Анатолий Нутрихин - Жаворонок над полем

• Название: Жаворонок над полем
• Автор: Анатолий Нутрихин
• Жанр: История

---

Нутрихин Анатолий Жаворонок над полем

Анатолий Нутрихин

Жаворонок над полем

Повесть о детстве Дмитрия Ивановича Менделеева

Анатолий Иванович Нутрихин - заведующий отделом газеты "Телевидение. Радио", член Союза журналистов Петербурга, автор книги "Менделеев в Петербурге" (Лениздат, 1982), многочисленных очерков и статей. Им написана книга о детстве Д.И. Менделеева - первая повесть на данную тему. Ее автор на протяжении ряда лет обследовал архивы Петербурга, Омска, Тюмени, Тобольска. Не раз бывал в селе Аремзянское, с которым связаны детство и отрочество великого ученого. В результате журналисту удалось найти материал, который в значительной мере расширяет прежние представления о раннем периоде жизни Менделеева.

Таким образом, повесть написана на документальной исторической основе. Многие ее герои - это реально существовавшие люди: члены семьи Менделеевых, их друзья - ссыльные декабристы, местные чиновники, преподаватели тобольской гимназии и т.д. И описание затмения не выдумано. И жандармы Петровский и Шадзевич существовали, и сплетница купчиха Маковкина, действительно, жили тогда в Тобольске. Автор первым нашел в архиве послужные списки учителей тамошней гимназии и списки гимназистов, что и сделало возможным написание повести.

А.И. Нутрихиным в большом объеме использована краеведческая, мемуарная литература, что позволило ему нарисовать яркие картины жизни Тобольска сороковых годов позапрошлого века, воссоздать ту среду, в которой рос и развивался будущий гений русской науки.

Поскольку повесть представляет собой художественное произведение, постольку в ней присутствует и авторский вымысел, что проявилось в создании некоторых персонажей второго плана и приключенческом характере сюжета. Все это делает книгу более занимательной. Адресована она, в первую очередь, юному читателю, но, думается, заинтересует людей старшего возраста.

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Аремзянка

2. Разбойника поймали

3. День на исходе

4. Лес

5. В пути

6. Здравствуй, город!

7. Корнильевы

8. В жандармском управлении

9. Гимназия

10. Пожар

11. Ох, эта борьба!

12. О поджигателях, стихах, римлянах и греках

13. Экзекуция

14. Поединок

15. Про Ермака

16. У острога

17. Базар

18. Заботы Марьи Дмитриевны

19. Кулачная потеха

20. "Освободить Орлика можно..."

21. Качурин сердится

22. Зимней порой

23. У майора Петровского

24. Вакарин

25. Вальс, вальс...

26. У Семи Отроков

27. Идемте, доктор!

28. На Кузнечной

29. В семье

30. Чувашский мыс

31. Тайна Кожевниковых

32. Будни

33. Челн уплывает в даль

1. Аремзянка

Митя проснулся на зорьке. Его разбудила петушиная перекличка, звуки которой вливались в комнату через приоткрытую створку окна. Сначала в отдалении несмело, словно боясь нарушить утреннюю тишь, кукарекнул петух бабки Крайнихи. Вслед за ними протяжнее и побойчее прокричал кочет пастуха Ивана Соколова. Ему дружно ответили собратья с разных концов Аремзянского. И только потом басовито, словно дьякон тобольской Михайло-Архангельской церкви, грянул с переливом свой, менделеевский Оська, щеголь и забияка. В его надсадном кличе звучало:

- Хватит спать, поднимайтесь!

Брат Павлуша, двенадцатилетний крепыш (он на год старше Мити), еще спит. "Ну, и пусть, а я встану", - Митя сбрасывает легкий шерстяной плед; привычно, не глядя, сует ноги в сандалии и поднимается.

Еще не размаявшись после сна, он неторопливо натягивает на худощавое загорелое тело светло-серую холстинковую рубашку и короткие, выше колен, бязевые выцветшие и обтрепавшиеся снизу штаны, на заднем, накладном кармане которых маменька вышила шелком золотистый якорь. Одевшись, Митя набрасывает на плечо полотенце и, отворив чуть скрипнувшую дверь, выходит на заднее крыльцо. В лицо ему ударяет влажный холодок деревенского утра.

Ветра нет. В усадьбе Менделеевых, во всем селе, - тишина. Только замычит где-то корова, с притворной строгостью прикрикнет на нее хозяйка, да вдруг забрешут, зальются в лае неугомонные собаки. Курятся дымки над избами: бабы топят печи. Вздымается сизая струйка и над домом Менделеевых: кухарка готовит завтрак господской семье и прислуге.

Кончается июль. Недолгое сибирское лето на исходе. Из леса доносятся однообразные выкрики кукушки. "Сколько лет я проживу?" - загадывает Митя. Словно откликаясь, птица сразу подала голос. Однако прокуковав десять раз, смолкла.

- Вот лентяйка! - подосадовал мальчик, но расстраивался недолго и сразу забыл о скупой кукушке: стоило ли огорчаться по пустякам, если так легко дышится в это славное утро?

Над улицами, огородами, окрестным лугом стелется утренний туман. Белесым пологом нависает он над избами, в которых живут приписанные к стекольному заводу крестьяне; над самим заводом и складами, подступившими к самому краю яра. В мглистой дымке растворяются очертания усадьбы, конюшни, хлевов, птичников, бани. В отдалении чуть угадывается колокольня скромной деревянной церкви.

Однако молочная пелена редеет. "День обещает быть погожим", - думает Митя, заметив, что небо на востоке порозовело. Еще немного, и сквозь туман проглянет солнце...

Мальчик спустился с крыльца и по влажной от росы тропе прошел к забору. Там на столбиках прикреплены два медных умывальника. Нажмешь на носик сложенными лодочкой ладонями, и польется бодрящая, остудившаяся за ночь вода...

Умывшись, Митя вернулся в дом. В детской, перед настенным, местами чуть потускневшим от времени зеркалом, он, не спеша, расчесал отросшие почти до плеч волосы, изрядно выгоревшие за каникулы и вместо природной рыжеватости обретшие цвет свежей соломы. Увы! Красоваться такой гривой осталось уже недолго: перед началом занятий в гимназии придется навестить парикмахера.

Митя приглаживает рукой волосы и задумывается: симпатичен ли он. Из овала зеркала на него с иронией смотрит скуластый мальчишка с чуточку раскосыми глазами и простецким носом "уточкой". "Я определенно дурен ...", таков огорчительный итог размышлений мальчика. Однако он тут же утешается, вспомнив слова сестры Лизы: внешность в мужчине не главное, важнее ум и характер! Ум и характер Митю вполне устраивают, а потому он быстро обретает благодушие. Причина его мажорного настроения проста: кончаются каникулы. Через неделю маменька, Марья Дмитриевна, повезет его и Пашу в Тобольск продолжить учебу в гимназии. Митя пойдет в четвертый класс, брат - в пятый.

Как быстро пролетело лето! Отгремели грозы, отшумели грибные дожди. Отщелкали в садах веселые чечетки. В лесу поспела костяника. Уже можно взять лукошко и идти с соседскими ребятишками за ягодами. Хорошо летом в деревне! Однако жить в Аремзянском все же надоело. Братья считают каждый оставшийся до отъезда день. Поистине, человек никогда не бывает доволен. Ведь здесь не надо учиться, корпеть над домашними заданиями. Знай себе бегай с приятелями...

Возле самого села, под яром, вьется в зарослях ив тихая Аремзянка. Неглубокая речка, но водятся в ней серебристые окуньки, красноперые караси, светло-зеленые полосатые щурята. Вглядись в воду и заметишь, как мелькают на песчаном дне стремительные рыбьи тени. Конечно, местами берега так заросли, что к речке не проберешься: стеной стоят деревья и кусты. Ловят ребята обычно там, где Аремзянка вырывается из чащи на простор, пересекает луг, скапливается перед плотиной. Они нарезают охапки гибкого ивняка и плетут из него гладкие, прочные корзины. Этому нехитрому ремеслу научил их белый, как лунь дед Никодим. Корзинки детвора ставит у берега или вовсе перегораживает ими Аремзянку. Двое босоногих ловцов, закатав штанины, а то и сбросив порты, гонят рыбешку вниз по течению, шуруя палками под береговыми обрывами, корягами и камнями. Она в страхе удирает, и часть ее заплывает в ловушки.

Плетенки выворачивают на берег, и вот трепыхаются в траве караси, плотвички, пескари и прочая мелочь. Изредка залетают в ловушки и щуки. Брать их надо острожно. Иначе зубастая вцепится в палец и придется ей пасть ножом разжимать ... Однако хищницы покрупнее ловятся нынче в Аремзянке редко: разрослось село, люди распугали рыбу. Не то, что в те времена, когда дед Никодим был еще мальчишкой. Теперь хочешь щуку добрую - ступай на Рябовку, Сосновку или иные дальние речки. Там, в трудно проходимых зарослях дремлют щуки - во, по локоть! Фунтов на пять-шесть. Попадаются большие окуни, гальяны. А на ушицу натягаешь и возле дома...

Впрочем, не в одной рыбалке прелесть деревенской жизни. Еще приятнее поездки в ночное. Поздним вечером замирает улица. Давно пригнали стадо. Не слышны удары тугих струек молока в позванивающие стенки подойников: хозяйки уже заперли буренок и звездочек в хлевах. Где-то волнующе затренькала балалайка. Ей вторит другая: это парни выманивают подруг на гулянье за околицу, в хоровод. Возле менделеевского дома - стук лошадиных копыт, голоса.