Владимир Ильин - Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

• Название: Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта
• Автор: Владимир Ильин
• Издательство: Яуза
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-20000-2

Судьба Владимира Ильина во многом отражает судьбы тысяч наших соотечественников в первые два года войны. В боях с врагом автор этой книги попал в плен, при первой же возможности бежал и присоединился к партизанам. Их отряд наносил удары по вражеским гарнизонам, взрывал мосты и склады с боеприпасами и горючим, пускал под откос воинские эшелоны немцев. Но самым главным в партизанских акциях было деморализующее воздействие на врага. В то же время только партизаны могли вести эффективную контрпропаганду среди местного населения, рассказывая о реальном положении дел на фронте, агитируя и мобилизуя на борьбу с захватчиками. Обо всем этом честно и подробно рассказано в этой книге.

---

— Товарищи! Мы дальше не пойдем. Будем здесь строить землянки. Основательно устраивайтесь в этом лагере.

Партизаны, довольные тем, что не так далеко отъехали от своих родных деревень, с воодушевлением начали строить новые землянки. Через два дня они были готовы. Началась повседневная партизанская жизнь и в этом лагере. Снова стали выезжать на поиски оружия, на заготовку продовольствия и на диверсии. Узнав об исчезновении ближайшего родственника, братья Короткевичи попросили разрешение у Агапоненко сделать разведку и узнать, что же случилось с Василием и его напарником. Через два дня они доложили:

— Товарищ командир! Василий Короткевич и его напарник, посланные Шныркевичем в Бабаедово, натолкнулись на засаду немцев и оба погибли. Местные жители похоронили их на кладбище, недалеко от этой деревни.

Комбриг Гудков, узнав о гибели двух партизан, понял, что вся эта тревога была напрасной, но возвращаться в зимний лагерь с бригадой не захотел, так как и здесь лагерь уже построен и оборудован не хуже старого. Тем более что по соседству с гудковцами, немного далее в глубине леса, поселился отряд Федосова Ф. Л. из заслоновской бригады. Тот самый, который вместе с разведчиками вел бой с карателями во Взносном, когда был убит бургомистр Зель. Теперь, временно объединившись с хорошо вооруженным отрядом Федосова, гудковцы вполне могли отразить небольшую карательную экспедицию. А на большую у немцев сейчас не было возможностей, так как бои под Сталинградом заставили гитлеровское командование отправить туда несколько гарнизонных частей. Нам, разведчикам, Агапоненко приказал вернуться в свой лагерь, то есть в «Терем».

Уже больше двух месяцев старший лейтенант Корсак находился в партизанской бригаде. Он чувствовал, что ему еще не доверяют ни комбриг Гудков, ни комиссар Финогеев, и с их стороны видел постоянную настороженность по отношению к себе. Не раз комиссар Финогеев пытался вести с ним откровенный разговор, но это у него не получалось. Себялюбивый и гордый Корсак невзлюбил этого старого «комиссаришку», как он мысленно его называл. Он не мог понять, почему он, старший лейтенант Корсак, должен подчиняться какому-то пленному старшему лейтенанту Гудкову и кто его назначал командовать бригадой. Он не знал, как быть дальше, и боялся, что эти двое сдадут его органам НКВД как изменника Родины. Тогда ему нечем будет доказать, что это не так, так как он, бывший начальник полиции, добровольно вступил в партизаны. Здесь он фактически ничего не делает. Надо что-то предпринимать. Вот если бы в одном из боев погиб Гудков, а он, отличившись в этом бою, принял бы на себя командование всей бригадой как старший по воинскому званию, тогда все было бы отлично и он мог бы стать законным комбригом. В этом случае никто бы ему не был страшен, так как он всегда бы мог доказать, что своей кровью искупил вину перед Родиной. Так вырисовывался план его дальнейших действий.

Много дней и ночей ломал голову Корсак над тем, как избавиться от Гудкова. И решил подговорить Котлю организовать свадьбу в той деревне, где у него живет любовница. А перед этим предупредить полицию, что приедут партизаны вместе с Гудковым.

Однажды встретившись со своим другом, бывшим полицаем Котлей, который тоже находился в партизанах и был в отряде у Шныркевича, Корсак откровенно сказал ему:

— Слушай, Котля, как ты думаешь, а что, если однажды я стану комбригом вместо Гудкова?

— Это было бы очень хорошо, товарищ старший лейтенант.

— Тогда бы я тебя, старшина Котля, назначил командиром отряда вместо этого колхозника, Петьки Шныркевича.

Корсак отлично знал, что Котля не любит своего командира, и решил воспользоваться этим.

— Но Гудков-то не собирается уходить в отставку, как же вы станете комбригом?

— А это нам надо сделать самим, чтобы он ушел.

— Как это сделать? — настороженно спросил Котля.

— У меня такой план. Нужно Гудкова вместе со штабом пригласить на свадьбу в одну из деревень, где полиция сделает засаду, и во время боя Гудков должен погибнуть, вот и все.

— О, это очень опасно, товарищ старший лейтенант.

— А ты знаешь поговорку: трус в карты не играет?

— Ну ладно, — согласился Котля. — А что от меня требуется?

— Ты будешь женихом и организуешь свадьбу, а я тебе помогу во всем. У тебя же есть в Прусиничах невеста.

— А как же засада полиции? Меня же там словят, в этой деревне, немцы и полиция, и мне придется болтаться в петле.

— Тебе в деревне делать будет нечего, ты на свадьбу поедешь вместе со штабом бригады. И фактически свадьбы никакой не будет. Ты попросишь у комбрига разрешения жениться, пригласишь его на свадьбу, и поедем все вместе туда. В деревне нас встретит полиция. Завяжется бой, и все на этом кончится. Никто не узнает, что эта свадьба была обманом. Все подумают, что засада полиции — чистая случайность.

На другой день после разговора Корсак обратился к Гудкову:

— Товарищ комбриг, мне уже надоело находиться при штабе бригады и бездельничать. Поручите мне какое-либо боевое задание. Ну, например, разрешите мне наладить связь с немецкими гарнизонами. У меня же, по моей прежней службе в полиции, имеется много знакомых полицаев не только в Соколине, но и в других полицейских участках. Разрешите мне, под вашим личным контролем, заняться агентурной разведкой. О моих делах в гарнизонах противника будем знать только вы да я. Теперь, в связи с победой Красной Армии под Сталинградом, в полиции началось брожение, и, может быть, мне удастся перетянуть на нашу сторону многих полицаев.

— Хорошо. Я посоветуюсь с комиссаром, и мы, я думаю, удовлетворим вашу просьбу.

В скором времени просьба Корсака была удовлетворена, и он был назначен командиром агентурной разведки. Ему разрешалось подобрать группу разведчиков. Одним из них стал Котля. Как командир агентурной разведки, Корсак имел возможность вместе со своими разведчиками свободно разъезжать по деревням около Бука. Ему удалось через мать одного из соколинских полицаев, ту старую женщину, у которой мы с Багадяшем в Серковицах забрали овес и другие продукты питания, передать письмо соколинским полицаям. В нем он сообщил, что Гудков со своим штабом будет на свадьбе у Котли в деревне Прусиничи. И, указав возможный день ее, пожелал полицаям успешной «охоты» на Гудкова. В свою очередь, полиция сообщила об этом Оболицкому немецкому гарнизону.

В первую субботу начала марта к Гудкову явился Котля и сказал:

— Товарищ комбриг, разрешите сыграть свадьбу.

— Какую это еще свадьбу?

— Мою, Николай Петрович. У меня давно есть невеста в деревне Прусиничи. А теперь это дело уже подпирает, и нужно жениться.

— А где же она будет жить? — настороженно спросил Гудков.

— Пусть живет пока в своей деревне, у родителей. Нам только надо свадьбу сыграть, чтобы я у нее был законным мужем.

— Что, она у тебя в положении?

— Да, Николай Петрович.

— Вот так дела! Ну ладно, раз такое дело, давай женись.

— Николай Петрович, я хочу пригласить вас на нашу свадьбу.

— А когда она будет?

— В следующее воскресенье, во второй половине дня, к вечеру. Я приглашаю вас вместе со штабом бригады и поеду вместе с вами. Там нас будут ждать родственники моей жены.

— Ну ладно, мы поедем к вам, — не совсем уверенно и ничего не подозревая, дал согласие Гудков.

В воскресенье, когда стало смеркаться, штаб бригады на четырех санях отправился в Прусиничи на эту свадьбу. От лагеря по лесу и болоту до Прусиничей было не так далеко, примерно восемь километров. На первых санях ехали комбриг Гудков, Корсак, ординарец комбрига Гриша Орешич и Лена Сушко На остальных ехали Стась Подберезский с пулеметом в руках и другие партизаны. Вместе со всеми на последних санях сидел и жених Котля. В лагере за комбрига остался комиссар Финогеев.

Из-под копыт красавца серого коня в яблоко, запряженного в передние сани, летели комья снега. Слегка подвыпившая на дорогу шумная компания гудковцев в веселом настроении приближалась к южному концу деревни. В самом начале улицы, когда все сани поровнялись с крайней избой, Корсак попросил остановиться и, выпрыгнув из саней, побежал к крайнему дому на правой стороне улицы, крикнув комбригу: «Я сейчас приду, узнаю, нет ли немцев».

Войдя в этот дом, Корсак сразу обнаружил в нем засевших в засаде полицаев. Не обнаружив в темноте никого из знакомых, он выскочил из дома и на всякий случай крикнул полицаям: «Не стрелять! Свои!»

Но, понимая, что эти его слова могли услышать Гудков и другие партизаны, и боясь в то же время, что полицаи все же откроют по нему огонь из пулемета, он выхватил из кармана гранату и бросил ее в окно. Произошел сильный взрыв. Полицаи, видимо, растерялись от коварного действия Корсака, а он успел перебежать улицу и залег со своим немецким автоматом на противоположной стороне, чтобы наблюдать за дальнейшим ходом боя.