Ольга Сухаревская - Горе побеждённым

• Название: Горе побеждённым
• Автор: Ольга Сухаревская
• Жанр: Исторический детектив

 Всем любителям ретро-детектива, прошу знакомиться: после Фандорина и Ванзарова перед нами новый ретро-сыщик Вильям Собакин. Ну, да, фамилия неказистая, зато ум и прозорливость, а так же детективный талант, отменные. Тем паче, что разбираться ему и его молодому помошнику Александру Ипатову, придётся в деле, истоки которого уходят аж в петровскую эпоху. В ту чертовщину, что нагородил придворный чернокнижник Петра I Яков Брюс...

---

 -  Чем обязан? – послышался за их спинами молодой мужской голос.

 Обернувшись, они увидели красивого молодого человека аристократической внешности:  с тонкими чертами лица, худощавого, с короткими тёмными волосами на косой пробор и внимательными тёмными глазами. Бархатный малиновый шлафрок, серые брюки, серебристый галстук и массивная печатка на мизинце выдавали в нём человека со вкусом и средствами.

 Собакин объяснил цель визита. Хозяин указал рукой на кресла.

 - Нам рекомендовали вас как ближайшего приятеля покойного господина Поливанова, – начал Собакин.

 - Ну, это громко сказано. Во-первых, его единственный и настоящий товарищ  – Василий Андреевич Ушинский.  А  во-вторых, довольно большая разница в возрасте никогда не давала мне права настолько забыться, чтобы я считал себя вправе запросто приятельствовать с Алексеем Алексеевичем, хотя, не скрою, они с Василием Андреевичем, по доброте душевной, мне  покровительствовали,  -  предельно вежливо объяснил Лавренёв. Всем своим видом он давал понять, что и в дальнейшем останется таким же отстранённо-вежливым, не более.

 - Я полагаю, что из-за их расположения к вам, вы часто виделись. Вот и в тот злополучный,  для господина Поливанова, день вы были у него дома с полковником Ушинским,  - не отступал Собакин.

 - Да. Я с полковником заезжал к нему днём, чтобы вернуть долг. Я был должен Поливанову деньги и в тот день их вернул. Вот и всё.

 - Вы долго у него пробыли?

 - С час. А потом уехал домой спать. Видите ли, до этого я сутки играл в карты.

 Сыщики переглянулись.

 - А о чём вы разговаривали, когда были у господина Поливанова? Ведь, не сидели же вы молча, целый час?

 - Не знаю, стоит ли об этом рассказывать, – замялся Лавренёв. – Дело касается полковника.  Василий Андреевич в тот день не отпускал меня ехать домой.  Вероятно, он хотел, чтобы я был свидетелем его объяснений с Алексеем Алексеевичем.

 - А что такое?

 - Поливанов неоднократно ссужал деньгами полковника, чтобы расплатиться с карточными долгами. Кстати сказать, заимствовали многие, не он один. А тут Ушинский разжился большой суммой – продал своё имение.  Он одинокий вдовец  и оно его только связывало. В тот день полковник потребовал, чтобы Поливанов назвал сумму, которую он ему должен, а тот наотрез отказался.

 -Что ж, полковник не помнит своих долгов?

 -  Если вам так интересно – спросите у него сами, – отрезал Лавренёв.

 - Чем закончился разговор?

 -  При мне они ни до чего не договорились, но помню, Ушинский сказал, что, если Алексей Алексеевич не возьмёт долг, то он потребует письменный отказ и отдаст эти деньги в какой-нибудь приют. За этим я и был нужен, как свидетель, чтобы не было разговоров о том, что Василий Андреевич живёт на счёт Поливанова.

 -  А что, такие разговоры ходили?

 - Сидя за игрой в нашем клубе, граф Штакельберг со смехом обмолвился своему визави – молодому графу Хвостову, чтобы тот поостерёгся бездумно гнуть углы, если у него нет к услугам кармана господина Поливанова, как у полковника Ушинского. Василию Андреевичу рассказали об этой истории слишком поздно. Граф уехал надолго заграницу. Полковник тут же стал принимать меры, чтобы расплатиться с Поливановым - продал имение - и собрался ехать искать графа в Европе, чтобы вызвать его на дуэль.

 - В тот день Поливанов говорил ещё о чём-нибудь, кроме расчётов с Ушинским? Например, как и с кем он собирается провести вечер?

 - Я, даже то, что рассказал вам - с трудом вспомнил. У меня голова была как кипящий котёл.   Согласитесь, так долго сидеть за картами – это тяжело.

 Внезапно вошёл слуга и сказал, что Ивана Николаевича срочно хочет видеть матушка.

 - Прошу меня извинить, господа, я ненадолго. Маман больна, – и,  не дожидаясь ответа, быстро вышел.

 Пока Лавренёва не было, Ипатов рискнул поинтересоваться:

 - А что такое – «гнуть углы»?

 - Когда игрок  удваивает ставку – загибает угол карты.

 Вернулся нахмуренный хозяин.

 - Простите, что мы так долго вас задерживаем, – счёл нужным сказать Собакин. – Если позволите, последний вопрос. В клубе сказали, что в тот вечер вы всё-таки были в Английском клубе и не один, а в компании некоего господина Мозена.

 Лицо Лавренёва пошло пятнами.

 - Это к делу, по которому вы пришли, не имеет касательства, – с вызовом ответил он. - А раз так, то я не собираюсь посвящать вас в свою жизнь. В тот вечер я Поливанова не видел и был занят своими личными делами.

 - Простите великодушно, Иван Николаевич. Я не хотел вас ничем задеть. Просто вызывает некое недоумение сумбурность вашего рассказа: только что, вы нам так ярко живописали свою усталость и вдруг, нате вам: вместо освежающего сна вы поехали в Английский клуб на встречу с господином Мозеном.

  Лавренёв сидел перед сыщиками, наливаясь злостью.

 - Хорошо, я объясню, хоть и не обязан. По дороге домой я совершенно случайно у своего дома встретился с французом. Он уговорил меня съездить в клуб и провести с ним время. Я не смог отказать такому сановному человеку и поехал. Мы там проболтались по залам часа два, и я уехал, наконец, домой.

 - Интересно, что за нужда заставила вас два часа беседовать с этим «сановным человеком», если вы были таким уставшим? О чём вы говорили?

 - Ни о чём существенном. Повторяю, господа, у меня голова была, как кипящий котёл. Я уже больше суток не спал.

 Сыщики поняли, что они больше ничего здесь не услышат  и откланялись

                                                                     ***.

    На выходе их остановил лакей и попросил зайти к хозяйке, Софье Александровне,  которая обитала во втором этаже. Поднимаясь по лестнице,   Ипатов не удержался и потрогал чу;дные резные перила, выполненные в виде длинной виноградной плети. В материальном смысле, замужество княжны Телешовой было точно удачным. Покойный Лавренёв  видимо  соответствовал своей родовитой супруге.  Даже коридоры и лестницы были заставлены ценными безделушками, а по стенам висели дорогие французские гобелены.

 Лакей открыл двери в покои хозяйки. Мужчины ахнули. Гостиная, куда их привели, поражала   обилием позолоты. Стены и мебель были обиты шёлком цвета чайной розы и щедро затканы золотыми листьями. Большие зеркала, в позолоченных рамах придавали помещению  пространственный объём и царское великолепие.  Этот эффект усиливался от хрустальных вещиц, расставленных повсюду. В них искрился, преломляясь разноцветными брызгами, солнечный свет, который беспрепятственно лился из больших распахнутых окон.

 «Такие дома можно людям за деньги показывать и на это безбедно жить», – сердито подумал Ипатов.

 На тонком золочёном канапе полулежала, укутавшись в тёмную персидскую шаль, мать Лавренёва. Тёмные, без признаков седины волосы, были уложены в безукоризненную гладкую причёску с низким пучком. Узкое лицо с большими тёмными глазами и аристократически тонким носом, несомненно, привлекало к себе внимание в молодости. Со временем оно изменилось, и не в лучшую сторону: появилась гневливая складка между бровей, нижняя часть лица потяжелела, уголки губ презрительно опустились вниз. Весь облик госпожи Лавренёвой говорил о том, что эта женщина привыкла слышать только себя. К тому же, было видно, что она больна и серьёзно: тёмные круги под глазами, мертвенная бледность и пересохшие губы были тому доказательством.

 - Прошу простить меня, господа, - кивнула Софья Александровна гостям в знак приветствия, – что принимаю вас в таком виде – я нездорова. Но это не значит, что без моего ведома, в моём доме, могут появляться сыщики. Сын не дал мне достаточных объяснений, и я хотела бы услышать их от вас.

 Собакин как можно мягче и доходчивей объяснил цель визита.

 - Я не понимаю, причём здесь Иван Николаевич? – возмутилась Лавренёва.

 - Мы опрашиваем всех близких знакомых господина Поливанова на тот случай, если вдруг обнаружится факт, который поможет установить местонахождение пропавшего алмаза, – терпеливо повторил Вильям Яковлевич.

 - Повторяю, причём здесь мой сын?

 - Иван Николаевич находился в дружеских отношениях с господином Поливановым, – уточнил Ипатов.

 - Допустим. И что интересного вы узнали из разговора с Иваном Николаевичем?

 - В общих чертах ничего нового он нам не сказал.

 - Зарубите себе на носу, милостивые государи, меня знает вся Москва. Я не позволю втягивать моего сына в тёмную историю.

 - Не волнуйтесь, пожалуйста. Без чрезвычайной необходимости мы и пальцем не тронем вашего сына, – заверил её Собакин.

 - Что значит «без необходимости»? – не отставала разгневанная дама.

 Брюс сам уже начинал заводиться, тем более, что хозяйка не предложила им сесть, заставляя, переминаться перед ней с ноги на ногу, как провинившихся гимназистов.