Филип Янси - В поисках невидимого Бога

• Название: В поисках невидимого Бога
• Автор: Филип Янси
• Издательство: Триада
• Жанр: Религия
• Год: 2010
• ISBN: 978–5–86181–444–7(в обл.

Существует множество книг, которые сулят человеку уверенность в завтрашнем дне, рассказывают о том, как быть хозяином собственной судьбы. И вот Филип Янси не побоялся написать о тайне, окружающей веру человека, о риске, который вера подразумевает и без которого вера невозможна. Сильная сторона Янси–писателя — умение задавать трудные вопросы и нежелание давать на них простые ответы. Он пишет: «Чем более личностей для человека Бог, тем ближе к сердцу он принимает все, что с Богом связано».

Бог–личность, но Личность невидимая, как бы постоянно ускользающая от нас — материальных тварей. Автор берется исследовать шесть граней жизни христианина — жажду по Богу, стремление понять, Кто такой Бог, отношение к Святому Духу, саму веру, духовный рост и духовное преображение. Автор показывает, как способность довериться любящему Богу помогает в трудные времена.

Филип Янси — писатель, автор двенадцати книг, среди которых «Библия, которую читал Иисус», «Иисус, Которого я не знал», «Что удивительного в благодати», «Разочарование в Боге», «Ты дивно устроил внутренности мои», «По образу Его», «Молитва», «Где Бог, когда я страдаю», «Отголоски иного мира». Он не боится поднимать вопросы, которые предпочитают избегать в христианском мире.

---

У пророка Иеремии есть похожий образ — куст, выросший на опаленной зноем почве пустыни. Когда идут дожди, он расцветает, но при засухе его неглубокие корни засыхают и умирают. Иеремия противопоставляет этот несчастный куст образу человека, живущего в вере, который словно укоренен у благодатного источника:

«Благословен человек, который надеется на Господа и которого упование — Господь. Ибо он будет как дерево, посаженное при водах и пускающее корни свои у потока; не знает оно, когда приходит зной; лист его зелен, и во время засухи оно не боится и не перестает приносить плод»

(Иер 17:7–8).

Библия не содержит прекраснодушных обещаний, что кругом всегда будет вечная весна и сплошное цветение. Она предупреждает о необходимости готовиться к временам засухи. Будут и лютые зимы, и сочащиеся жарой летние месяцы. Но если корни веры окажутся достаточно глубокими и дотянутся до Живой Воды, мы устоим и в морозы, и в засуху и доживем до времен изобилия.

***

Профессор богословия и этики Стэнли Хауэрвас говорит, что жизнь в вере состоит из терпения и надежды. Когда настает испытание наших отношений с Богом, мы полагаемся на две эти добродетели. Мы терпим, памятуя обеты и деяния Божьи, и надеемся, что верность оправдает риск. «Иудеи и христиане всегда подчеркивают эти добродетели, — замечает Хауэрвас, — ибо верят, что Владыка мира благ. И если обстоятельства пробуждают сомнения, то терпение и надежда не дают этой вере угаснуть».

Я бы перефразировал Хауэрваса: жизнь в вере состоит из жизни в прошлом и жизни в будущем. Я живу в прошлом, помню о нем, чтобы укоренить себя в том, что Бог уже совершил. И это помогает мне обрести уверенность в том, что Он свершит в будущем. Отношения с невидимым Богом предполагают наличие препятствий: не имея материальных доказательств в настоящем, мы оглядываемся назад и напоминаем себе, с Кем мы общаемся. Всякий раз, когда Бог называл себя «Богом Авраама, Исаака и Иакова», Он напоминал Своему избранному народу об истории Своих взаимоотношений с тремя патриархами. А история богообщения у каждого из них была сопряжена с периодами испытаний и сомнений.

Надо сказать, что с Авраамом, Исааком и Иаковом Бог действовал весьма необычно. Сначала Он обещает сделать потомство Авраамово столь же многочисленным, сколь много звезд на небе. И начинается период длительного бесплодия. Первый ребенок у Авраама и Сарры родился, когда им было уже за девяносто. Этот ребенок (уместно названный Исааком, что значит «смех») женился на бесплодной женщине. Внуку Авраама и Сарры Иакову пришлось ждать женщину своей мечты четырнадцать лет, и она тоже оказалась бесплодной. Этот нелегкий путь к появлению многочисленного народа показывает, что у Бога иное расписание, чем то, по которому в нашем нетерпении обычно пытаемся жить мы. Из историй об Аврааме, Исааке и Иакове — а также Иосифе, Моисее, Давиде и многих других — я узнаю, что Бог действует путями, которые я не могу ни предсказать, ни пожелать себе. Тем не менее все эти ветхозаветные герои жили и умерли в вере, до конца свидетельствуя, что Бог исполняет свои обетования.

В Псалмах Давид и другие поэты вспоминают о былых временах, когда Бог казался бессильным, но в итоге торжествовал, и когда вера представлялась безрассудной, но после оборачивалась мудростью. Псалмы, основанные на эпизодах, когда Бог оказывал человеку помощь, нередко выдают опасения автора: вмешается ли Бог снова, заступится ли? Как видно из многих псалмов, воспоминания о прошлом облегчают тяготы в настоящем. Многие новозаветные тексты говорят о том же. Внимательно изучайте Писания: на путях веры они — словно дорожные карты. О Божьей верности свидетельствует не только Библия, о ней единодушно возвещает и Вселенская Церковь. Где была бы моя вера без Августина и Донна, Достоевского и Мольтмана, Мертона и Льюиса? Сколько раз я опирался на слова этих людей, словно утомленный путник на придорожный столб.

«Я хочу света, как жаждущий — воды», — писал полярный исследователь Ричард Берд во время шестимесячного пребывания в металлическом домике на Южном полюсе. Антарктической зимой солнце не светит по четыре месяца. «В темном небе висит погребальная мрачность. Это время между жизнью и смертью. Таким увидит умирающий мир последний человек». За три недели до возвращения солнца Берд записал в дневнике: «Я попытался представить, каким оно будет, но почувствовал, что не описать словами величие светила». Какой странной, должно быть, показалась Берду эта запись впоследствии, когда он готовил дневник к публикации в широтах, где солнце восходит каждый день.

Я не веду дневника, но тексты, вышедшие из–под моего пера в разные годы, — это своеобразный дневник. Скажем, беру статью, написанную лет двадцать пять назад, и поражаюсь, как страстно я говорил о вопросе, о котором с тех пор почти и не вспоминал. Сколько гнева, сомнений, едва сдерживаемого цинизма! Вопли плача, написанные карандашом на полях Библии, и там же — возгласы хвалы. Когда у меня хорошее настроение, я, просматривая старые записи, изумляюсь: в каком же болоте уныния я подчас погрязал! А когда я в унынии, моя собственная вера поражает меня своим оптимизмом. Перечитывание моих книг дает мне урок: все проходит, и я не всегда буду чувствовать себя так, как чувствую сейчас. А значит, корни нужно пустить глубже, в те глубинные пласты, в которых непременно найдется живительная влага.

Конечно, вспоминать свою историю отношений с Богом непросто, требуется сознательное усилие. Ведь воспоминания не просмотришь, как запись на видеокассете. Жизнь в вере не отображена в фотоальбомах. Значит, нужно стараться: пересматривать и историю болезни, и процесс исцеления.

Размышляя о своей жизни, апостол Павел написал: «Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый. Но для того я и помилован, чтобы Иисус Христос во мне первом показал все долготерпение, в пример тем, которые будут веровать в Него к жизни вечной» (1 Тим 1:15,16). Павел оглядывается на минувшее, чтобы вспомнить свое прошлое состояние, а затем обращает взор в будущее: «Царю же веков нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава во веки веков. Аминь» (1 Тим 1:17).

Зимой глубокий ручей неподалеку от моего дома замерзает. Но если я склоняюсь низко к ледяному покрову, то слышу, как подо льдом струится вода. И бег ее не прекращается ни на минуту. Под оковами, наложенными на поток суровой зимой, скрывается залог неизбежности лета.

***

Из терпения и надежды, прошлого и будущего и состоит жизнь в вере. Мартин Марти, назвавший почти половину псалмов «зимними» по интонации, отметил также, что сто сорок девять из ста пятидесяти одного в конечном итоге даруют надежду.

У Юргена Мольтмана, одного из крупнейших богословов XX века, есть маленькая книжечка под названием «Открытие Бога». Она повествует о пути Мольтмана к надежде. В конце Второй мировой войны, в 1944 году, он подростком был призван в немецкую армию и отправлен на фронт, где вскоре сдался британской армии. Последующие три года Мольтман провел в заключении: он был военнопленным, и его переводили из лагеря в лагерь. Он побывал в Бельгии, Шотландии и Англии. Гитлеровская империя рухнула, обнажив нравственную гниль Третьего рейха. Повсюду Мольтман видел, как немцы, его соотечественники, «внутренне разваливались, теряли всякую надежду, изнемогали от ее отсутствия, а некоторые даже умирали. То же самое чуть было не случилось и со мной. Спасло меня лишь рождение к новой жизни».

Мольтман не был знаком с христианством. Знал лишь о некоторых христианских традициях — о Рождестве и других религиозных праздниках. На войну он взял две книги: поэмы Гете и томик Ницше. Мягко говоря, ни та, ни другая книга надежду дать человеку не могли. Но капеллан подарил Мольтману Новый Завет и Псалтырь.

«Сойду ли в преисподнюю — и там Ты», — читал узник Юрген Мольтман и думал: может ли Бог присутствовать в этой темной ночи? «Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась… странник я у Тебя и пришелец, как и все отцы мои». Мольтман удивлялся, насколько точно эти слова описывают его собственное одиночество. Он пришел к убеждению, что Бог «присутствует даже за колючей проволокой — нет, не даже, а прежде всего за колючей проволокой».

В Псалмах Мольтман нашел не только описание своих душевных состояний, но и надежду. Гуляя ночью для разминки, он обходил небольшой холм в центре лагеря. На холме стоял сарайчик, в котором была часовня. Над входом в часовню всегда горела лампада. Для Мольтмана этот сарайчик стал символом Божьего присутствия, светящего людям во тьме страданий. И этот символ тоже рождал надежду.

После освобождения Мольтман отказался от намерения изучать квантовую физику и обратился к богословию. Впоследствии он основал движение под названием «Богословие надежды». Он пришел к выводу, что мы живем, разрываясь между Крестом и Воскресением. Окруженные распадом, мы тем не менее жаждем исцеления тварного мира. У нас нет доказательств, что такое возможно, а есть лишь чудесный знак — Воскресение Христово. Но вера и надежда на славное будущее способны изменить настоящее (как некогда надежда Мольтмана на освобождение преображала его ежедневное пребывание в лагере).