Борис Тумасов - Покуда есть Россия

• Название: Покуда есть Россия
• Автор: Борис Тумасов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-109-4

Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности и жестокости Александра II.

В ином свете видит личность царя и время его правления автор этого романа.

Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости — фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877–1878 гг. и роковое покушение на русского монарха.

---

При каждой встряске поручик стонет, морщится. Чьи-то заботливые руки поправляют на нём шинель.

— Пить, — шепчет Стоян.

Кто-то поднёс к губам баклажку с холодной водой, смочил рот и тут же убрал.

Неожиданно привиделось Стояну сражение, которое вёл их Передовой отряд за Шипку. Турки бежали, оставив на поле сотни изуверски искромсанных солдат.

В братскую могилу складывают головы и руки, ноги и туловища. Чьи они, кому принадлежали?.. Священник отпевает убитых. Скорбь и гнев… Рядом со Стояном Асен. Он говорит громко, и его слова звучат как клятва:

— Господи, ты велишь возлюбить врагов своих. Прости меня, Всевышний Создатель. Ужли злобные деяния врагов наших прощу я? Нет, не прощу и не возлюблю врагов отечества моего и буду мстить им до последнего вздоха.

Едва вспомнилась та картина изуверства турок, как тут же прояснилась мысль о последнем бое, первом ранении… Османы навалились на их дружину двумя таборами. На него, Стояна, набежал чёрный усатый башибузук в непомерно широких шароварах и сандалиях. Синяя рубаха подпоясана красным поясом, за которым торчит кривая сабля.

Тараща тёмные, как сливы, глаза, он бросился на русского офицера. Стоян увернулся, но турок, хищно оскалясь, наскочил во второй раз. Поручик попытался достать башибузука саблей, но тот, сделав длинный выпад, вонзил штык. Падая, Узунов уже не видел, как Асен ударом ножа свалил башибузука, как дружинники отразили атаку и Асен вынес поручика, а потом помогал санитару делать перевязку. Рана сочилась, насквозь пропитывая бинт.

С трудом поднял Стоян веки, прислушался. В фуре постанывали раненые. Шагавший рядом с фурой санитар, увидев, что поручик смотрит на него, сказал ободряюще:

— Потерпи, ваше благородие, в гошпитале тую дырку заштопают…

До Габрово, где разместился полевой госпиталь, добрались часа за три, но Узунову они показались вечностью. О чём только не передумал: и о том, как в детстве проказничали с братом Васильком, о поре гимназической, о корпусе и товарищах по Измайловскому полку… А чаще мысли о Светозаре. Никак не может Стоян представить её лицо, уплывает, растворяется оно в тумане.

С тревогой подумал о молчании бабушки Росицы. Когда ещё написал ей! Неужели рассердилась и запретит ему жениться на Светозаре?

В Габрово прибыли засветло. Санитары перенесли поручика в офицерскую госпитальную палатку, положили на матрац, набитый соломой. Пришла сестра милосердия, осторожно сняла повязку, промыла рану. Стоян смотрел в её красивые, но печальные глаза и не заметил, как над ним навис своей крупной фигурой доктор в белом халате с ржавыми, кровяными пятнами. Крупные руки легли Стояну на грудь.

— Ну-с, поручик, удачно воткнул штык проклятый башибузук. Чуть левей или повыше — и прощай Божий свет. А в вашем положении недели через две подниму, в Тырново долечитесь, а через месяц-полтора снова в бой… — Повернул голову к сестре милосердия: — Рану обработайте, наложите повязку. Утром осмотрю ещё раз.

Генерал-адъютант Тотлебен отбыл в действующую армию с двойственным чувством. Согласно телеграмме он откомандировывался в Главную квартиру императора всего лишь как советник, однако подспудно в Тотлебене жила уверенность: его ждёт Плевна.

Как истинный немец, Тотлебен был самоуверенным, не без основания считал себя крупнейшим специалистом по фортификационным сооружениям.

Со времени обороны Севастополя генерал Тотлебен руководил Инженерной академией, строил форты на Балтийском и Чёрном морях.

Русско-турецкую кампанию он считал преждевременной, мотивируя необходимостью постройки Черноморского флота и незавершённостью перевооружения армии.

Столь удачно начавшиеся боевые действия не вскружили Тотлебену голову, и на торжества по случаю побед — балы, званые обеды — он взирал иронически.

За обедом, тщательно пережёвывая свиную отбивную с любимым гарниром — жареной капустой, Тотлебен заявил своим домочадцам:

— Мой час настал. Вспомнили-таки Тотлебена.

Жена всполошилась:

— Но ты же не молод, Эдуард Иванович, и если государь пожелал видеть главнокомандующим не тебя, а своего братца, пусть великий князь и соображает.

— Нет! — Генерал решительно пристукнул по столу. — Если зовут Тотлебена, значит, невмоготу.

Запершись на сутки в рабочем кабинете, генерал перелистал все свои записи и тетради с описанием различных фортификационных сооружений, какие повидал в Германии, Франции, Англии… Проанализировал наступательные операции пруссаков с целью овладения французскими крепостными сооружениями. После чего отбыл, взяв в дорогу саквояж, побывавший с ним ещё в Крымской кампании.

Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич посулил своему державному братцу, что если Осман-паша высунется из-за плевненских укреплений, он разобьёт его незамедлительно. Слова оказались пустой болтовнёй.

Узнав о бахвальстве главнокомандующего Дунайской армией, Осман-паша мрачно ухмыльнулся и, тут же вызвав Измаил-пашу, велел сделать демонстрацию крупными силами.

Обстреливая позиции русских войск, турки несколькими колоннами вышли из Плевны и, завязав бой, неторопливо втянулись в Плевну.

Сидя на белой лошади, Осман-паша лично наблюдал за действиями бригад.

Великий князь Николай Николаевич почёл за лучшее о случившемся не распространяться и скрыть от императора.

Кавалькада именитых всадников объезжала плевненские позиции. Лил дождь с жестокими порывами ветра. Всадников спасали кавказские бурки. Конские копыта чавкали в лужах, отбрасывали комья грязи. Великий князь Николай Николаевич, Тотлебен и генерал Непокойчицкий делали рекогносцировку.

Два дня назад Тотлебен прибыл из Бухареста в Главную ставку императора. Александр II незамедлительно принял его.

— Вручаю вам честь России и армии — Плевну. На вас, генерал, надежда.

— Я всегда помню, что служу престолу, и тем горжусь, ваше величество.

Прибалтийский немец из Митавы не грешил против истины. Все свои недюжинные инженерные способности он проявлял во славу России и укрепления престола. Именно этим можно объяснить принятие им после окончания войны поста одесского генерал-губернатора, затем виленского, ковенского, гродненского.

Настрой спутников побыстрее завершить рекогносцировку и спрятаться от дождя в тепло раздражал Тотлебена. Он не мог сосредоточиться и вникнуть в обстановку, а уже даже беглое знакомство позволяло ему сделать заключение: Плевна — орешек крепкий. Великий князь небрежно заявил:

— Общая картина ясна. Дождёмся гвардейского корпуса и начнём штурм. Не так ли, Эдуард Иванович?

Главнокомандующего поддержал начальник штаба Дунайской армии Непокойчицкий:

— Мы имеем теперь и опыт действия штурмовых колонн.

— Ваше высочество, я пока не готов к столь категоричным суждениям, — ответил Тотлебен. — Позвольте мне ещё и ещё раз всё взвесить, чтобы высказать свой план государю и вам.

Великий князь недовольно поморщился:

— Ваше право, генерал. Его величество возложил Плевну на вас…

На следующий день Тотлебен, теперь уже без главнокомандующего и Непокойчицкого, лишь в сопровождении князя Имеретинского, участвовавшего во всех прежних штурмах Плевны, сделал глубокую рекогносцировку.

Его вывод Александру II носил обоснованный характер: штурма четвёртого не будет, требуется правильная осада. На что император ответил по-французски:

— Вполне согласен. Покончить можно одним терпением.

Собрав командиров дивизий и полков, генерал Тотлебен повторил слова, сказанные императору, и тут же приказал немедленно отрыть для солдат тёплые землянки и построить бани.

— Наши потери, — заявил он, — происходят не только от пуль вражеских и картечи, но и от хвори и нечистот. Солдат должен быть здоров и чувствовать о себе заботу отцов-командиров. Я по рождению немец, но чту завет генералиссимуса Суворова: «В здоровом теле — здоровый дух».

Рана затянулась быстро, недели за три. Стоян часто ходил на прогулку, даже забрёл однажды в маленький ресторанчик, переполненный штабными офицерами. Ни одного знакомого лица. Узунов выпил сухого вина, съел жареной баранины, острой от красного перца, и снова — на улицу.

Живописный древний город Вылко-Тырново неповторим. Высокий холм Царевец огибает каменистая Янтра. Обрывистые берега. На холме старые крепостные башни с зубцами и бойницами, замок последних болгарских царей и резиденция патриарха.

Янтра разделила город на несколько частей, соединённых между собой каменными мостами.

Богат город. Церкви и монастыри, мечети и базары, торговые лавки и мастерские ремесленников. На тихих улочках питьевые фонтанчики — чешмы, дома, увитые плющом и виноградом, тенистые сады. Выздоравливающие солдаты бродили по узким улицам Тырново, где и всадникам не разъехаться, любовались неведомой, чужой жизнью. Нередко их зазывали в гости.