Дылда Доминга - Изоморфы

• Название: Изоморфы
• Автор: Дылда Доминга
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2012

Вы не обращали внимание, что Ваша подруга в последнее время сильно изменилась? Сотрудницу будто подменили? Друг детства вдруг начал себя вести так, словно Вы с ним вовсе никогда не встречались? Нет, это не Вы стали дурным человеком, и не Ваши знакомые. Всмотритесь в их глаза, попытайтесь нащупать душу и, быть может, Вам удастся обнаружить там древнего и хищного чужака, маскирующегося под человека, — изоморфа. Они надевают людей, как перчатки, чтобы жить, дышать, говорить, и никто не знает, когда это началось и, уж тем более, когда закончится.

---

— Тим! — крик с его именем вырвал ее из небытия. Саша вскочила на постели и уставилась в окно с белой занавеской, за которым едва брезжил свет.

— Мадемуазель, — в дверях появилось обеспокоенное лицо молодой женщины. Она взволнованно покачала головой из стороны в сторону и исчезла.

Саша осторожно сползла с кровати и стала осматриваться по сторонам. Комната была великолепно обставлена, и больше всего напоминала одну из тех роскошных зал, которые девушке раньше доводилось видеть разве что в музеях. Обитые парчой кресла с резными ножками и ручками, мраморный столик с позолотой, паркет разных оттенков, выложенный сложным узором. Это никак не могла быть резиденция Креста. Неужели организация? Если тут крутились такие деньги, оставалось только удивляться, как они еще не извели всех реберфов под корень.

— Как себя чувствуешь? — прямо с порога заявил подросток в элегантном костюме, по-хозяйски заходя в комнату. И Саша, поначалу оторопевшая, распознала голос, а затем и самого парня, которого ей довелось видеть лишь однажды в густом пару.

— Тинни, — она позволила себе рухнуть назад на кровать, не скрывая своего удивления.

— Я не менялся, — совершенно серьезно уточнил он и прошелся к окну, взглянул в него, затем повернул голову и задумчиво посмотрел на Сашу.

— Что произошло? — образы замелькали в ее голове, выстраиваясь в единую картину. Вот на них напали, перестрелка, крики, тяжелое тело Тима, придавившее ее к земле и закрывшее собой. Потом снова выстрелы, ее отчаянная попытка спасения, перемещение и… похищение? — Саша недоуменно посмотрела на Тинни. Он, очевидно, отследив всю цепочку событий по ее лицу, в ту же секунду опустил взгляд в пол. А перед глазами Саши уже летели пули и настигали Тима: одна, вторая, третья, потом была темнота, которую не способны были разорвать даже вспышки от выстрелов. Ей что-то укололи, вырубили и вынесли с поля боя, как куклу.

— Что ты наделал, — глухо проговорила она, осознавая. — Что мне укололи?

— Релаксант, — без единой эмоции в голосе отозвался Тинни.

— Зачем? — Саша обхватила голову руками, зарываясь пальцами в волосы, как будто это что-то могло изменить.

— О чем ты? — казалось, он ожидал от нее совершенно иных вопросов. — Я принял твою человечность, я дал тебе время поиграть и повзрослеть. Когда же увидел, что тебе угрожает серьезная опасность, вмешался. Это исчерпывающий ответ на твой вопрос?

Саша побледнела:

— Ты убил его.

— Кого? — Тинни смотрел на нее в недоумении. — В той перестрелке погибло несколько человек, но это не имеет никакого значения, главное, что ты не пострадала.

— Зачем я тебе? — Саша остановила уже готовые вырваться у него слова. — Только не говори, что у тебя проснулись отцовские чувства.

Тинни пожал плечами:

— Ты сильно все усложняешь. Мне жаль, если люди, которых я нанял, потревожили тебя в неудачный момент, но они не были осведомлены обо всех деталях, — произнес он, намекая на их природу.

— Забудь. Зачем? — Теперь она определенно хотела получить ответ на свой вопрос. На вопрос, ради чего погиб Тим, до которого Тинни даже дела не было.

— Тебе пора научиться многим вещам. Принять свою суть. И оставить детство в прошлом.

— Под детством ты понимаешь человечность? Но разве не это тебя во мне так привлекает?

— И это тоже, — он даже не смутился того, что кто-то вытащил на поверхность его истинные мотивы.

Саша смотрела на него молча и не знала, о чем еще говорить. На Тинни было абсолютно бесполезно орать или впадать при нем в истерику: он не то что не огорчился бы, а просто не понял.

— Не нужно было меня спасать. — Саша поднялась, готовая покинуть комнату в том, в чем была.

— Не делай глупостей. Мы нужны друг другу. Изучи свои возможности, стань собой. — В ответ на ее гневный взгляд он лишь продолжил: — И позволь мне исследовать тебя.

— Убирайся.

Тинни не сдвинулся с места, словно она ничего только что не говорила.

— Оставь меня, — уже спокойнее произнесла она.

— Это означает «да»? — невозмутимо уточнил Тинни.

— Да, — выдавила из себя со злостью Саша, готовая запустить в него фарфоровой вазой с прикроватного столика. Но Тинни, очевидно, удовлетворился ответом, потому что прекратил донимать ее своими бесчувственными фразами и выполнил просьбу: оставил ее одну.

Как только дверь за ним закрылась, Саша рухнула на кровать и разрыдалась. Она проклинала себя за то, что втянула во все это Тима, потом за то, что позволила этому мрачному ублюдку обосноваться в ее душе, потом просто свернулась клубком, судорожно подрагивая на постели. А перед глазами прокручивались по кругу последние кадры из перестрелки. Это и все, что осталось ей на память, лучшие фото их недолгой жизни. И не лучшее начало новой. Или жизнь всегда должна начинаться в крови?

Свет за окном становился все ярче, а на душе у Саши было темнее самой безнадежной норы. И не хотелось ни на йоту проникать в тайны реберфов, постигать их искусные навыки использования людей, практиковаться и помогать в реализации амбиций ее так называемого отца.

Тинни не убивал Тима нарочно, не рассматривал его, как сопутствующие потери, просто ничего о нем не знал. Но от этого не становилось легче, совершенно, и так и не возникшие родственные отношения оборачивались чем-то абсолютно недостижимым, как луна для мотылька.

Саша вытерла слезы и посмотрела на сжатую в кулаке простыню: только домашние девочки распускают нюни, а она уже не одна из них, больше нет. Она научится всему, что ей предложат, и станет свободной, ото всех, и будет сама решать, что делать.

— Эй!

Тоненькое личико уже знакомой служанки тут же показалось в дверях.

— Тут есть какая-нибудь одежда?

Девушка в ответ затараторила что-то на французском.

— Отлично, мне что, сначала придется примерить тебя? — мрачно пошутила Саша, подходя к окну и отодвигая занавеску. Да так и застыла на месте, забыв и о девушке, и об одежде: ее взгляду открылись улочки, дома и силуэт Сакри-Кер на холме, который сложно было с чем-то перепутать.

Глава 29

Запахи в лаборатории сводили Сашу с ума. Временами ей казалось, что смесь машинного масла и селитры в сумме дают запах бутербродов из лавки на углу Мони и Тартан. Она сидела на высоком табурете в белом халате и представляла себя безумной профессоршей, делающей потрясающие открытия, при этом весело болтая ногами и наблюдая с ухмылкой за работой Стэна.

Тинни познакомил ее со своим лаборантом всего пару недель назад, но Стэн был настолько увлеченным и одновременно неприспособленным к жизни, что Саша не испытывала рядом с ним никакой неловкости. Он торчал в лаборатории почти с обеда и до глубокой ночи. По утрам Стэн работу не жаловал, но только потому, что ему далеко было добираться до дома, а даже если он и ночевал на рабочем месте, когда задерживался, потом долго отсыпался, восполняя ночные бдения.

— А можно вселиться в животное? — неожиданно спросила Саша, и Стэн даже оторвался от своего занятия.

— В принципе, можно, но это никто не практикует.

— Почему?

Стэн скривился, будто съел незрелую сливу. У него всегда было такое выражение лица, когда Саша задавала вопросы, ответы на которые, по его мнению, были очевидны.

— Потому что животные недоразвиты по сравнению с человеком. Предвосхищая твой следующий вопрос: и в слепых, глухих, безногих и убогих реберфы также не вселяются.

— Но ведь это должно быть интересно: кошачья грация, ловкость, к примеру, инстинкты, охота…

— А как потом из всего этого выбраться?

— А в чем проблема?

— Проблема? Да ни в чем. В самоидентификации, разве что. Психика животного не способна дать адекватный ответ на находящегося у руля реберфа, она слишком примитивна. Такой реберф застрянет в животном сонном состоянии, пока там же и не погибнет.

— Жаль. А что же люди? — Не унималась Саша. — Если они так развиты, почему ничего не ощущают?

— Потому что привыкли жить в мире своих постулатов, отметая все, что не вписывается в систему — это раз. И потому, что мир вокруг и его влияние на человека настолько велики и разнообразны, что невозможно отследить тот самый момент вторжения, пока не станет слишком поздно.

— Но мы ведь должны быть невероятно близки, чтобы сосуществовать на протяжении веков вместе, разве не так?

— Омела не слишком близка дереву, однако успешно сосуществует, — отозвался Стэн. — Но если ты намекаешь на то, что корни у людей и реберфов одни и те же, то такая теория имеет право на жизнь.

— И что же это значит? Что люди были реберфами?

— Глупость, — безапелляционно осадил ее Стэн. — Одна из человеческих ветвей эволюционировала в реберфов.

— Высшая ступень эволюции, значит, — с сарказмом протянула Саша.