Шэрон Болтон - Теперь ты меня видишь

• Название: Теперь ты меня видишь
• Автор: Шэрон Болтон
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-2062-6, 978-966-14-4425-5 (fb2)

Неизвестный маньяк решил повторить пять канонических убийств Джека-потрошителя. Он убивает в определенные дни ножом с выгравированным на лезвии именем жертвы своего кровавого кумира. Детектив Лэйси Флинт, ставшая свидетельницей первой агонии, сама оказывается под подозрением, ведь о ее прошлом почти ничего не известно…

---

В выражениях Эмма не стеснялась и миндальничать ни с кем не думала. Такое, конечно, не станешь лениво почитывать воскресным утром за чашечкой чая. Действия полиции, в общем, критике не подверглись, Эмма даже включила комментарии начальника «сапфировых отрядов», но вопрос был поставлен ребром: неужели власти игнорируют незащищенные слои населения, потому что правда колет им глаза?

Вскоре после публикации Эмма по телефону рассказала мне, что газета заказала продолжение и на этот раз просила побеседовать с учителями и общественными деятелями на местах. Поговаривали, что статью могут номинировать на какую-то журналистскую премию.

В последние дни сентября я начала несмело выходить в люди. Когда закончилось дознание в отношении трупа Аманды Вестон, ребята буквально силком потащили меня в боулинг, а я на удивление вяло сопротивлялась. Ребра еще не зажили окончательно, поэтому я сидела в сторонке и старалась пореже смеяться.

Еще через пару дней мы сходили в уютное индийское кафе, куда можно приносить свое пиво. Джосбери тоже был там, по-прежнему с перевязью на руке. За весь вечер он ни разу со мной не заговорил, но мы часто обменивались взглядами. И я невольно задалась вопросом, не составит ли кое-кто нам с мишкой компанию, причем в самое скорое время.

А потом, первого октября, сто с лишним лет спустя после гибели Элизабет Страйд, моя безмятежная новая жизнь резко оборвалась.

49

Понедельник, 1 октября

Шарлотта Бенн лежит на двуспальной кровати в главной спальне дома. Лежит не в ту сторону: ноги, в тех же туфлях, в которых она открывала дверь, покоятся на подушке. Подушке ее мужа. Он разозлится, если придет домой, а подушка помята. Шарлотта уже застелила кровать, расправила простыню, разгладила все складки, взбила одеяло и подушки, сложила покрывало и равномерно разбросала декоративные шелковые подушечки. Теперь придется начинать заново. Когда все это закончится?

— Можно мне привстать? — спрашивает она.

— Нет, — отвечают ей.

— Меня тошнит.

Молчание.

— Покрывало не отстирается. Придется нести в химчистку.

— Симпатичная комнатка. Сама дизайном занималась?

— Да, — говорит Шарлотта, хотя это неправда: на самом деле она нанимала очень дорогого дизайнера, которого посоветовала подруга. — Все сама выбирала. Несколько недель потратила.

— Тут хорошо использованы нейтральные цвета, — говорит голос ей на ухо. — Это твои любимые цвета?

— В доме есть деньги, — говорит Шарлотта. — В сейфе на первом этаже. Несколько сотен фунтов, по-моему. Я скажу вам комбинацию. Шесть, семь, три… — Она слышит какой-то шелест сзади. — Что вы делаете?

— Я хочу задать тебе один вопрос насчет морали. Как ты считаешь, мораль абсолютна? Или ее можно корректировать? Не двигайся, а то башку отстрелю.

Шарлотта заставляет себя лежать неподвижно.

— Я не понимаю, о чем вы. Вы, кажется, с кем-то меня перепутали.

Она плачет и при этом боится, как бы не испачкать покрывало потекшей тушью.

— Если бы кто-то из твоих близких совершил ужасное преступление, как бы ты поступила? Ты бы все равно его поддерживала и не думала о последствиях?

— Я не понимаю, что вам от меня надо.

Слезы стекают по щекам ручейками. Один уже дополз до уха. Шарлотте хочется смахнуть влагу, ей щекотно — но она не смеет пошелохнуться.

— Очень симпатичная комнатка, — говорит голос. — Хотя лично мне нейтральные цвета не нравятся.

Когда пальцы хватаются за волосы Шарлотты, начинает играть музыка — какая-то старая песенка, которую она вроде бы знает, но не может вспомнить название. Несмотря на угрозы, она пытается встать — и застывает. Что-то касается ее шеи. Она косится в сторону и видит облаченную в белый рукав руку, согнутую в локте.

— У меня через час важная встреча, — со слезами шепчет Шарлотта.

Нож у ее горла.

— У меня тоже. Говорят, когда людям весело, время идет незаметно.

Острый кончик ножа вдавливается сильнее. Шарлотта тяжело дышит: тело не успевает поглощать достаточно воздуха.

— Мне всегда нравился красный цвет, — говорит голос, пока Джули Эндрюс поет о капельках дождя. — По-моему, в этом интерьере не хватает красного.

50

Звонок застал меня на работе — я зашла после обеда уточнить кое-что у Майзон. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я подошла к ее столу. Она отложила надкушенный сэндвич и сняла трубку. Кроме нас, в диспетчерской никого не было, а половину опергруппы вообще перевели на новые задания. Под конец разговора лоб Майзон прорезала глубокая морщина.

— Это криминалисты из Вестминстера, — сказала она. — Их вызвали в библиотеку «Виктория» на проспект Букингемского Дворца. Там найден прозрачный пакет с предметом, похожим на человеческий орган.

Я все расслышала, каждое слово, но не могла обработать полученную информацию.

— Таллок сегодня есть?

Не дождавшись ответа, она снова взяла трубку. Я даже не услышала вопроса.

В комнату вошел сержант Андерсон.

— Как жизнь? — спросил он.

Майзон положила трубку и повторила то, что уже сказала мне. Андерсон тоже достал телефон. В комнату начали сходиться люди. Некоторые вопросительно смотрели на меня. Я только качала головой.

Таллок вышла вперед и приказала всем замолчать. Копы обычно реагируют на такие просьбы не самым галантным образом, но по воцарившейся тишине можно было понять, насколько все напряжены.

— Вполне возможно, что нас это вообще не коснется, — сказала Таллок. — Наши убийства совершил Купер, а он мертв.

Да, она права. Как же иначе?

— Мы поедем туда тихо и спокойно. Три машины — моя, Андерсона и Стеннинга. Остальные пусть ждут здесь в полной боевой готовности.

Библиотека «Виктория». Только не это.

— Лэйси!

Я с трудом заставила себя обернуться.

— Поехали с нами.

Она вышла первой. Мужчины, пропустив меня, поплелись следом. Умоститься в приземистой спортивной машине мне было крайне трудно, но не время жаловаться. Мы молча выехали с территории и двинулись по Льюисхэм Хай-стрит.

— Часть тела, — сказала я, когда мы свернули на трассу А2. — Какая именно?

— Сердце, — ответила Таллок, не сводя глаз с дороги. — И не только. Я уже связалась с Вестминстером.

— У Мэри Келли вырезали сердце.

— Мэри Келли убили только в ноябре! — рявкнула она. — Сердца всех млекопитающих очень похожи. Я это точно знаю. Это может быть свиное, или овечье, или еще чье-то.

Я не ответила.

— Чего-то такого я и ждала, — сказала она. — Даже письма всем разослала, с предупреждениями. Юбилей двойного захода — конечно, кто-нибудь не устоит. В мире полно людей с извращенным чувством юмора.

Таллок болтала без умолку и, видимо, не могла остановиться. Свиное сердце можно купить в любой мясной лавке. Это такая шутка. Может, журналисты не хотят расставаться с благодарной темой? Таллок замолчала только тогда, когда мы подъехали к библиотеке. Я не вымолвила ни слова и молилась, чтобы она оказалась права.

Библиотека «Виктория» занимает очень красивое здание: кирпич коричного оттенка, высокие прямоугольные окна в светлом каменном канте. Припарковавшись у автобусной остановки, Таллок быстро договорилась со стоявшим там копом, чтобы он присматривал за машиной, и заскочила в библиотеку через совсем не викторианские двери с фотоэлементами. Я последовала за ней, но не так резво: зря я лихачила на спортивном авто со своими-то ребрами. К тому же ноги вдруг начали подкашиваться.

Внутри нас ждал Аллан Симмонс, занимавший в Вестминстере ту же должность, что и Таллок. Этот высокий, русоволосый мужчина взглянул на меня с недоумением, поскольку вид я до сих пор имела самый плачевный, и обратился к Таллок:

— Пакет оставили на столе примерно в час. Никто к нему не притрагивался. В зале в тот момент находилось всего трое взрослых. Мы всех задержали, они сейчас дают показания. Никто не выходил из помещения.

— А что насчет камер? — спросила Таллок, пока мы, ныряя под полицейскими лентами, продвигались вглубь библиотеки.

Конечным пунктом был отдел абонемента — большая прямоугольная комната, над которой сверху тянулась длинная галерея. Сквозь массивное слуховое окно полукруглой формы щедро лился дневной свет. Симмонс повел нас в конец зала, к арке с табличкой «Детская литература». Мы прошли внутрь.

— Все засняли. Кто-то зашел сюда, взял с полки книгу и отнес в соседний зал. Теперь идемте обратно.

Мы вернулись в отдел абонемента, а оттуда свернули налево. Миновав компьютерный зал, мы попали в еще один зал, окольцованный черными, в розочках, перилами; из левого угла шла наверх чугунная винтовая лестница. Посредине стояла кадка с гигантской пальмой, а за ней — полицейский фотограф, заслонявший обзор. Когда он наконец отошел, мы втроем смогли приблизиться к заветному столу.