Вот между последней и Троицком, что у Таганьева рога - слабый участок.

Если эту сторону надежно закрыть от набегов - пространство, не уступающее крупному европейскому государству, станет доступным для поселения. Сотни тысяч крестьян можно перевести с северных болот и суглинков на тучные черноземы. Создать изобилие хлеба, позволить множеству людей оставить соху и заняться ремеслом или торговлей, споспешествующими народному богатству. Примерный расчет упущенной выгоды от пустующих земель вкупе с прямым ущербом от нападений и излишними расходами на нерационально устроенную оборону даже на меня самого произвел впечатление. Я надеялся, государь тоже признает его убедительным.

От Богородицка до Таганьева рога по прямой триста верст. Степь между Азовским морем и Днепром сужается клином: сделав шаг вперед, получаем линию от Каменного Затона до устья Берды вдвое короче, по Молочным Водам - еще короче, и в пределе - восемь верст у Перекопа. Потребность в людях и деньгах на оборону границы снижается не соразмерно расстоянию, но все равно существенно. Наоборот, отступая к Донцу, мы увеличиваем протяженность рубежа, коий должны защищать.

Бывшие владения Сечи Запорожской к востоку от Днепра предполагалось сделать пространством новой линии, с перспективой выдвижения оной вперед при удобном военном случае. Отношение к казачеству у меня было даже не двойственным, а гораздо более замысловатым. По многим причинам, значение казаков мнилось второстепенным; главное место я отводил военным поселениям, по организации близким к регулярной армии. Для их устройства предлагал древнеримскую систему, с выводом на землю старых солдат. Впоследствии, по немцелюбивой моде того времени, сие войско получило название ландмилиции.

Стратегическое положение Богородицка важно не только для обороны от татар, но и в случае наступательных действий. Есть две методы армейского снабжения. Одна - за счет местного населения (все помнят фантастические тысячеверстные марши Карла Двенадцатого), другая - из тыловых провиантских и амуничных магазинов (по сухому пути плечо перевозок не может превышать ста пятидесяти-двухсот верст, водой - больше). Рассчитывать на местные средства в Диком Поле не приходилось. Опираясь на Белгород, Полтаву и Киев, русская армия, действующая на нижнем Днепре, чрезмерно растягивала пути своих обозов и несла напрасные потери от голода и болезней. Это приводило к неудачам и в давних походах Василия Голицына, и в недавнем - Бутурлина со Скоропадским. Расширение Богородицкой крепости и превращение ее в полноценную тыловую базу большой армии приблизило бы хлебные магазины к войскам на сотни верст. При высокой воде низовья Днепра, почти до устья, попадали в полосу надежного снабжения.

Почему не Каменный Затон или Хортица, спрашивали некоторые. Двинем провиантские склады еще на сто верст вперед, и Перекоп с Очаковом станут легко досягаемы! Нет, отвечал я. Не всё сразу. Были бы запорожцы на нашей стороне... Пороги в межень приходится обходить по суше. Перебрасывать через них годовые запасы на десятки тысяч солдат трудно и ненадежно, особенно в виду неприятеля. Чтобы совершенно обезопасить операционную линию, на пути к Каменному Затону следует поставить три или четыре малых крепости. Это дело будущего, а пока надо зимовать выше порогов и держать магазины там же.

Вообще, согласно моему расчету, численность армии, действующей на крымских границах, по условиям снабжения не должна превышать двадцати, maximum - тридцати тысяч. Продвижение на сам полуостров вынудило бы оставить половину этих сил для защиты коммуникаций. Хватит ли оставшихся против ханского войска? Хотел бы я знать. У себя дома крымцы могли собрать не меньше семидесяти тысяч, а может, и сотню. Пытаться давить их числом, как при Софье - себе дороже. Умом воевать надо.

Когда бы мирный трактат, заключенный Шафировым, оказался прочным, увлеченный северными заботами Петр, скорее всего, не придал бы значения моим пропозициям. Но они попали в царские руки почти одновременно с известием о разрыве договора и новом объявлении войны Оттоманской Портой.

Назначение меня помощником генерала Бутурлина и комендантом Богородицка, с размещением Тульского полка в сей крепости, отвечало разумному правилу, что податель совета должен сам его исполнять. В ином случае, вероятно, пришлось бы отправиться в Финляндию с Михаилом Голицыным или в Померанию с Меншиковым (в страну Помиранию, как прозвали солдаты, невзлюбившие сию шведскую провинцию за мрачное имя). Впрочем, по настоянию князя Михаила Михайловича, один егерский батальон все же пришлось отдать ему. Меншиков и Шереметев, к счастью, не предъявляли подобных требований.

Если у меня еще оставались какие-то честолюбивые мечты относительно будущих воинских успехов, от подобных глупостей освободило первое же знакомство с полками расквартированной на Гетманщине бутурлинской дивизии. Ни в одном не было и половины штатного состава. Оборванные, истощенные, вшивые солдаты. Офицеры - немногим лучше. Запах нечистых тел и дух безнадежности, люди ежедневно бежали. Задержка жалованья приближалась к году, и похоже, что плохо поступающие деньги сверх того разворовывались. Матерые полковники не слишком прислушивались к новоиспеченному бригадиру, еще не заслужившему авторитета в их глазах.

Пытаясь определить тактику своих действий, я долго размышлял, насколько замешан в злоупотреблениях сам генерал. Можно ли рассчитывать на его поддержку в наведении порядка или придется интриговать против него? Пятидесятилетний Иван Иванович Бутурлин был приближенным Петра еще в правление Софьи, и пользовался полным доверием государя. Его карьере повредило пребывание в плену после первой Нарвы. Последние семь лет, из-за неудачного побега, - в шведской тюрьме, что породило в нем ненависть к иноземцам. Грубость, необразованность, пьянство вызывали антипатию при первом знакомстве, однако внимательному взгляду открывались и другие черты: храбрость, прямодушие, несклонность к интригам. Классический пример офицера брутальной формации. Он, конечно, заслуживал упрека за расстроенное состояние войск, но до какой степени? В то время полки были самодостаточными единицами, дивизии формировались только на время кампании. Кроме командующего генерала, на каждую по штату полагались генерал-поручик, два генерал-майора и два бригадира. Бутурлин, будучи сам в чине всего лишь генерал-майора, однолично управлял дивизией в летнем походе, и только к Рождеству я стал его единственным помощником. При таком некомплекте он просто вынужден был чрезмерно доверяться своим полковникам, не вникая в хозяйственные дела. Да и понятия воинские не слишком порицают офицеров, пользующихся дополнительными денежными преимуществами за счет полковой казны. К сожалению, солдаты начинают разбегаться от голода, куда глаза глядят, как только сии 'преимущества' становятся значительными.

Заручившись предписанием Бутурлина инспектировать подчиненные ему полки, я не преминул поклониться по старой памяти Ромодановскому. Князь-кесарь не был полномочен в делах армии, однако советами для защиты государева интереса способствовал и людей полезных указал. Скоро полковники оказались в моей воле: против наиболее злостных казнокрадов назначили розыск, а трактовать мелкие нарушения остальных можно было различно. Добившись замены явно негодных, прочим я поставил сроки для исправления дел и внушил, что только непрестанный труд и беспрекословное повиновение могут спасти от заслуженной кары. Начало было положено. Не раз замечал: чем энергичнее действия, тем сильнее сопротивление, хотя очень редко случается встретить нечто вроде осмысленной вражды. Обыкновенно мне противостоят силы инерции и хаоса - лень, глупость и своекорыстие.

Бутурлин провел всю эту зиму в Москве - и слава Богу, иначе его замучили бы жалобами на меня. Мы поделили обязанности: он, пользуясь родственными связями и приближением к государю, выпрашивал у Сената задержанное жалованье - хотя бы амуницией и провиантом, а не деньгами, - мне же надлежало устроить такой порядок, чтобы полученное не разворовали и не сгноили. К весне удалось полки накормить, обмундировать и пополнить рекрутами, пусть не до полного штата.