Владимир Бобров - 1001 день в Рио-де-Жанейро

• Название: 1001 день в Рио-де-Жанейро
• Автор: Владимир Бобров
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1974

Книга, написанная живо и увлекательно, вводит читателя в лабиринт жизни одного из наиболее крупных и красочных городов планеты. Созданная на основе личных впечатлений автора, долгое время жившего в Бразилии, она рассказывает о множестве обликов этого удивительного города: о роскошных пляжах, отелях и о жалких трущобах, о карнавалах, футболе, знакомит с нравами и обычаями жителей Рио-де-Жанейро.

---

Вот семья индейцев-батакудов в походе. А это уличный цирюльник. Это отставной сержант, рассказывающий небылицы немногочисленным слушателям. Сцена экзекуции провинившихся рабов и т. д., и т. д. Десятки рисунков, сотни характеров, выхваченных зорким глазом из городской толпы и сохраненных на бумаге для потомков.

У нас с собой фотоаппарат, но фотографировать запрещено. К сожалению, репродукции рисунков достать трудно. В самом музее их не продают. Почему? Мы так и не поняли. Может быть, монополия, может быть, просто невыгодно.

Прошло полтора столетия. Исчезли рабы, изменился облик городских улиц, изменились костюмы. Но остались люди — бразильцы. Кажется, они сошли с рисунков Дебре, переоделись в современное платье и разбежались по улицам современного Рио-де-Жанейро. Самобытные, колоритные, неповторимые по своему характеру бразильцы. Правда, не все. Индейцев, например, на улицах города уже не встретишь. Во всей Бразилии их осталось несколько тысяч, в далеких, густых и еще не вырубленных джунглях Амазонки. Индейцев в Рио-де-Жанейро давно уже нет. Зато есть Индейский музей, расположенный по соседству со стадионом «Маракана».

Музей создан в 1958 году. Надо сказать, в самое время. Еще не поздно собрать предметы быта, оружие, описать нравы и обычаи уходящего навсегда народа. Можно отснять киноленты с изображением живых индейцев, можно сделать записи их языка, песен, ритмов. Можно сохранить для грядущих поколений наглядное представление о прежних хозяевах западного полушария. Но только надо торопиться. Время не ждет!

Об индейцах написаны горы книг. Нельзя отрицать усилий нескольких энтузиастов спасти или по крайней мере отсрочить гибель, может быть, самого гордого из прошедших по планете народов. Увы, они не могут дать больше того, чем обладают. А одного энтузиазма мало.

Мы видели индейцев в кинофильмах, на открытках, на листах иллюстрированных журналов очень часто и в больших количествах. Но ни одного живого индейца мы не видели. И скорее всего, уже не увидим никогда. Кстати indigena по-португальски означает «туземец», «местный житель», a indigente — «бедняк», «нищий».

Индейцы ушли, оставив на память кариокам (тоже индейское слово) некоторые географические названия: Ипанема, Гуанабара, Пакита.

Остров Пакита — осколок рая

Старый, видавший виды паром «Ипанема» зафыркал, заурчал, отвалил от причала и лег на курс. Мы плывем по бухте Гуанабара на остров Пакиту, пожалуй, самое популярное место отдыха кариоков. Пакита прочно входит в набор достопримечательностей города. Это небольшой островок, расположенный в центре бухты. Точнее, группа островов, многие из которых просто большие камни. Горсть камней, упавших в море. Те, что помельче, опутаны кактусами — толстыми, мясистыми и извивающимися, как сытые питоны. Камни покрупнее одела сельва. Это типичные зачарованные острова южных морей. Изящные пальмы, свесившись с берега, смотрятся в голубую гладь воды, безмятежный покой которой нарушают время от времени стада дельфинов, — так описывается остров Пакита в стихах и рекламных проспектах. Жаль, но жизнь внесла значительные коррективы в эти представления. На островах появились бульдозеры. Они сбрили густую шевелюру сельвы. На обнаженной земле вздулись пузыри нефтяных резервуаров. В Бразилии пока не обнаружено крупных месторождений нефти. Так по крайней мере считается. Для нужд импорта требуются большие емкости. Острова среди бухты — идеальное место для хранения нефти, но эти же острова — идеальное место отдыха.

Горы почти правильной окружностью замкнулись вокруг архипелага, отгородив его от океана и штормовых ветров. Возможно, что когда-то давно индейцы, глядя на зеленые точки островов, говорили: «ipac-ita», то есть «камни, упавшие с неба». Возможно, что индейцы говорили и другое: «Paca-ita», то есть «здесь паки» (паки — небольшой зверек, размером с кролика, они хорошо прижились в городских парках, потешая посетителей своим умением есть, держа пишу в передних лапках).

Бразильцам оба этих толкования не нравятся. Островом любви окрестил Пакиту Жуан VI. наведывавшийся сюда неоднократно. На Губернаторском острове, там, где сегодня расположен международный аэропорт, принимающий ежедневно десятки воздушных кораблей, полтораста лет назад была стоянка королевского галиона — небольшого баркаса, на котором король-эмигрант совершал морские прогулки.

Пакте посвящены километры рифмованных строк и гектары живописи. Свою историю (писанную) остров ведет со времен Эстасио де Са, который в качестве сесмарии пожаловал его во владение в 1565 году двум своим сподвижникам — Диего Балде и Инасио ди Бульоэс.

Вполне естественно, что острова привлекли внимание и могущественной церкви. Первая церквушка — капелла святого Роке — появилась на острове в 1697 году. Стены ее были необычной толщины, а подслеповатые окна забраны тяжелыми решетками из кованого железа. Капелла служила не столько местом общения с богом, сколько местом укрытия от прежних хозяев острова — индейцев. Святой Роке зарекомендовал себя как покровитель моряков и исцелитель чумных. В день 16 августа (день указанного святого) церковь забивалась до отказа верующими и страждущими. К берегам острова приставали многочисленные шлюпки, баркасы, паромы, разукрашенные флагами и цветами. Притоком посетителей капелла была обязана не в малой степени близлежащему колодцу, развалины которого можно осмотреть и сегодня. По преданиям, вода этого колодца обладала чудодейственной силой: испивший (испившая) ее легко достигал взаимности в любви. Слава погубила колодец: желающих испробовать действие воды было слишком много. Ключ иссяк. Колодец высох и был разрушен обманутыми в своих надеждах паломниками.

Красота порождает почитателей. Почитатели порождают моду. Образовывались десятки обществ, клубов, кружков любителей острова, защитников острова, художников, поэтов и просто бездельников. И рождались афоризмы вроде: «Если бы какому-нибудь небожителю наскучил рай, он смог бы спокойно поселиться на Паките…»

В ясный день остров напоминает больше всего клумбу — гигантскую клумбу, засаженную пестрыми цветами. Говорят, что в лунные ночи архипелаг приобретает фантастический вид. Красота его настолько разительна, что стала главным препятствием для электрификации острова.

Паром прижался правым бортом к деревянному пирсу и дал прикрутить себя канатами. Матросы положили несколько трапов, и пассажиры посыпались на берег.

На площади, у невысокой каменной ограды, выстроилась длинная очередь извозчиков. Пролетка — единственный (если не считать велосипедов и лодок) здесь вид транспорта. Так по крайней мере сообщают соответствующие справочники. Автомобилей вы на острове не увидите, сообщали нам наши знакомые. И ошиблись. Пыхтя и смердя, на площадь выкатил грузовик, развозящий по ресторанам продукты. Но он действительно в единственном числе. Высадившиеся начали разбирать извозчиков. Мы последовали их примеру. Возница — средних лет бразилец, кривой на правый глаз, причмокнул, поднял вверх длинное кнутовище, шлепнул кожаными вожжами по спинам двух гнедых, очевидно своих ровесников, и наш тарантас тронулся. Поняв, что его клиенты — иностранцы, кучер повернулся к нам лицом и начал разглагольствовать об исключительных красотах острова, а его лошадки, почуяв послабление руки, держащей вожжи, тут же перешли с рыси на шаг, поворачивая сами там, где надо. Мы ехали по хорошо накатанной дороге вдоль берега. Справа от нас дремала голубая Гуанабара. Слева мелькали виллы богачей. Бедность однообразна. Богатство многолико и пестро. На острове нет двух одинаковых домов, палисадников, садов. Выдумка архитекторов, садовников, декораторов неистощима. Набережные Пакты — выставка тщеславия. Почти каждый особняк — произведение искусства, имя которому — реклама. По-русски это формулируется кратко: «Знай наших!» Чтобы объехать остров, требуется полчаса.

Мы благополучно возвратились к пристани, рассчитались с возницей и влились в толпу праздношатающихся посетителей острова.

Солнечные блики плясали на поверхности воды, вспыхивали цветы, когда на них падал пробившийся сквозь зеленую завесу листьев оранжевый луч, щебетали птицы. Было красиво и грустно. Толпа людей слонялась на берегу, из открытых дверей кабачков доносились запахи жаркого, взад и вперед сновали велосипедисты. (Машины здесь дают напрокат — простые и спаренные семейные.) И почему-то чудесный остров показался нам большим экспонатом какого-то фантастического музея, осколком того времени, когда мир был молод и свеж.

Переходя из переулка в переулок, мы набрели на местное кладбище, обширное, заросшее деревьями и цветами, забитое памятниками и склепами. Почти в центре его возвышалась скульптура, приковавшая наше внимание, — громадное штурвальное колесо и другие морские атрибуты: якорь, цепи… и надпись: